Я сызмальства себя крапивою обжег… Зоря-то, Аввакум, как дико окропила, Охолодила мой заветный посошок, Меня охолодила. Зябок стал я, робок. Она, зловещая, легла на дровяник. И не зоря — как ненасытная утроба, Как будто волчья пасть всю. землю кровенит. Не зря вещало знаменье. Не зря затмилось, Средь бела дня все кануло, все в нощь ушло. Содетель милосерд, он гнев сменил на милость, Добром хотел известь непопранное зло. В нощь канувшему дню он даровал зеницы, Прозренье даровал. «Да будет свет!» — сказал. Дозде мне видится, как крылышки синичьи Вернули синее обличье небесам. Но обессилело добро. И обессилел Свет, изнемог в единоборстве с сатаной. Мор на Москве. Великий мор идет, мой сыне, И не понять, какой — холерный аль чумной? Кого бы попытать, спросить кого — не спросишь, Одни лишь тати шастают в глухой ночи… (Долгое молчание.) А тут еще беда — преставился Иосиф, Святейший патриарх вдруг в бозе опочил. Одначе не бывать святому месту пусту, Собор святых отцов решит, соблаговолит. В дверях притвора неожиданно появился Никон. Внешне он развязно-прост, но внутренне чутко-насторожен.
Никон Здорово, земляки! Отец Иван Садись. Не богохульствуй. Держи себя в узде смиренья и молитв. Никон Держу, отец Иван, ношу во рту железо, Аз, яко конь, свои кусаю удила. Отец Иван По лесу скачешь и не хочешь видеть леса, Сдавна привык не удивляться — удивлять. Так удиви скорей, благочестивый Никон, Скажи, какие сны твой будоражат сон?.. Сам государь изволит зрить тебя владыкой. Да будешь на престол великий возведен. Услышат люди и не в колокольном звоне, Услышат божий глас во вздохе воробья… Благочестивый муж святой отец Афоний, Он разглядел, он первый угадал тебя. Я дело говорю аль, может быть, не дело? Никон Пустое говоришь. Отец Иван Напраслину плету, Снаружу сам себя пред непорочной девой, Скверню Иосифа могильную плиту. Я имя царское упоминаю всуе, Не так ли, Аввакум? Аввакум Не так, отец Иван. Кому не ведомо: напрасно не бушует, Без ветра не вскипает море-океан. Отец Иван По всем святым обителям гуляет ветер, Его глаголящие не унять уста. Свет Алексей Михайлович давно приветил Тебя монаршим мановением перста. Тебя светлейшее давно узрело око, Так что ж ты, Никон, прячешь самого себя?! Никон Аз пасть боюсь. Бо вознесенному высоко Не может пухом быть сырая мать земля. Отец Иван
