почему-то дождавшись, пока дома никого не будет.
Случайность? Нет… Наверняка знали: Акопов с Людмилой переехали в Поваровку недавно. И они хотели узнать, связана или не связана внезапная покупка старой дачи с активизацией гостевой жизни на фазенде Антюфеева. И если тут задействованы люди МГБ, то это значит, что какая-то часть министерства сочувствует целям Ткачева…
Акопов искренне надеялся, что незваные посетители рассеяли свои опасения, познакомившись с ним, простым советским уркой, заработавшим срок, честно отсидевшим и так же честно завязавшим с проклятым темным прошлым. Бывший урка, а ныне отдыхающий раком на грядке трудящийся — это свое, родное до зубной боли, привычное. Безгрешные раскаявшиеся урки не мешают большой политике. И маленькой — тоже. Они слишком хорошо знают цену свободе.
От размышлений его отвлекло тихое гудение мотора на улице. Мимо дачи неторопливо пропылила серая «Волга». Неужели начинается сбор гостей?
Он поднялся к аппаратуре. Людмила успела заснять визитера перед воротами дачи. Акопов прокрутил повтор: какой-то незнакомый сухопарый господин в модном мешковатом костюме из легкого материала. Выбравшись из «Волги», господин огляделся. Акопов остановил кадр, увеличил худой его анфас на экране и задумался. «Я становлюсь похожим на Бориса, — усмехнулся он. — Хочется спросить: где я тебя видел?»
И тут же вспомнил — где. Недавно этот господин шел по коридору родного Управления. Только был он тогда в строгом костюме с галстуком и сопровождали его два придурка: один с папкой, другой просто так.
Акопов набрал номер Савостьянова. Опять взял трубку генеральский прихвостень Толмачев. Он уже научился узнавать Акопова по голосу.
— Юрий Петрович отошел.
— Надеюсь, не в мир иной? — вздохнул Акопов. — Нужна срочная консультация, Толмачев. Ты в курсе моего нынешнего задания?
— Конечно. Проект «Центурион», допуск второго уровня.
— Тогда скажи, из нашего треста играет кто-нибудь в «Центурионе» за синих?
Синими в оперативном подразделении Савостьянова называли заговорщиков.
— Это информация для допуска первого уровня.
Но вам скажу: кое-кто играет за синих.
— Спасибочки! — засмеялся Акопов. — Привет шефу. И всему первому уровню.
Больше он не сомневался: на дачу Антюфеева приехал один из заместителей начальника Управления. Да и Савостьянов на первом совещании по безымянной еще операции сам сказал: один из заместителей генерал-полковника с санкции коллегии пошел на контакт с заговорщиками.
Между тем сухопарый пассажир «Волги» вошел в помещение дачи. Акопов переключился на шумозапись.
— Вы думаете, мне самому это нравится? — услышал он тут же высокий резкий голос командарма. — Чем дольше раскачиваемся, тем больше вероятность, что попадемся.
— Согласен с вами, Геннадий Анатольевич, — сказал гость. — В Управлении разработан подробный план оперативных мероприятий по блокаде заговора. Задействованы самые эффективные средства. Вот копия плана. Меня, как заместителя начальника, ознакомили с оригиналом. Если вы не упредите наши мероприятия…
Зашелестела бумага, скрипнул стул.
— Это подлинная виза? — спросил Ткачев.
— Вне сомнения, — отозвался гость.
— Странно, — задумчиво сказал Ткачев. — Зачем ему это надо? Провокацией попахивает. Его подставляют, спихивают на него всю ответственность за решения, а он делает вид, что не догадывается. Автографы раздает! Учитывая характер старика и его опыт… Очень странно!
Да, подумал Акопов, вот точное определение: странно. Заговор странный. Один из главных заговорщиков сидит на чужой даче, напивается и спит.
О заговоре знает Управление. Заговорщики знают, что Управление знает… Но не чешутся. А времечко идет. И даже бежит.
Замигал вызов оперативной связи. Акопов менял кассету, и трубку взяла Людмила.
— Звонил Толмачев, — сказала она через минуту. — Просит не прослушивать телефон Антюфеева.
Кто-то сидит на коммутации…
Акопов присвистнул. Вот наглецы! Даже Управление не рискнуло врубиться в соединительную сеть.
Одно дело — просто подслушивать линию, следить за телефонными разговорами, а другое… Сидя на коммутации, можно записывать все шумы в помещении, даже тогда, когда телефонная трубка лежит на аппарате. Ведь мембрана микрофона и в этом случае улавливает шумы, и они в виде слабых электромагнитных колебаний гуляют по сети. С помощью специальной аппаратуры, подключенной к соединительной сети телефонной станции, можно выделить, усилить и записать звуковые колебания в любом помещении, где стоит телефон. Однако и на хитрый винт есть гайка с контргайкой. Другая специальная аппаратура может засечь подсоединение к коммутации и вычислить, какой телефон «пасут».
Кто же влез на коммутацию? Опять МТБ или неопознанная до сих пор группа, люди из которой ходили по Поваровке?
— Ладно, — сказал Акопов Людмиле. — Выруби пока подслушку от греха подальше. Нам и без телефонной болтовни генерала хватает работы.
Заскрипела лестница. Наверх, пыхтя, поднялся Борис.
— Почему не разбудили? Вроде концерт начинается…
Уже перед закатом к фазенде свернула еще одна машина — темно-синий «Вольво». Акопов посмотрел на нового гостя, которого сопровождала «горилла», и почувствовал возбуждение. Сам заместитель начальника управления МГБ по Москве и Московской области пожаловал. Следом подкатил черный «Мерседес», длинный и широкий, словно сухопутный крейсер. Акопов припомнил пересуды о генералах ЗГВ, которые любили дарить такие машины московским воинским начальникам. Из чрева «Мерседеса» вывалилась жаба в мундире — заместитель министра обороны. Вскоре к «мерсу» припарковался «Форд» заместителя министра внутренних дел.
Подходящий пикничок, подумал Акопов. Шарахнуть бы по фазенде из гранатомета! Половина московских цветочниц выполнит годовой план…
Гости собирались, но Антюфеев так и не появился.
— Пожалуй, толстячка не будет, — просопел над ухом Борис. — Не позвали на чай — не в той весовой категории!
Между тем многозвездный генерал, похожий на жабу, по-хозяйски уселся во главе стола на втором этаже фазенды и прогудел:
— Кого ждем, бояре?
— Полковника Эсенова, — ответил Ткачев.
— Ну, пока чурка подойдет, давай стресс снимем. Банкуй, что ли, Гена!
Стресс снимали водкой и салатом. Заместитель министра внутренних дел опрокинул на колени тарелку. Замминистра обороны заржал:
— Ручонки-то играют, Дима? С перепою или со страху? Не ссы, прорвемся. Ну, разговаривал со своим?
— Нет. И не буду. Он меня за такие разговоры, Федор Васильевич, в землю вгонит по уши. Не пойдет с нами, уверен.
— Чему вас, Дима, в университетах обучают? — вздохнул заместитель министра обороны. — Человеком, чтоб ты знал, командуют страх смерти и хотение жизни. Твоего на голый крючок не возьмешь — ему не нужны ни деньги, ни портфели. А ты поставь его, падлу, перед выбором… Чтоб он знал: не поможет нам сегодня, останется завтра без головы. А безголовому звезды и портфели не нужны. Ты как думаешь,
