А.Р.Жебрак.
Антон Романович Жебрак (1901 года рождения) не был рядовым исследователем. Коммунист с 1918 года, участник Гражданской войны он окончил не только Тимирязевскую сельскохозяйственную академию в 1925 году, но и Институт красной профессуры в 1929 году. Он заинтересовался генетикой и был командирован для более углубленной специализации в США, где работал в Колумбийском университете в лаборатории профессора Лесли Данна (в СССР его фамилию писали Дэнн), соавтора самого известного послевоенного учебника по генетике Синнота и Дэнна, и в Калифорнийском технологическом институте у основателя хромосомной теории наследственности Томаса Моргана (в 1930-1931 годах). Возвратившись на родину, Антон Романович стал профессором кафедры генетики и селекции Академии социалистического земледелия (1931-1936 г. г.), а с 1934 года, оставаясь профессором этой Академии, возглавил аналогичную кафедру в Тимирязевской академии. Спокойный и рассудительный человек, не блиставший талантами оратора, да и вообще немногословный, он брал не жестикуляцией и артикуляцией, а солидностью и основательностью. От всей его фигуры -- коренастого крепыша чуть ниже среднего роста, круглоголового, с пышной шевелюрой -- веяло силой и трезвым умом. Родился он в Белоруссии, не был так ярок и блистателен, как Серебровский, не лез в теоретики, как Дубинин, был и попроще и одновременно -- особенно в глазах партийных боссов -- поосновательнее, чем все эти видные фигуры в стане генетиков. И работал он не с дрозофилой, а с пшеницей, успехи его в этом плане были заметными. Он поддерживал генетиков и в 1936 году, и в 1939-м, может быть, не так напористо, как кое-кто из его коллег, но принципиально и твердо. Недаром Пре Выступления Жебрака в стане генетиков не мешали неторопливому Антону Романовичу идти вверх: в 1940 году его избрали академиком Белорусской АН. В марте 1945 года он был послан в Софию в качестве представителя Белоруссии на Всеславянском Соборе, в мае он побывал в Сан-Франциско и среди других учредителей Организации Объединенных Наций поставил свою подпись под уставом ООН и декларацией о начале ее деятельности. Таким образом, вес неодобрительного высказывания Жебрака в адрес Лысенко был достаточно большим.
В конце 1944 года он начал подготовку большого письма Г.М.Маленкову, которое было отправлено в ЦК партии в начале 1945 года (30). В нем Жебрак кратко описал выступление своего бывшего шефа во время работы в США -- профессора Колумбийского университета (Нью-Йорк) Лэсли Данна на заседании Конгресса США 7 ноября 1943 года, посвященном 10-летию установления советско-американских отношений (31), и статью профессора Гарвардского университета Карла Сакса (32). В целом Данн дал благожелательную оценку развитию биологии в СССР. Карл Сакс не соглашался с благодушными оценками Данна и призывал коллег 'не быть ослепленными нашим восхищением русским народом и его военными успехами... и не забывать о том, что наука в тоталитарном государстве не является свободной и вынуждена подстраиваться под политическую философию' (33). Сакс утверждал, что в последние десятилетия Лысенко получил правительственную поддержку из-за своих политических, а не научных взглядов.
Жебрак использовал полемику между двумя американскими генетиками и постарался в письме Маленкову показать, как вредна для СССР борьба Лысенко с генетикой:
'Что касается борьбы против современной генетики, то она ведется в СССР только ак. Лысенко... Приходится признать, что деятельность ак. Лысенко в области генетики, 'философские' выступления его многолетнего соратника т. Презента, утверждавшего, что генетику надо отвергнуть, так как она якобы противоречит принципам марксизма, и выступление т. Митина, определившего современную генетику как реакционное консервативное направление в науке, привели к падению уровня генетической науки в СССР... Необходимо признать, что деятельность ак. Лысенко в области генетики наносит серьезный вред развитию биологической науки в нашей стране и роняет международный престиж советской науки' (34).
Жебрак отмечал, что Лысенко, 'много раз объявлявший современную генетику лженаукой', став директором Института генетики АН СССР, 'сократил всех основных работников Института и превратил Институт генетики в штаб вульгарной и бесцеремонной борьбы против мировой и русской генетической науки' (35). Жебрак предлагал объявить вредными 'выступления ак. Лысенко, Митина и др.', изменить направление работы всей ВАСХНИЛ, сменить руководство институтом генетики АН СССР, начать издавать 'Советский генетический журнал', командировать представителей генетиков в США и Англию 'для обмена опытом и для ознакомления с успехами' в науке. Эти слова, если только они стали известны лидеру 'мичуринцев' и их философскому 'гуру' -- Митина, не могли не вызвать у них взрыва негодования.
Хотя в архивах коммунистов не найдено письменного ответа Маленкова Жебраку, не может быть случайностью, на мой взгляд, то, что через короткое время после отправки первого письма, Жебрак пишет второе письмо Маленкову, в котором уже докладывает, что 'составил начальный проект ответа Саксу, который посылаю Вам на рассмотрение' (36). Так же не случайно, что Маленков собственноручно проставляет на втором письме резолюцию начальнику Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г.Ф.Александрову, в которой, указывая очевидно на оба письма Жебрака, приказывает: 'Прошу ознакомиться с этими записками и переговорить со мной. Г.М.Маленков, 11/ II' (/37/ то есть, 11 февраля 1945 года, выделено мной -- В.С.). В скором времени (16 апреля 1945 года) Жебрак был принят вторым после Сталина человеком в руководстве страной -- Молотовым, после чего с 1 сентября 1945 г. Жебрак приступил к работе в должности заведующего отделом сельскохозяйственной литературы Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) (не бросая преподавательскую работу) и проработал в этой должности до апреля 1946 года. В начале 1947 года Жебрак был проведен в депутаты Верховного Совета БССР, а 12 мая 1947 года назначен Советом Министров БССР Президентом Академии наук БССР, сохранив за собой кафедру генетики и селекции в Московской Тимирязевской академии.
Сын Жебрака, Эдуард Антонович, в 1976 году в частной беседе сообщил мне, что в результате переговоров с Молотовым и Маленковым Антон Романович получил одобрение его идеи -- написать ответ Саксу и попытаться опубликовать его в том же американском журнале 'Science' ('Наука'), в котором появилась статья Сакса. Сын Жебрака также утверждал, что в принятии решения направить эту статью на Запад принимал участие Н.А.Вознесенский, а непосредственное разрешение на отправку статьи в США было дано начальником Совинформбюро (во времена войны самым высоким органом советской цензуры), также членом Политбюро, А.С.Щербаковым (38). Материалы архивов свидетельствуют, что до этого её завизировал 25 апреля 1945 года ответственный сотрудник Совинформбюро А.С.Кружков (в будущем директор Института марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б) и член-корреспондент АН СССР) (39). Статья Жебрака вышла в свет в октябре 1945 года (40).
Жебрак постарался сгладить неблагоприятные оценки Сакса и перечислил ряд советских лабораторий, в которых работают генетики, упомянул прошедшую успешно в Московском университете 12- 19 декабря 1944 года генетическую конференцию, указал на практическую работу по выведению новых сортов растений селекционерами, признающими генетику. Сакс упоминал в своей статье трех генетиков, по его мнению исчезнувших из науки, -- Вавилова, Карпеченко и Навашина. Умолчав о судьбе первых двух, Жебрак сослался на четыре недавно опубликованных и две сданных в печать статьи Навашина, заявив, что 'эти работы свидетельствуют, что он не был вынужден прекратить или изменить свою научную деятельность под влиянием политического диктата' (41). В остальном Жебрак, как того требовали партийные каноны того времени, постарался отвергнуть заявления профессора Сакса, многократно повторив, что советское правительство никакого давления на науку не оказывает, в споры генетиков с Лысенко никогда не вмешивалось, награждало орденами как Лысенко, так и генетиков, причем даже тех, кто резко критиковал Лысенко. По его словам, '...влияние деятельности акад. Лысенко на развитие генетики в СССР... осуществлялось в условиях свободной борьбы мнений между сторонниками различных научных воззрений и принципов, а не посредством политического давления, как говорит проф. Сакс' (42). Вторая половина статьи Жебрака была пронизана утверждениями, что СССР -- вовсе не тоталитарное государство, что наука в стране свободна, что Сакс 'не понимает сущности советской концепции о связи науки, практики и философии', что диалектический материализм может только помогать ученым, а не сковывать их мышл?
Могло быть несколько причин, побудивших некоторых руководителей страны и в их числе
