Красная палата

Распрямила сгорбленные плечи,
Дабы Русь моя могла вздохнуть
Всеми весями и городами,
Дабы никакая нудь
Нашей русской не коснулась Дарьи,
Марфы не коснулась… И к моей,
К Марковне моей, не прикоснулась.

Тяжелее мельничных камней
Ивушки плакучая понурость.

Старец Семион

Очи разума затемнены…

Боярин Матвеев

Бредит о смутьянщиках-поморах.

Старец Семион

Аще солнце супротив луны,
Облик дня печалит велий морок…
Велие затмение ума.

Аввакум

У кого? у вас аль у меня?

Старец Семион

Побрели, боярин, восвояси.

Уходят.

Аввакум

(Один.)
Ждет зорей разбуженного дня
Древорубом высмотренный ясень.
Придет день — оскалится топор
На зеленое лесное диво,
И тогда-то сникнет протопоп,
Усмирится буйная строптивость.
Нет, не усмирится — устою,
Упасусь от сатанинской свадьбы,
Дондеж в душу не пущу свою
Три перста, три Никоновых жабы.

СОБОРНЫЙ СУД

17 июня 1667 года «поставили» Аввакума перед прибывшими в Москву вселенскими патриархами — Макарием Антиохийским, Паисием Александрийским. «И наши все тут же, что лисы сидели, — вспоминает Аввакум. — Велико антихристово войско собралось! Мне, бедному, горько, а делать нечева стало. Побранил их, побранил, колько мог, и последнее слово рекл: лутше един творяй волю божию, нежели тьмы беззаконных!»

Паисий Лигарид

(Переводя говорящего по-гречески патриарха Макария.)
Кирелеисон! — глаголет кир Макарий,
Господи помилуй, — воздыхает кир.
Киру ведомо, как ангелы махали,
Полыхали светом голубиных крыл.
Звали ангельские крылья в дальний полис,
В полуночные российские края,
Невеликую рассказывали повесть,
Ничего не укрывая, не тая.
И тогда подъятый устремился парус
К берегам во грех впадающей земли…

Аввакум

(Про себя.)
Сами, во грехах своих купаясь,
Ядовитым курослепом зацвели.

Паисий Лигарид

(Продолжая переводить своего соотечественника.)
Аквой Понта омывался кир Макарий,
Освежался он и волжскою водой,
Волжскими он дивовался берегами,
Упивался полуночной красотой.
Желтоводскую он посетил обитель,
Благолепие великое узрел,
Торжище необозримое увидел,
Множество плывущих видел каравелл.
А когда к Москве приблизился, умильно