кафельная плитка по стенам и на полу придавала кабинету нарядный вид. Портили впечатление закрашенные белой краской окна, забранные толстой решеткой.
Впрочем, большинство пациентов полковника Акульшина не обращали внимания на цветовую гамму помещения.
В углу стоял белый металлический стол, по обе стороны от него две табуретки, привинченные к полу. Вдоль стены — обычный процедурный топчан, обтянутый розовой клеенкой. На топчане и сидели два дюжих санитара, в четыре глаза наблюдая за полковником Адамяном. Спеленутый в смирительную рубашку, тот занимал табуретку перед столом.
В кабинет вошли доктор Акульшин, Небаба, его подручный Потапов и молодой врач из службы безопасности Управления. Остальных Савостьянов увел в комнату, смежную с физиотерапевтическим кабинетом. Он нажал панельку рядом с электрическим выключателем — часть обшивки стены сдвинулась, обнажив одностороннее зеркало. Теперь до Адамяна, казалось, можно было дотронуться. Полковник Адамян не брился более двух суток, и лицо у него словно обсыпало угольной пылью.
Воспаленные глаза угрюмо уставились в стену.
— Ну что, гадина… — пробормотал Савостьянов, усаживаясь в кресло перед зеркалом. — Вот и встретились.
Он заметил предостерегающий взгляд Толмачева и сказал:
— Не бойся, там ничего не слышно. А мы все услышим.
Генерал включил динамик.
— …сухость во рту, и вы дадите обычной воды, — закончил наставление главврач.
Акульшин положил на стол коробку с ампулами и вышел, прихватив двоих санитаров. Небаба устроился на другой табуретке, рассортировал перед собой собственный джентльменский набор — диктофон, стопку бумаги и карандаши.
— Развяжи его, Потапов. Будем начинать…
— А укольчик? — спросил молодой врач.
— Пока не надо. Будем надеяться, что Рафаэль Левонович окажет нам любезность и побеседует вполне добровольно и доверительно.
— С какой стати? — поднял голову Адамян и принялся растирать сильные руки, освобожденные от тенет смирительной рубашки. — С какой стати я буду с вами говорить? Да еще доверительно. Вы же не поп и не лечащий врач…
— Действительно, — согласился Небаба. — Не поп и не врач. Я всего лишь старший дознаватель службы безопасности Управления. Разрешите по этому поводу представиться: майор Небаба.
— Вот оно что! — задумчиво сказал Адамян. — Значит, все-таки Управление… А я поначалу грешил на своих заклятых друзей из другого ведомства.
— Из Минобороны, надо полагать? — сочувственно спросил Небаба. — Воистину — это ваши заклятые друзья. Сейчас вас разыскивает вся их контрразведка. Все службы на ушах стоят. Сколько вы там миллиончиков увели у своих друзей? Ну, не стесняйтесь!
— Это ваши люди увели, а не я.
— Не важно. Грешат-то на вас, Рафаэль Левонович. С вас собираются скальп снимать. Вот тут я нечаянно факсик раздобыл, полюбопытствуйте…
Адамян взял скрученную в трубку глянцевую бумажку факса. Глянул. В глазах его запрыгали буковки:
«…предпринять все усилия к розыску и задержанию…»
— Ваши друзья, — продолжал Небаба, — прочесывают Кавказ, Закавказье и сопредельные страны. А вы тут, в столице нашей Родины, где искать будут в самую последнюю очередь. Так что времени для беседы у нас навалом. Побеседуем?
— Было бы о чем! — буркнул Адамян.
— А я вопросничек составил, чтобы не распыляться на посторонние темы. Не возражаете? Ну и славно. Вопрос первый: при каких обстоятельствах вы вступили в сговор с покойным генералом Ткачевым?
— С… с покойным? — выпучил глаза Адамян.
— Хороший вопрос, — похвалил Небабу генерал за зеркалом. — Обратите внимание, друзья, как эта бестия спала с лица. Адамян до последней минуты был уверен, что сможет торговаться с нами до тех пор, пока его не разыщет и не вытащит Ткачев.
— Но ведь Ткачев еще жив, — сказал Седлецкий.
— А-а! — отмахнулся Савостьянов. — Разве это жизнь…
— Я не верю, — сказал Адамян. — На пушку берете! Генерал был здоров как бык.
Небаба достал из конверта кучу фотографий и разложил на столе. Адамян некоторое время молча их разглядывал: обгоревший верхний этаж дачи, Ткачев на носилках, изуродованное, едва узнаваемое лицо командарма.
— Поймите, полковник, — проникновенно сказал Небаба, — мятеж провалился. Ваши друзья прячут концы в воду. Ткачева убрали. Очередь за вами.
Неужели вам не хочется, даже ввиду неопределенности собственной дальнейшей судьбы, заставить поплясать на горячей сковородке вероломных компаньонов?
Адамян долго молчал. Потом показал на коробку с ампулами и на Потапова с врачом:
— Уберите… все это.
Небаба дал знак врачу уйти.
— А мордоворот останется? — спросил Адамян.
— Останется. Смотрите на него, полковник, как на обычное пресс-папье.
— Ладно… Гарантий, естественно, вы дать не можете? Мол, чином не вышел. Не так ли?
— Так, — кивнул Небаба. — Но шанс у вас появляется. Трибунал может учесть ваше чистосердечное признание. Впрочем, совсем необязательно доводить дело до трибунала. Вы ведь потому и находитесь здесь, в психоневрологической лечебнице, а не в тюрьме. Увольнение из армии по причине нервного расстройства лучше, чем увольнение из жизни по причине двух подрасстрельных статей.
— Лучше, — вздохнул Адамян. — Вы необычайно убедительны, майор. Вероятно, мы сможем договориться. И все же мне нужны гарантии. А то выдоите досуха, а потом шлепнете. У вас не заржавеет.
— Выдоить мы сможем вас и без гарантий, — сказал Небаба. — Руководство приказало передать вам: добровольная информация пойдет в обмен на сносное содержание в сей юдоли скорби. В противном случае — шприц, невеселый разговор и рукава на спине… Плюс аминазин три раза в день — чтобы воспрепятствовать сексуальным сновидениям.
— Повторяю, вы весьма убедительны… Ну а вдруг ваше начальство все-таки захочет участвовать в допросе? Я ведь могу сообщить очень важную информацию, решения по которой надо принимать быстро. Не хотелось бы играть в испорченный телефон.
— Хорошо, — встал Небаба. — Я сообщу начальству о вашей просьбе.
Он вошел в смежную комнату.
— Посиди, Иван Павлович, — похлопал по соседнему креслу Савостьянов. — Передохни, понаблюдай…
Между тем Адамян в кабинете физиотерапии повернулся на табурете и начал методично осматриваться. Потапову это не понравилось. Он начал потеть от напряженной работы мысли и через пару минут решительно прогудел:
— Лицом к стене!
Адамян, однако, не спешил подчиниться.
— Слушай, ты, бегемот, — сказал он тихо. — Помоги сорваться отсюда! Я кое-что придумал. Получишь полмиллиона.
— Чего? — удивился Потапов.
— Чего, чего… Долларов! «Зеленых». Это большие деньги, дружок. Даже для меня. Ну как? По
