псевдо-революционными новинками типа 'брака по любви' -- то есть свободным переопылением сортов. Говорилось выше и о том, что все грамотные селекционеры и семеноводы обоснованно критиковали это предложение, и что их точку зрения открыто разделял Вавилов. Именно позиция, занятая Николаем Ивановичем, более всего раздражала Лысенко, поскольку для подавляющего большинства специалистов сельского хозяйства и руководителей в Наркоматах и партийных органах мнение Вавилова оставалось решающим.
И вдруг 28 апреля 1937 года в центре первой полосы газеты 'Социалистическое земледелие' большими буквами было набрано сообщение:
'ПО МЕТОДУ АКАДЕМИКА ЛЫСЕНКО О ВНУТРИСОРТОВОМ СКРЕЩИВАНИИ САМООПЫЛИТЕЛЕЙ
Приказ наркома земледелия СССР т. М.А.Чернова' (52).
В приказе говорилось, что предложенное академиком Лысенко внутрисортовое переопыление полностью себя оправдало, и потому земельным управлениям предписывается в связи с рекомендациями науки широко развернуть работу по использованию метода в практике колхозов и совхозов. Под приказом была напечатана статья, объяснявшая, при каких обстоятельствах появился этот документ:
'Академия с.-х. наук имени Ленина О ВНУТРИСОРТОВОМ СКРЕЩИВАНИИ
Президент Академии с.-х. наук имени Ленина т. А.И.Муралов, академики Н.И.Вавилов и Г.К.Мейстер недавно выезжали в Одессу по приглашению акад. Т.Д.Лысенко для ознакомления с результатами внутрисортового скрещивания пшениц... Президиум установил, что методика опытов по внутрисортовому скрещиванию, проводимая Т.Д.Лысенко, не встречает возражений ни со стороны академика Н.И.Вавилова, ни со стороны академика Г.К.Мейстера' (53).
Конечно, можно допустить и другое объяснение, что и Мейстер и Вавилов не предпринимали никакого маневра, а и впрямь уверовали в правоту Лысенко в данном вопросе и пошли не на попятный шаг с далеко идущими политиканскими целями, а просто убедились в своей неправоте и как честные ученые признали свои ошибки. Но, по крайней мере, Мейстер резко отрицательно высказался против этой завиральной идеи Лысенко на IV сессии ВАСХНИЛ в 1936 году. Да и в отношении Вавилова можно совершенно уверенно утверждать обратное: имеется документ, отвергающий изменение его научных взглядов. Это -- хранившаяся в Ленинградском архиве Октябрьской революции и социалистического строительства (фонд ВИР) собственноручно подписанная Вавиловым копия его письма Герману Мёллеру в Мадрид, куда американский генетик уехал защищать испанских республиканцев в их борьбе с фашистами. В этом письме, датированном 8 мая 1937 года, Вавилов писал:
'Недавно я и проф. Мейстер побывали в Одессе, чтобы проверить работу по развитию растений, проводимую Лысенко. Должен заметить, что убедительных доказательств там слишком мало. Раньше я ожидал большего' (54).
Таким образом, решение признать правоту Лысенко, да еще в таком одиозном вопросе, как польза от перекрестного опыления, было принято после наскоков в печати (и, наверняка, не менее зловещих 'предупреждений' в личных беседах на разных уровнях). Просто два вице-президента сочли за благо сдаться 'на милость победителя'.
Но милости не последовало. На следующее же утро после обнародования приказа наркома и решения ВАСХНИЛ газета 'Соцземледелие' вышла с передовой статьей 'По дарвиновскому пути', в которой смаковался факт отхода ведущих биологов со своих позиций (55). Анонимный автор писал:
'Известно, что большинство ученых-генетиков и селекционеров встретили это предложение в штыки. Метод... был объявлен сторонниками формальной генетики не более, не менее как антинаучный' (56).
Затем были названы Константинов, Лисицын и Костов и с удовлетворением отмечено, что сейчас ситуация переменилась -- Мейстер и Вавилов -- признали лысенковский метод, благодаря чему Наркомзем приказал провести внутрисортовое скрещивание в 12 тысячах колхозов. 'Образцово выполнить приказ... дело чести каждого края и области' (57), -- заканчивалась передовица.
В печати началась кампания пропаганды внутрисортового скрещивания. 4 мая 1937 года 'Соцземледелие' опубликовало письмо Лысенко 'Шире развернуть внутрисортовое скрещивание' (58), а 21 мая разворот этой газеты (2-я и 3-я страницы) был целиком посвящен пропаганде агроприема (59), на деле приводящего к потере всех сортов пшеницы и к их загрязнению. В центре одной из страниц была помещена фотография. Подпись гласила: 'Академик Т.Д.Лысенко демонстрирует результаты внутрисортового скрещивания Н.И.Вавилову и Г.К.Мейстеру'. Скромные ученики внимали гордому учителю. Только потупленные взоры выдавали их истинное душевное состояние.
Аресты Муралова, Мейстера, Яковлева и Баумана
Надежды Вавилова, что он спасет себя смиренным признанием правоты Лысенко в вопросе, который тот сам называл центральным, оказались тщетными. Июльский номер журнала 'Социалистическая реконструкция сельского хозяйства' за 1937 год открылся Постановлением Совнаркома СССР 'О мерах по улучшению семян зерновых культур'. Затем были напечатаны два доклада, сделанные на Пленуме ЦК ВКП (б) 28 июня 1937 года -- Яковлевым и наркомом земледелия СССР Черновым. Вслед за докладами партийных лидеров были опубликованы две большие статьи ученых -- Вильямса 'О задачах сельского хозяйства в третьей пятилетке' и Вавилова 'Растениеводство СССР в третьей пятилетке'.
Казалось бы, всё в этих публикациях было как надо: ведущие ученые страны обсуждают важнейшие проблемы, поднимаемые руководством партии на своем пленуме ЦК. Но редакция сразу же давала понять читателям, как нужно относиться к Вавилову. Его статье было предпослано вводное заявление:
'Редакция... считает, что акад. Вавилов... обошел важнейшие вопросы селекции и семеноводства, работы Госсортсети при ВИР'е, за которую он также несет ответственность. Акад. Вавилов не вскрыл причин запутанности сортоиспытания Госсортсетью при ВИР'е, а также причин снятия многих высокоурожайных сортов с производства [на самом деле были сняты плохие сорта, но о которых лысенкоисты кричали, что они -- высокоурожайные; теперь и это ставилось Вавилову в укор -- В.С.]. Наша общественность считает странным продолжительное молчание акад. Вавилова по вопросам, затронутым в 'Правде' в статье о дарвинизме и некоторых антидарвинистах [статья Яковлева, о которой речь шла выше -- В.С.]' (60).
Описываемые события развертывались на фоне новой волны арестов. Длительная осада Президиума ВАСХНИЛ лысенкоистами, их выступления на партактиве ВАСХНИЛ, на котором Лысенко высказался так, чтобы все поняли, почему он 'вынужден' обращаться по научным делам через голову руководства академии, закулисная внутрипартийная борьба, равно как наскоки в печати не могли продолжаться бесконечно, и в том же месяце привели к 'оргмерам'. Первого из трех руководителей ВАСХНИЛ, согласившихся признать научность лысенковских предложений -- Муралова арестовали. Скорее всего это произошло в июне 1937 года. Вместе с ним были арестованы и другие руководители ВАСХНИЛ (А.С.Бондаренко, Л.С.Марголин и еще несколько человек). Была арестована группа руководителей Наркомзема СССР7. 30 октября 1937 года, как значится в Большой Советской Энциклопедии (61), Муралова не стало, видимо, он был расстрелян8.
Тем не менее, занять сразу после его ареста пост Президента ВАСХНИЛ Лысенко не удалось. Исполняющим обязанности Президента назначили Мейстера, Вавилов остался пока вице-президентом.
Такое положение не могло устраивать лысенковцев и покровительствовавших им, а значит и подстрекавших их руководителей партии коммунистов. Нападки на созданные Вавиловым учреждения системы ВАСХНИЛ продолжали усиливаться. Наибольшего накала эта активность достигла к концу ноября 1937 года, когда почти каждый день в 'Соцземледелии' появлялись погромные статьи. 27 ноября агроном Н.Корсунский разнес Институт льноводства (64), 28 ноября сообщалось о вредительстве в Институте механизации и электрификации сельского хозяйства (65) и Институте гидротехники и мелиорации (66). В последнем из упомянутых институтов, оказывается, уже арестовали как врага народа директора Абола, но и новый директор академик А.К.Костяков не устраивал кое-кого. В том же номере газеты подвергся осуждению Хлопковый институт (67). Некто И.Шман, написавший о якобы порочной деятельности Хлопкового института, созданного при непосредственном участии Вавилова, не ограничился одной лишь констатацией факта негодной работы этого учреждения. Он прокурорским тоном прямо указал на виновника провала:
