командного состава. За два с лишним года мы только два раза посещали полигон для стрельб, где отстреливали по 12 патронов. Я стрелял на отлично, — мне хватало 9 патронов при стрельбе очередями по трём мишеням. Да два раза мы выезжали на трёхсуточные полевые учения.
Нас не учили самому главному в военном деле: подавлять и убивать своих противников.
Время от времени мы заступали в караул для охраны автопарка и складов части. Патроны нам не выдавали, так как охраняемые объекты находились внутри территории дивизии и кроме примкнутого к автомату штык-ножа не имели никакого оружия. Я иногда представлял чтобы стал делать, если бы на меня произвели нападение. И приходил к убеждению, что в свои двадцать лет человека убить не смогу: не хватило бы духу. Будь передо мной решительно настроенный противник, он бы вырвал из моих рук автомат и заколол бы меня моим же штык-ножом, как Абдула Петруху в фильме «Белое солнце пустыни».
Думаю, что по такой же причине погибло много наших молодых необстрелянных солдат в Чечне. Воевать должны только морально подготовленные решительные люди, лучше было бы если это были зрелые состоявшиеся мужчины. На вопросах трусости и воспитания смелости я подробнее остановлюсь в следующих главах.
Итак, я имел возможность по службе тесным образом общаться с отпрысками высокопоставленных советских чиновников и, сравнивая их с детьми из простых семей, понял справедливость пословицы, что рыба гниёт с головы Ни одного человека, фанатично преданного коммунистическим идеалам, я среди них не встретил. Наоборот, все они горячо исповедовали ценности западного мира. Они были алчны, похотливы, чванливы, высокомерны. Один хвастал как он на гражданке любил с подругой на самолёте на выходные слетать искупаться в Чёрном море, другого после возвращения со службы будет в гараже ожидать новенькая «Волга» — папин подарок, третий приводил список товаров и смешные цены на них, по которым отоваривалась их номенклатурная семья в закрытых магазинах. Такие их разговоры были большим развращающим соблазном для простых ребят из неимущих семей по причине недоступности для них подобных благ.
Из уст одного блатного полуармянина из нашей роты я впервые услышал мнение, так поразившее меня тогда: что если бы Наполеон захватил Россию, то Она была бы цивилизованней, и жилось бы в ней гораздо лучше.
С такими переродившимися потомками старых коммунистов гибель Советского Союза оказалась неизбежной. Но мало кто предполагал, что это произойдёт так быстро, — через какие-то десять лет.
Самым тесным образом сыны номенклатурных родителей находились в духовном родстве с офицерами-карьеристами. Объединяли их общие методы и подходы к работе: стукачество, подхалимаж, умение где надо подставить товарища. Кто их использовал в своей работе, тот добивался успеха на службе и занимал неплохую должность в роте. Я же не смог переступить через свою натуру и поэтому до самого дембеля выполнял черновую работу, и уволился в последней партии в звании ефрейтора, хотя находился на должности прапорщика.
После армии
После смерти отца наша семья жила довольно-таки бедно даже по совдеповским понятиям. Например, когда я учился в техникуме у меня на год имелись только одни шерстяные брюки; а по причине отсутствия пиджака я носил куртку от старой школьной формы, за которую меня презирали некоторые модники из нашей учебной группы.
Когда я вернулся из армии то решил, что мне пришла пора кончать с бедностью и надо начинать добиваться жизненного успеха. Естественно, что о работе по специальности инженера не могло быть и речи, — заработок в 130 рублей и проходная система меня не устраивали. Предложения из милиции и КГБ я тоже отверг, — после службы в армии у меня сложилось стойкое неприятие организаций, практикующих единоначалие, которое ограничивало мою свободу.
Полгода пришлось поработать в одном из подмосковных совхозов, и 1983 года я устроился на железную дорогу проводником пассажирских вагонов. Здесь кроме зарплаты имелась возможность заработать на спекуляции, безбилетном провозе пассажиров и прочих оказываемых пассажирам услуг. Конечно, моей мечтой была организация личного бизнеса, но для него нужна была необходимая инфраструктура и начальный капитал. К тому же в то время этим планам мешала советская государственная система, но она уже не была монолитной и имелись все возможности для работы подпольно.
Поставленные перед собой цели я всегда добивался, так как имел необходимые для этого природные дарования: трудолюбие, упорство, расчётливость, неприхотливость и даже некоторый аскетизм в личной жизни. К спиртному я всегда был равнодушен, курить начал после армии, но через шесть лет с огромным трудом, но бросил. Об этом расскажу попозже, — может быть кому-то мой опыт пригодиться.
Буквально за пять лет гражданской жизни мне удалось накопить денег на новый автомобиль «Москвич», на кооперативную квартиру в московском микрорайоне Солнцево, обставив её мебелью, и кооперативный гараж. Для полного счастья тогдашнего советского обывателя не хватало ещё дачи или собственного домика в деревне и можно было начинать самостоятельную предпринимательскую жизнь.
Такое резкое повышение благосостояния нашей семьи пришлось на время Горбачевской перестройки, и мои радужные на будущее надежды были связаны с грядущими экономическими и политическими свободами.
Несмотря на захвативший меня дух стяжательства, я никогда не испытывал страсти к приобретаемым вещам и смотрел на них лишь как на средство достижения цели.
В свободное время я поглощал демократическую литературу, которая в то время для всех нас была откровением, слушал западные радиоголоса и желал скорейшей смерти коммунистическому строю.
Жить бессмысленно без понимания природы вещей и событий, без идеологической обоснованности поступков я никогда не мог. И сейчас, образовавшийся после крушения коммунистических идеалов во мне вакуум, я заполнял новыми знаниями из демократической прессы, переосмысливая историю, экономику, цель и смысл жизни.
Родной брат моей матери Анатолий Ефимович Мурсенков, — дядя Толя, — дал как-то почитать мне книгу английского философа Мандевиля «Басня о пчёлах», где в гротескной форме он сравнивал жизнь человеческого общества с жизнью пчёл в улье и описывал принципы и мотивы его развития.
Главными мотивирующими факторами развития цивилизации западного образца он считал он считал врождённые человеческие похоти и пороки. Чтобы угодить своему тщеславию, люди придумали предметы роскоши и постоянно меняющуюся моду, которые давали работу огромной армии мастеров, ремесленников, изобретателей, рабочих. Желание разбогатеть подвигло торгашей на кругосветные путешествия и отыскивание морских путей в новые земли, что, в свою очередь, способствовало развитию науки и техники. А непомерный эгоизм людей, который мог бы сделать невозможным их совместное проживание, хитроумные политики оградили моралью и законами.
Таким образом, грех и порок, окультуренный законом и этикой, возводился Мандевилем в ранг добродетели. На таких принципах было построено и существует сейчас современная западная цивилизация.
Для человека, не обременённого религиозными знаниями, каковым я был в то время, такая философия представлялась вполне разумной и логичной, и она стала для меня руководящей на том отрезке жизненного пути.
В 1987 году я первый раз женился, но жить с женою мы вместе не стали и вскоре развелись. Через два года я женился вновь на девушке из Мурманской области.
Кто жил в советское время, те помнят привилегированное положение москвичей и желание некоторой части населения страны получить московскую прописку. Вероятно, к числу таких людей относилась и моя вторая жена. Должен сказать, что я сам поступил несколько лукаво, поставив условием женитьбы приданное в небольшую сумму денег, которую дали её родители.
После свадьбы мы жили у меня в московской квартире. У нас родился сын и будущее по началу не
