ресурсов на запасные ветви развития, в случае тупика инженерной мысли по приоритетному направлению. Касательно требуше, пока тупик не наступил, но барьеров хватало, ведь машину сделали 'на глазок', а стреляла она 'на мазок'.
По идее, противовес должен был весить тонн десять, а рычаг метра на четыре длиннее и вдвое толще чем нынешние десять дюймов первоклассного дуба. Снаряды для требуше получились различные, примерно в среднем восьмидесятикилограммовые валуны, со значительным разбросом параметров, единственные, которые сумели найти и доставить в лагерь к этому сроку. Обработать их и привести в адекватный вид просто не успели.
Конунг с вышки дал отмашку Стигу, перспективному вундеркинду, который по собственному почину предложил заменить несколько элементов в конструкции и сейчас командовал этим орудием.
Первым же выстрелом требуше дал перелет. Камень, сразу взяв влево, улетел за 'новую стену', и ударил в перемычку между 'цитаделью' и внешним кольцом укреплений, снеся зубец в 'старой' стене. Заряжали для второго выстрела долго — почти полчаса. Второй камень ввинтился вправо и попал в крайнюю башню 'новой крепости'. Радость в душе конунга резко пошла по снижающей глиссаде. То ли в конструкции что-то намудрили, а может это метательные снаряды виноваты, где каждый в заготовленной кучке, обладал индивидуальной яркой формой и, соответственно, неповторимым и оттого навсегда запоминающимся полетом. Третий снаряд попал в остатки надвратной башни, еще больше увеличив завал. Рядовые наблюдатели, ничего не понимая и принимая, видимо, эту стрельбу за 'артиллерийскую вилку', радостно взвыли на весь лагерь. А Влад окончательно расстроился и спустился с вышки.
В принципе, тридцать штук таких требуше — и совсем неважна индивидуальная точность, можно будет устроить совершенно замечательный террор защитникам, одновременно как-то где-нибудь, наконец, обвалив стену. Но тут уже вопрос упирался в численность обслуги и в более качественную обработку каменных ядер. Например, довести один булыжник до ума — это нужно два-три камнетеса и рабочий день. Точность точно повысится до разброса в эллипс примерно в метров пятнадцать-двадцать по горизонтальной оси.
Онагры показали полную свою военную непригодность. Влад подозревал, что где-то допустил технический просчет, но совершенно не имел ни времени ни желания продолжать инженерные изыскания. Эйнармы, если быть справедливым — себя как раз таки оправдали. Единственный их минус — быстрый износ и низкая точность, компенсировался простотой изготовления запасных деталей, а точность могла быть нивелирована количеством орудийного парка, как и в случае с требуше. Влад даже нашел бы в лагере камнетесов, но это не решало самый главный вопрос — наличия материала для ядер. 'Но камни здесь должны быть!' — негодующе думал Влад. — ' Огромная крепость отгрохана из камней, а для катапультных ядер нет ни одного подходящего валуна в округе. Не могли же все пустить на стройку!'
Влада порадовала Катерина, когда он поделился проблемой с хакершами и приближенными людьми в штабе.
— Гномы из галерей иногда вытаскивают валуны. Извлеченную породу используют для укрепления периметра. Делают, как вы сказали: бревенчатые стены, а пространство между ними засыпают вынутым из галереи песком, как в древнерусских укреплениях вроде Змиева Вала. Но камни отволакивают в овраг у леса.
— А почему они в обсыпку камни не кладут? Знали заранее, что мне камни понадобятся? У кого-то дар предвиденья прорезался? — удивился конунг.
— Но вы же сами сказали, только глину, песок и 'закрепитель', — непроизвольно напомнив Владу бородатый анекдот про чукчу пожарника и милиционера, оправдывалась Катерина, которая находилась опять не причем, но служила амортизирующим демпфером. — Остальное боятся добавлять.
'Закрепитель' — был довольно странным производным от работы Гугнира. От железа после применения копья оставался рыжий порошок, который поначалу все принимали за обсыпавшуюся ржу. Но Влад как-то приказал исследовать природу этого вещества, припомнив появление акритной взрывчатки. Свойство получилось довольно странным — сыпучие вещества слеплялись сами собой в некий жуткий 'пластилин'. Смесь глины и песка с этой добавкой эффективно обрабатывались холодной ковкой, правда этот материал обладал повышенной текучестью и потихоньку оплывал буквально на глазах. Но вот заливка его в формы 'кубиков' из венцов, срубленных из ошкуренных деревьев — давала неплохой результат. Такие стены спокойно, предположительно, могли выдержать катапультный обстрел, так как полученная масса инертной засыпки должна погасить энергию удара. По крайней мере — Влад на это рассчитывал.
И опять, запасной план конунга — разбить стены крепости обстрелом из своих осадных машин, если план с подкопом не сработает, вновь, правда косвенно, зависел от гномов. В общем, было решено затратить время и ресурсы на производство еще пяти машин класса требуше и подготовить по полсотни одинаковых ядер на машину. С эйнармами, которые находились в другой весовой категории и требовали камней гораздо меньших размеров, чем требуше, тоже решили вдвое увеличить численность осадного парка. С онаграми вопрос закрыли и с вооружения сняли.
Существовал еще один аспект использования метательных машин, кроме попыток обстрела псевдо- снарядами и носил он название 'применение боевых отравляющих веществ'. К сожалению, у конунга не было под рукой достойных запасов перца, мышьяка, хлора, извести и прочих нужных компонентов для этого вонючего, но нужного дела. Все что мог дать ему местный химический военпром — это смола и сера. Получение серы — это вообще отдельная песня. Лесной ван, обжив место нынешней прописки и более чем обильные жертвы в качестве подъемных, притянул к себе жилы руд с высокой концентрацией химических элементов серы и железа. Серу наловчились получать через глиняные реторты. Несмотря на эти успехи, полное отсутствие специалистов в химической промышленности, потому что в войске не оказалось ни одного алхимика, и невозможность никоим образом раздобыть чистые химические элементы, не позволило воспроизвести для Ногта один из самых бесчеловечных эпизодов в истории войн, хотя напрасно предвкушающим Владом и было зарезервировано название операции, звучащее как 'битва при Сомме'. Полученные заряды чадили и воняли, пытаясь закоптить все вокруг, но не могли ни служить уверенным средством для поджога строений, ни тем более ОВ для вывода из строя личного состава вражеского гарнизона.
Бедная и несчастная Марина, которой пришлось в итоге заниматься и проблематикой с зажигательными и отравляющими зарядами, на глаза Владу старалась лишний раз не попадаться. Она подозревала, что с нее спросят не только за провал этой программы, но еще и за уничтожение всех запасов 'красных камней' когда она поставила 'небесный концерт Вагнера'. Вид у Маринки действительно стал ведьминский — вечно чумазая, пахнущая серой и смолой, злая как черт, она, правда, не зная об этом, пугала самого Влада своей одержимостью. Но как химик-практик она оказалась полный ноль, похоже истратив всю свою удачу на создание еще в Пандоре акритной сверх-взрывчатой смеси. Очередного чуда в исполнении хакеров не произошло. В ее оправдание можно сказать, что у нее не было ни щепотки из набора тех чистых химических веществ, которыми она килограммами распоряжалась еще в Пандоре в испытательном лагере за каменной грядой.
Хотя, может, из-за слишком большого ума, она боялась, что Влад ее затащит в постель, так как все знали что она его 'жена', и делала так специально, но у того даже мыслей не было заниматься подобным с юной, чересчур много думающей о чувствах, ведьмочкой. Не воспринимал он ее как женщину. А может это вызов был такой, с ее стороны, но кто ее знает, эту загадочную женскую натуру, которая чувствует себя никчемной, ненужной и отвергнутой, и на какой 'закидон' по поздней весне она способна?
Конунг так ушатывался за день, что ему было, честно говоря, не до секса. С Катериной у него установились доверительные отношения, как у отца с дочерью, а Марина откровенно не нравилась, хотя Влад и ценил ее за ум, и непрестанно это подчеркивал. Он, как грамотный политик, пускай и старался не делать на людях сильных различий в отношении к своим 'женам', дабы не вносить раскол в их компанию, но это ему плохо удавалось. Особенно после очередного проигрыша от Марины в почти обязательные вечерние 'эльфийские шахматы'. Марина, конечно, хоть и очень умненькая девочка, но жизненного опыта ей недоставало. Нельзя постоянно обыгрывать облеченных властью мужчин в интеллектуальные игры, это приводит к непоправимым изменениям во внешности и отношениях.
От народа никогда и ничего не скроешь. Кольгримма вообще уже давно обо всем догадалась, но помалкивала в тряпочку, посасывая втихомолку 'живую воду'. Странности в поведении конунга относительно фиктивных 'жен' ее не интересовали, пока ее организм имел возможность потихоньку
