– Нет, он есть, и весь он – как судьба: уже сделан и только до поры запечатан.
– Да, он как судьба: разрежешь так – один рисунок, поперек – совсем другой. Впрочем, есть камни попроще, кристаллы или однородный смеси, их как ни разрежешь – все одно.
– И есть такие люди с одной судьбою?
– Да, наверное. Только, Паола, мне кажется, это не про тебя.
– Мою судьбу ты знаешь.
– Не совсем. Что будет, когда стрела долетит до цели?
– Я уйду из чужого мира.
– Ты имеешь в виду этот?
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты же сам ушел скитаться и тебе ведь, наверное, некуда вернуться?
– Мне не нужно возвращаться. Это все – моя земля, на север я пойду или на запад.
– Ну вот, значит, земля – твоя стихия. И, наверное, люди на ней. Но моя стихия другая.
– Что это, Паола?
– Это море. Я увидела его в пять лет – и сразу поняла. А поняла, что поняла, только лет в пятнадцать. Смешно, полжизни уходит на то, чтобы познакомить голову с сердцем.
Она замолчала.
– Что ты поняла, Паола?
– Что живу в чужой стране, а жива я – там. Что мне ничего здесь не надо, просто войти в него и уплыть.
Она улыбнулась; у нее была родинка на щеке.
– Я так однажды и сделала. Не нарочно; это было прошлым летом. Я пошла купаться, заплыла, легла на спину, предавалась кайфу, там был видно солнце, потом закат. А потом оглянулась, а меня унесло за скалы. Я вначале испугалась, поплыла, но течение было очень сильное, и я решила, что не выплыву. Ты не поверишь, но мне стало так хорошо и удобно. Я опять легла на спину; совсем стемнело. Нет, я даже не на спину, я свернулась в комочек, закрыла глаза и сказала волнам делать со мной что угодно. А потом я заснула. А потом, не знаю когда, проснулась, потому что меня шваркнуло о камень. Меня вынесло к берегу, на другой только пляж. Ну, тогда я уже поднапряглась и вылезла. Там меня увидели какие-то мужики, которые решили меня обязательно отвезти куда-то в город. Я насилу от них отговорилась, убедила, что я нормальная, отдохнула и назад поплыла, на свой пляж.
– Ничего себе.
– Вот так, как видишь, не приняло меня море. Значит, не судьба, не пришло время. А я судьбе послушная, я терпеливая, ждала, пока будет можно. Иногда так трудно было ждать – не расскажешь. А теперь появился камень, а в нем всадник, и я теперь как он, одинокий на берегу. Он ждет свою стрелу, даже грудью к ней повернулся.
Замолчала.
– И когда стрела долетит?
– Я поеду к морю и уплыву за касатками.
После завтрака мы с мельником одновременно подняли головы и сказали:
– Скажите, Вы…. -
и рассмеялась. Мы остались на веранде, где кушали. Паола ушла к себе. Я сам не знал, что хотел ему сказать. В сущности, я подумал, это просто собрание двух старых куриц, которых страшат выверты потомства. Как я попал в такую роль? Один сумасшедший как отрезвляет другого? Он сказал:
– Вам еще не хочется сбежать отсюда?
Я ответил:
– Нет, что вы. Ваша дочь…
– Понравилась вам. Я рад. Как и вы ей.
– Вы и этому рады?
– Поверьте, если б вы завтра попросили ее руки, я бы согласился не раздумывая.
(«Оп-па, – наткнулся я. – Мама номер два».)
– Вы так боитесь ее… ее планов?
– Да. И еще я боюсь – я боюсь того, что не боюсь их. Вы понимаете?
– Мне кажется, да.
– А я – нет. Ее безумие – это мое безумие, я это знаю. Просто она решительнее меня…
– Господи, да что вы имеете в виду?
– Я знаю, когда это все в ней родилось. Я сам в ней это зародил. Когда этот человек – она вам рассказывала? – вился вокруг нашего дома, а я вел себя как тряпка, как дурак, а она мучилась, я хотел ее успокоить. Мы поехали на море, гуляли, и я рассказал ей легенду. Как вы относитесь к легендам?
– М-м-м…
– Простите, неважно, мне нужно выдержать курс, а я сбиваюсь. Просто я люблю легенды как оболочки мыслей, от которых больно. Легенды скругляют углы. Я рассказал ей, что в этой местности жил дракон. Морской. И он наложил дань, требуя себе один раз в год девушку. Для этого он высылал свое доверенное лицо, своего помощника, чтобы тот нашел жертву, охмурил ее и привез к нему. Прервать этот поток могла только девушка, которая сама бы пошла к дракону, стала бы жертвой за всех – или, кто знает, царицей моря? Неважно. К сожалению, такой девушки так и не нашлось. Правда, в какой-то момент дракон сам умер, но порядок остался.
– Потому что он умер, а не был убит?
– Вы думаете так же, как и я. Драконов нужно убивать, а неубитые драконы продолжают требовать жертв. Да, так что значит, что порядок остался…
– То и значит?
– Да, именно так.
Он замолчал, мы замолчали.
– Идти навстречу судьбе, поворачиваться к ней задом – вам что-нибудь одно кажется красивее, чем другое?
Я улыбнулся.
– Ну да, вы счастливый человек. Вы где-то нашли сиську гармонии природы – ничего, что я так грубо?
– Да нет, отлично. Вы мне льстите.
– Спасите ее, – вдруг сказал он. – Я не знаю, как. Но если у вас этого счастья много – поделитесь им. Господь воздаст.
Я вздрогнул.
И тогда раздались шаги по дорожке, к нам шла Паола.
Мы пошли с ней смотреть на камень.
Следующий срез был готов: стреле осталось, наверное, пять миллиметров. Они оба выросли, и стрела, и всадник. Конь и берег слегка расплылись, но кто на них теперь смотрел.
– Давай немного пройдемся.
– Давай.
– Что отец?
– Он мне очень понравился.
– Мне тоже.
