Разъяренная орава под предводительством местного властелина Ивана Родионовича удивленно смотрит на Марковну, на прижатого к ее груди младенца.
Иван Родионович Люди баяли: у попадьи Титек нету, есть у ней и титьки… Аввакум Не соромь подружие! Голоса — Соромь! — Оскоромь Горячими блинами! Аввакум Господи! Где молоньи, где гром? Где твои зарницы отпылали? Прогневись и потемней лицом, Тучей громыхающей пролейся, Ропщущей расшевелись листвой Чутко настороженного леса. Умири безумство сатаны, Покарай разбойничьи набеги, Белым лебедем речной волны Поднимись и упади на берег. На песок горючий упади, Охлади ликующую нехристь… Заплутали! Есть у попадьи Крылья ангела, да вот, поди, Этим крыльям раскрылиться негде. Расступитесь, нелюди! Свои Шелепуги опустите наземь… (Про себя.) Надо бы молитву сотворить, День-то больно благодатно-красен! (Громко.) Аз же, грешный, лаю, яко пес, На зверей — спускаю с чепи зверя, Страшен он, он неуемно-борз, Зверь — неужто моего? — безверья. Верую, о господи, тебе, Одесную все свои напасти, Не темней лицом и не темней Луговинами небесных пастбищ. Марковна Аввакум, воззрись на небеса. Аввакум Божий свет из глаз моих уходит… Пораженно стоит с опущенными руками, с запрокинутой в небо головой, долго глядит на ущербленное, кроваво-зловещее солнце, пораженно стоят и недоброжелателя своего духовного пастыря, только младенец на руках Марковны бьется ножонками, подает живой голос.
Марковна Ягодка моя, моя роса… Аввакум Холодит как будто, непогодит. Марковна Завопил, заголосил петух… Аввакум Час великой кары возвещает. Марковна Крест на церковке твоей потух. Аввакум Сам стою с потухшими очами… Сам во тьму кромешную иду, Человечьего лишаюсь лика, Сам накликал страшную беду, Пагубу великую накликал. Прогневил всевышнего. А гнев, Он на солнце красное пролился. Затемнилось солнце. Больше нет
