сказали мне по секрету, — сохранить технику и оборудование. Ну и по мере сил — боеспособность“».
Резко потеплело. Днем температура упорно держалась выше двадцати пяти градусов. Цвет с деревьев осыпался, и теперь они стояли в блестящих панцирях из молодых упругих листьев. Правда, у дорог легкий прах приглушил свечение зелени, но в парках и скверах она, как выражаются изысканные беллетристы, буйствовала.
Капитан Сарана срочно вызвал Седлецкого и Мирзоева на свидание в Комсомольский парк. После обеда, в самую жару, они рассаживались на открытой веранде кафе-мороженое. Угол веранды, куда их привел расторопный молчаливый хозяин-черкес, был укрыт от солнца мощными кустами жасмина. Стойкий зной стекал вниз, мешаясь с крепкими запахами разогретой листвы. Напротив входа в кафе развалился на скамейке молодой бегемот в потной тенниске и белых брюках. Он добросовестно читал газету. Судя по фотографиям — позавчерашнюю.
— Очень любознательный читатель, — сказал Седлецкий.
— Пойти поздороваться? — спросил Мирзоев.
— Не надо, — сказал Сарана. — Это мой связник.
Черкес мгновенно принес поднос, похожий на воинский щит, ловко переставил на стол гигантские вазы с разноцветными шариками мороженого, запотевшие бутылки сухого белого вина и чашу с прозрачным малиновым вареньем. Седлецкий расслабился: жить в такой жаре становилось легче.
Сарана разлил вино и начал тихо докладывать последние новости о неуловимом полковнике Адамяне…
После встречи в ресторане «Кавказ» Седлецкий так и не смог дозвониться новому знакомому. Впрочем, иного он и не ждал. Слишком легко пошел на контакт начальник особого отдела Отдельной армии, слишком охотно вышел он из бесформенной тени, которую отбрасывал начальник штаба. То есть слишком быстро согласился помочь с техникой и оружием. И это нельзя было объяснить ни алчностью Адамяна, ни его глупостью, ни беспечностью.
Через своих людей в штабе армии капитан Сарана выяснил, что полковник Адамян только что вылетел в Ахалкалаки, небольшой городок в Южной Грузии, почти на границе с Турцией. Там была расквартирована мотострелковая дивизия российской армии, одна из самых благополучных в Закавказье.
Поначалу дивизию собирались выводить, а проще говоря, расформировывать, как это уже произошло с вертолетным полком в Телави и с 10-й танковой дивизией в Ахалцихе. Однако события в Абхазии приостановили дальнейшее разрушение российской военной структуры в Закавказье, причем на этом настояли сами грузины. Абхазы неожиданно разгромили сильную грузинскую группировку под Гаграми, и стало ясно, что блицкрига не выйдет и надо готовиться к длительной и упорной войне.
В этом свете боеспособные российские войска на грузинской территории становились не только гарантом сохранения Грузии, но и надежным источником пополнения ее армии техникой и вооружением.
— Мы знаем, что делается в Грузии, — перебил Седлецкий увлекшегося Сарану. — Расскажи лучше, зачем наш друг так неожиданно отправился в Ахалкалаки? Это ведь теперь не его поле.
— У него везде свое поле, — усмехнулся Сарана. — Официально Дцамян уехал в командировку по Южной Грузии с целью установить факты незаконной передачи грузинским гарнизонам радиотехники. Той, которая принадлежала частям Отдельной армии до вывода. Факты имели место. Ясное дело, радиотехникой тут не ограничилось.
— Не ограничилось, — повторил Седлецкий, задумчиво гоняя по мельхиоровой вазочке розовый холодный шарик. — Причем к разбазариванию матчасти Отдельной армии, как вы недавно выяснили, господин Адамян тоже руку приложил. И очень усердно. Кого же он поехал искать? Себя, что ли?
Совершенно очевидно, что прошлые делишки его не интересуют. Ни собственные делишки, ни чужие. Тогда какой же у него интерес?
— В ахалкалакской дивизии сейчас служит много местных. — Сарана потянулся за вареньем. — В основном армяне. К ним и поехал Адамян. Думаю, дивизию скоро начнут разувать. У нашего друга на такие дела особый нюх — как у вороны на падаль.
— Не нюх, а нормально поставленная разведка, — подал голос Мирзоев. — Жаль, что он не с нами… В пользу твоего предположения, Сарана, говорит то, что Адамян болтался в Ахалцихе именно накануне расформирования Десятой танковой. А если ахалкалакскую дивизию начнут шерстить на самом деле? Куда пойдет техника — в Грузию или в Армению?
— Техника пойдет в Шаону, — сказал Седлецкий. — Это мы подтолкнули Адамяна, когда дали понять, что представляем Шаону. Видимо, он не может выполнить наш заказ здесь, в частях своей армии. А еще вероятнее — боится нахальничать.
Слишком большой кусок. Поэтому он и поехал подальше от дома.
— Похоже на правду, — согласился Мирзоев. — Но меня настораживает легкость, с которой он уверовал в наши липовые полномочия.
— Не знаю, заинтересует это вас или нет, — сказал Сарана, по-прежнему не отрываясь от варенья. — Только Адамян поехал не один. Он взял с собой капитана Георгадзе.
— Что за фрукт? — заинтересовался Седлецкий.
— Ничего особенного. Избалованный сынок, смазливый, но неглупый. Как специалист — круглый ноль. В общем и целом, по отзывам сослуживцев, — наглая скотина.
— Может, он скрашивает нашему другу ночное одиночество? — ухмыльнулся Мирзоев.
— Не думаю. — Сарана достал записную книжку и процитировал: — Оба субъекта обладают устойчивыми гетеросексуальными наклонностями.
— Какими, какими наклонностями?
— Гетеросексуальными, — повторил Сарана. — Это противоположно гомосексуальным. Проще говоря, наши командированные предпочитают жить половой жизнью с лицами противоположного пола.
Тут ваши домыслы безосновательны.
— А что из этого вытекает, психопатолог? — насторожился Мирзоев.
— Капитан Георгадзе полетел с Адамяном не затем, чтобы на ночь поправлять подушку. В практическом смысле, как я уже говорил, он круглый ноль.
Использовать его можно лишь в одном качестве — курьером.
— Предположение? — спросил Седлецкий, с удовольствием катая в ладонях прохладный бокал. — Или факт?
— Пока предположение. Но оно действительно основано на факте: командировка Георгадзе выписана через Ахалкалаки и Тбилиси до Владикавказа.
А маршрут Адамяна заканчивается в Тбилиси.
— Так-так, — покивал Седлецкий. — От Тбилиси до Владикавказа по Военно-Грузинской дороге три часа на машине. Затем до Шаоны еще полтора часа. Следовательно, за день можно смотаться из Тбилиси в Шаону и обратно…
— И выяснить, какие шаонские заказчики пасутся в Ставрополе, — подхватил Мирзоев.
— Вполне логично. Где же, по-вашему, Георгадзе сможет получить нужные сведения?
— Не у наших, это ясно, раз Адамян с Управлением не дружит, — сказал Мирзоев. — Значит, Георгадзе пойдет в контрразведку, к Баглоеву. Не забыл еще, Алексей Дмитриевич, как мы вели с ним переговоры о выдаче Абдрахмана?
— Допустим, он пойдет к Баглоеву. Что дальше?
— Видеозапись покажет, — предположил Сарана. — Здесь вас могли незаметно снять.
— Вряд ли, — покачал головой Мирзоев. — Кассета — штука довольно объемная. Вдруг обыщут?
Ведь на дороге во Владикавказ и в Шаону — посты.
Так что Георгадзе скорей всего везет наши фотографии. Остановить его мы не можем. Вернее, можем, но это заставит Адамяна насторожиться. Он пошлет в Шаону второго курьера. А потом третьего.
