Интересно, наша деятельность будет определена, как кража в особо крупных размерах или же нет? При учете, как часто мы проворачивали 'сделки', и как за короткий срок обогатился каждый член нашей банды, то вполне.
В любом случае, срок от пяти до десяти лет мне обеспечен, как бы не хотелось это признавать.
Я расхаживал по камере, лежал на койке, сидел на ней, снова ходил.
Время тянулось бесконечно.
На третий день, я понял, что мне уже хочется стучаться головой об стену, только бы выйти отсюда. У меня начиналась клаустрофобия, и это только на третий день.
Как бы то ни было, нужно определиться со своими ближайшими целями. А самой важной из них была одна — снять проклятие Березиных.
После всего случившегося я был просто обязан помочь Диме избавиться от проклятия, чтобы он зажил нормальной спокойной жизнью без призраков, крутящихся вокруг.
Снять бы проклятие, а потом можно расслабиться. Школа брошена, дальнейшее образование мне больше не светит, дома у меня нет — и будь, что будет.
— Опять бичуешься? — появилась Жанна.
— Я так развлекаюсь, — съязвил я.
— Ты так разлагаешься, — вынесла она вердикт. — Твои друзья тебе помогут, вот увидишь.
Я только скривился и смолчал.
Она тоже молчала, и мы просидели в тишине минут пять. Я думал о своем, изучая трещины на стенах, и мне не хотелось говорить.
— Жанн, ты иди, — нарушил я первым молчание.
Ее тихое присутствие начало меня раздражать. За те два месяца, что мы были с ней знакомы, она никогда не уделяла мне столько внимания, никогда не появлялась просто так, чтобы поболтать, утешить. Но сейчас мне не требовалось утешение.
— Мне не нравится твое психическое состояние, — призналась она. — За всю твою жизнь я тебя таким не видела. Ты пытаешься переосмыслить все шестнадцать лет за пару дней. И совершаешь совершенно мне непонятные вещи.
— Например? — я все же заинтересовался.
— Зачем ты прогнал Вадима в первый день? Я не стала спрашивать тебя сразу, думала, ты еще обдумаешь этот вопрос, но ты к нему даже не возвращался, потому что уверен в своей правоте.
— Подслушивала, значит, мои мысли?
Жанна скорчила гримасу.
— Ну, да, подловил. А что мне было делать? Обычно ангелы именно так и следят за своими подопечными.
— Обычно ангелы не могут задать вопрос напрямую, — напомнил я, — так что у тебя бонус.
— Я задала.
— Про Вадима? — ну тут-то все было просто, по правде говоря, меня вообще удивило возникновение подобного вопроса. — Я прогнал его, потому что люди не меняются. Сейчас ему стыдно, он полон сил начать новую жизнь, ему даже передо мной стыдно. Но он совершенно забыл, что и при маме терпеть меня не мог. Мы друг для друга ничего не значим, и, слава богу, это взаимно. Сейчас мы расстались на хорошей ноте, а если продолжили общение, все вернулось бы на круги своя, с ненавистью и взаимными претензиями. Я действительно рад, что он решил изменить свою жизнь к лучшему, но я совру, если скажу, что хочу ему в этом помочь. Так лучше, понимаешь?
Жанна хмыкнула. Очевидно, мои умозаключения были далеки от ее собственных.
Она сидела на койке напротив меня и задумчиво накручивала на палец свой черный локон.
— Ты говоришь, люди не меняются, — сказала она, наконец, и у меня создалось впечатление, что она думала вовсе не о нас с Вадимом, — но ведь твой отчим уже изменился, и готов меняться дальше.
Я пожал плечами:
— Но я-то не изменился.
Кажется, Жанна снова задумалась над моими словами, потому что опять замолчала.
— Жанн, — не выдержал я, — чего ты ходишь вокруг да около? К чему эти вопросы? Что ты вообще здесь делаешь? У тебя же постоянно полно дел, и вот ты появляешься здесь, сидишь и откровенно тянешь время.
— И ничего я не тяну, — надула она губы и отвернулась.
— Жанна! — не отставал я.
— Думаешь, я не устаю? — воскликнула она. — Это тела у меня нет, я не устаю физически, а морально еще как. С этим проклятием все вышло из колеи. Ежедневно умирает множество людей, умирает и застревает в этом мире. Их нужно встретить, объяснить, кто к чему, что нужно немного подождать, как себя вести. Кто, по-твоему, еще этим занимается, если не ангелы?
— Демоны? — предположил я.
При этом слове Жанна почему-то еще больше насупилась.
— Ну и демоны, само собой, подготавливает своих 'клиентов' к аду. А мы то и дело сталкиваемся с ними. Думаешь, это легко, общаться с этими грубиянами?
Ну, кем-кем, но грубиянами я бы демонов точно не назвал. Хорошо знаком я был только с Ильей, но он вызывал у меня глубоко положительные эмоции.
И тут меня осенило.
— Из-за Ильи, да?
Я готов был поклясться, что, будь Жанна не полупрозрачным приведением, она бы покраснела.
— И вовсе даже нет!
— Жанн, что у вас с ним за вражда?
— Это не имеет значения, — вспыхнула она и испарилась.
У меня создалось впечатление, что ей очень хочется самой поговорить на эту тему. Выговорится, что ли, но я явно не подходил на роль исповедника для ангелов.
Она ушла и стало опять совсем тихо. Дремучий случай…
Я плюхнулся спиной на подушку, сложив руки на груди, и погрузился в невеселые мысли, ставшие моими вечными спутниками.
Сегодня должны были быть похороны Олеси Бендиной. Поразительно, но вместо того, чтобы готовиться к ним, Алексей Дмитриевич бегал по городу в поисках адвоката для меня. Почему?
Наверное, несмотря на похороны, Бендин до сих пор не осознал, что его жены больше нет. Да и просто ли это осознать, когда ее полупрозрачная сущность не отходит от него и сынишки ни на шаг. И пусть он не мог поговорить с ней или дотронуться, но он видел ее, знал, что она рядом.
Настоящие похороны настанут для него, когда мы снимем проклятие. Когда она и еще тысячи душ исчезнут навсегда.
Я снова задумался о том количестве умерших, с которыми успел столкнуться за последнее время. Моя бабушка, Прохорович, Ига, Олеся и еще сотни душ, имен которых я не знал и не пытался запомнить.
Мы так жаждем снять проклятие, чтобы призраки покинули этот мир, потому что так правильно, потому что так должно быть и было всегда. Но хотят ли эти самые приведения того же? Хотят ли они навсегда покинуть своих родных, рядом с которыми продолжают находиться они несмотря ни на что? Ведь им все равно, видят ли их, слышат ли, понимают ли. Многим достаточно просто быть рядом, как, например, Олесе. Хотят ли они снять проклятие Березиных или воспринимают его как дар свыше? Не окажем ли мы им медвежью услугу, уничтожив его? Я вдруг ужасно не захотел выступить в роли того палача, который разрубит на куски все надежды этих несчастных душ.
— Твои мысли опять завели тебя не туда, — оказывается, Жанна никуда не уходила, просто спряталась.
Впрочем, я даже не удивился.
— И куда же они меня завели? — спросил я, потому что сам уж точно не мог найти ответа на этот вопрос.
— Нельзя идти на поводу таких эмоций, как жалость и сострадание.
Я вскинул брови:
