Рунетология. Кто управляет русским Интернетом?

– Можно сказать сильнее: мы адепты концепции универсального журналиста – человека, который может не просто снять фото, видео, дать информацию для инфографики или начитать свой текст. Дело не в этом, это навыки. Самое простое – приобрести навыки. Для этого у нас действует внутренняя школа мультимедийной журналистики. Сложнее – изменить сознание, мозг, уметь увидеть историю не текстом и не видео, а уметь увидеть историю стереоскопично и решить для себя, какой формат лучше (текст, видео). Это самое главное умение, которое мы воспитываем в себе как в медиаменеджерах. Главное – увидеть событие так, как его видят пользователи, решить, что они захотят посмотреть на видео, а что увидеть в тексте.

– Согласны ли вы с определением, которое дал вице-президент Гильдии издателей Василий Гатов? Он сказал, что современная журналистика в онлайне – режиссура медиа. Функции журналиста – функции режиссера, который строит кадр, принимает решения о том, каким инструментом стоит пользоваться.

– Я не знала, что Вася так сказал. Для себя мы это решили еще лет пять назад, у нас термин «режиссировать заметку» – обыденный оборот. Если мы говорим про мультимедийную заметку, которая состоит из текста, из двух видеоиллюстраций, одного слайд-шоу, то, конечно, речь идет о новом для отрасли умении – о режиссуре. Мы должны таким образом построить рассказ, чтобы пользователь шел наиболее эффективным путем, чтобы он посмотрел как можно больше единиц информации, которые мы для него приготовили, то есть нельзя сваливать все в одну кучу и бессистемно размазывать. Это на наших глазах формирующаяся профессия.

– Сколько универсальных специалистов работает на РИАН и как они распределяются?

– Порядка 80 процентов наших корреспондентов, которые работают в 40–50 точках мира, так или иначе снимают видео, делают фото, экспериментируют с мультимедийной журналистикой. В нашей московской редакции сотня человек, которые умеют это делать. Есть очень увлеченные этим люди, есть те, которые боятся этого направления. У нас также есть огромная команда, которая работает с нашими интернет- ресурсами: выпускающие мультимедийные редакторы, продюсеры, люди, которые работают с социальными сетями.

У нас есть очень успешный проект «Ты – репортер», который полностью построен на работе с пользовательским контентом. Это новая отрасль. Мы понимаем, что сегодняшние медиа не могут конкурировать, полагаясь только на своих корреспондентов, они могут выигрывать только тогда, когда у них есть армия гражданских журналистов, воспитанная, тренированная, мотивированная. Если мы будем говорить о различных специальностях новых медиа, то их более десятка.

– На ваших народных репортеров можно положиться или это пока еще эксперимент?

– Второй год мы работаем, всерьез полагаясь на них. Я помню, что первые успехи мы получили в трагических ситуациях, как и всегда бывает в нашей профессии. Первый эффект и силу народной журналистики мы почувствовали, когда произошла трагедия с «Невским экспрессом», когда мы получили первые фотографии через полтора часа после того, как произошла трагедия, и опередили на несколько часов мировые агентства.

Когда произошел пожар в клубе «Хромая лошадь», мы получили много кадров и свидетельств с места происшествия. Это были первые результаты. Повторюсь, что они, к сожалению, зачастую трагичны. Сегодня это сила, которая включена в наши бизнес-процессы.

Когда мы планируем темы, мы часто рассчитываем либо на тех людей, которые есть в нашем активе, либо на тех людей, которых мы можем найти. Это определенная методика и навык. В новогодние каникулы произошла драма, когда с моста упала машина в Москву-реку. Так как это произошло в Москве, где особая концентрация наших журналистов, на одном месте оказались сразу три наших репортера. Они не стали жестко конкурировать, они объединились и написали совместный репортаж.

– Это обычные люди?

– Да, пользователи сервиса «Ты – репортер».

– Сколько у вас сейчас активных пользователей, которые стремятся быть более или менее постоянными авторами?

– Наши пользователи участвуют в бонусной системе, то есть мы не платим им деньги, они зарабатывают бонусы. По нашему бонусному рейтингу порядка ста человек очень активны.

– Какова регулярность: раз в день, неделю?

– Тех, кто поставляет информацию раз в неделю, несколько десятков.

– Является ли этот проект кузницей кадров? Оттуда берутся штатные сотрудники?

– Пока нет. Люди, которые становятся гражданскими репортерами, – зачастую состоявшиеся люди со своей жизнью, у которых есть любимая профессия. Это для них хобби, граничащее со второй профессией. В этом, наверное, фишка. Они это делают не за деньги, а за удовольствие, за принадлежность к клубу, бренду.

– Насколько этот проект может развиваться, как вам кажется? Когда о таком проекте знают все, его приложение стоит в каждом смартфоне, то владелец подобного рода сетки – неубиваемый монстр медиа? Насколько вы надеетесь на развитие проекта в таком масштабе?

– Именно в таком масштабе и хотелось бы его развивать. Я убеждена, что в ближайшие пять-десять лет успеха достигнут те информационные агентства, которые станут использовать не только профессиональных репортеров, но и всех, кто пользуется видео– или фотокамерой. То количество девайсов, которое находятся в руках у людей, позволяет сделать многократную копию каждой секунды во всем мире.

– И с любого ракурса.

– Да. Подменять это только созданной сетью корреспондентов неблагоразумно, неэкономично. Гораздо правильнее воспитать в себе умение работать с людьми, которые являются потенциальными свидетелями. В таком случае немного меняется роль СМИ, они перестают быть просто информатором, они становятся верификатором информации. Когда произошел взрыв в «Домодедово», наши корреспонденты случайно оказались в аэропорту, поэтому мы были первыми (это журналистская удача), но параллельно в «Твиттере» шел вал сообщений, спекуляций, интерпретаций, страшилок. Наш человек отслеживал социальные сети, и это был чудовищный поток очень разной информации. О чем это говорит? О том, что сознание пользователя перегружено противоречивой информацией. Он чувствует, что им манипулируют. В этот момент пользователь говорит: «Спасибо большое, социальная сеть, но я пошел в средства массовой информации, чтобы узнать, что на самом деле произошло». Проблемы с информированием больше нет. Мир информирует сам себя. Проблема состоит в подтверждении информации и ее фильтрации.

– Относительно всего этого есть два мнения. Первое: традиционные СМИ, в том числе электронные, умерли, и бал правят социальные сети («Твиттер», Facebook), потому что они быстрее реагируют, в них через несколько секунд-минут появляются первые сообщения о событии. Второе мнение заключается в том, что, хотя во многом социальные медиа и стали средой донесения информации, традиционные СМИ так и остались средой обработки, сопоставления, проверки и выдачи информации. Вы согласны со вторым мнением?

– Да.

– Получается, что социальные сети стали вашими поставщиками информации?

– Не только поставщиками информации. Это кладезь. Я отношу себя к тем медиаменеджерам, которые ценят социальные сети и с огромным уважением и вниманием относятся к развивающейся социальной среде. Это не только поставщик информации, это и барометр настроения, это очень четкий индикатор того, насколько ты попадаешь или не попадаешь в аудиторию, насколько ты находишься в режиме диалога с ней; это источник эспертного мнения.

– В те часы, когда случилась трагедия в «Домодедово», было ощущение, что наметилась еще одна тенденция. Я имею в виду ситуацию, когда по тегу «Домодедово» в «Твиттере» было огромное количество дезинформации.