— А разве как ангел ты не должна руководствоваться именно ими?
— Как ангел я должна следить за порядком.
— Это не порядок, что люди постоянно теряют своих близких, — возмутился я.
— Это как раз порядок, — удивительно мягко сказала она, — отодвинь в сторону свою юношеский максимализм, и ты поймешь, о чем я говорю. Мы все рождаемся с какой-то определенной миссией, совершаем ее и умираем. Это закон бытия, на нем все держится. Я думала, Федор Прохорович объяснил тебе все это, к чему повторяться.
— По вашей странной теории Сазан не мог меня пристрелить, потому что я еще не выполнил своего предназначения, — сухо напомнил я. — Но ты почему-то беспокоилась, и допускала мысль, что я могу погибнуть.
— Тут все очень сложно…
— Давай представим, что я убрал юношеский максимализм куда подальше, — предложил я, — и ты попробуешь мне объяснить то, что я упорно не понимаю.
Жанна помялась, но все же ответила.
— Предназначения не вписаны в журнал напротив каждой фамилии. Никто не знает его, даже ангелы. Поэтому вполне могло статься, что ты был рожден именно для того, чтобы Сазан тебя убил.
— Чего?! — мне стало очень обидно от такого предположения.
— Не кипятись, — она погрозила мне пальцем, — ты обещал убрать юношеские замашки. Это только один из вариантов. Предположим, что ты был рожден, чтобы Сазан тебя убил, — она снова подняла палец, предвидя мои возражения, — тогда Сазан был бы отправлен при жизни в тюрьму за твое убийство, а после смерти в чистилище, после чего его душа избавилась бы от той грязи, которой сейчас наполнена, и смогла бы пройти реинкарнацию для лучшей жизни. Если посмотреть на все это с моей точки зрения, чем не великая цель?
— Очистить душу Сазана — не велика радость, — продолжал я упираться.
— Ну, каждый мальчик считает, что он определенно рожден, чтобы убить дракона и жениться на принцессе, — снисходительно заметила Жанна.
— А еще мечтает стать космонавтом, — пробормотал я себе и поднос, и спросил уже громко: — Считаешь меня ребенком?
— Подростком.
— Все-таки ребенком? — не отставал я. В последнее время я ощущал себя стариком, но никак не подростком.
— Ты способен очень по-взрослому для своего возраста смотреть на некоторые вопросы, — примирительно сказала она, — но иногда ты судишь очень резко. Это гормоны, и этого нечего стыдиться. Гормоны и недостаток жизненного опыта.
— И поэтому мне нельзя знать правду?
— И поэтому тоже, — задумчиво сказала она, а потом спохватилась: — Какую правду?
— Жан, — не будь она призраком, я бы кинул в нее подушкой, — ты-то не коси под дурочку. Ты знаешь, какую правду. Главную. Которой я уже очень давно добиваюсь. Почему я слышу призраков. Даже не так, почему именно я слышу призраков?
Жанна молча смотрела на меня целую бесконечную минуту.
— Пожалуй, ты действительно, имеешь право знать, — сказала она, и я уже было обрадовался, но совершенно зря: — Но я дала клятву, что ничего тебе не скажу, пока проклятие не будет снято.
— В чем связь?
— Прямая.
Вот и поговорили. Коротко и неясно.
— Меня тошнит от ваших тайн, — признался я, правда на этот раз спокойно. — Теперь мне кажется, что правда совсем ужасна.
— Ты уже спрашивал, ты не умираешь и все такое.
— Тогда? — подтолкнул я.
— Ты все узнаешь в свое время, — не сдалась Жанна. — Узнаешь, я тебе обещаю.
Я закусил губу и замолчал. Поерзал на койке, потом отвернулся лицом к стене.
— Мы должны подчиняться правилам, — сказала Жанна, будто бы ни к кому не обращаясь. — На этот зиждется мир. И не думай, что ты один такой, кому приходится столкнуться с подобной несправедливостью. Ты думаешь, я счастлива подчиняться законам? Думаешь, быть ангелом — высшая благодать?!
Услышав необычные эмоции в ее голосе, я заинтригованно повернулся. Кажется, я перестарался, у меня и в мыслях не было ее обидеть…
А Жанна продолжала высказывать то, что у нее накопилось за годы существования в ипостаси ангела.
— Мы ежедневно смотрим на живущих людей, следим за ними, оберегаем. А подопечные ведь тоже бывают разные. Иногда может попасться такой, которого сама бы собственными руками задушила за то, что он вытворяет. Ты только представь, ангел-хранитель есть у каждого, у детоубийц и педофилов тоже есть ангелы, у серийных убийц и маньяков они тоже есть. И ангелу не предоставляется право выбирать, кем окажется твой будущий подопечный.
— Но ведь ангел дается при рождении, разве не так? — я устроился поудобнее и подтянул колени к подбородку. — А как же то, что все дети рождаются с одинаковыми способностями?
Жанна закатила глаза.
— Может быть, я отвечу тебе очень грубо, совсем не так, как должен отвечать ангел. Но гены пальцем не раздавишь. И против этого не попрешь. Мы пытаемся оберегать людей, и часто это действительно получается. Наши подсказки воспринимают, как везение или как собственно интуицию, но они не всегда срабатывают. Кроме того, не все люди восприимчивы. Иногда подопечные вообще нас не чувствуют, и ангел не может до него достучаться. Тут нет правил. И ты очень правильно сказал недавно, по сравнению с другими ангелами, у меня огромный бонус, что я могу напрямую с тобой общаться.
В ответ я только пожал плечами, по правде говоря, я никогда не смотрел на данный вопрос с этой стороны.
— Все очень сложно, Рома, — продолжала она, — и нам сложно. А помимо проблем подопечных, на нас давят личные. Люди, принявшие реинкарнацию, полностью забывают свою прошлую жизнь, боль уходит. Наши же воспоминания никуда не деваются. Краткосрочная память — это тоже дар живых. Наша память не притупляется с годами. Я помню свою жизнь, будто я была жива еще вчера, хотя прошло уже почти два века с тех пор, как я умерла. И свою смерть я тоже помню.
— Два века? — ахнул я. — Я думал… Ты говорила…
— Это правда. Я родилась в тысяча восемьсот первом году.
Ну тогда в ее глазах я должен быть не подростком, а вообще младенцем!
В ответ на эту мою мысль Жанна печально улыбнулась:
— Понял, слава богу.
Я скорчил гримасу.
Жанна снова замолчала. Очень жаль, что она могла читать мои мысли, а я ее нет. От этого разговор часто становился односторонним.
— Как ты умерла? — спросил я, стараясь заранее не озвучивать свой вопрос мысленно. — И причем тут Илья?
— Ты интуитивно связал два эти понятия: 'моя смерть' и 'Илья'?
— Судя по твоей реакции.
— Я думаю, что я столько от тебя скрываю, что на этот вопрос вполне могу тебе ответить. К проклятию он не имеет никакого отношения. Как ты сам думаешь, что нас связывает с Ильей?
— Он тебя убил? — выпалил я первое, что пришло на ум.
Жанна даже хихикнула, несмотря на свой серьезный настрой.
— Пальцем в небо, — прокомментировала она мое предположение, честно говоря, я и сам не думал, что все так просто.
— Никогда не любил играть в 'угадайку'.
— Это я знаю, — Жанна вздохнула и обняла себя руками за плечи, будто ей было холодно. — Что ж,
