Крестителя,' — ответил в 1525 году Василию III инок Вассиан на его вопрос о возможности развода с супругой. Евангельскими и апостольскими правилами доказывал Вассиан неправильность намерения великого князя. Святой Максим Грек и в заточении не утратил 'огнь ревности яже по Бозе' и юному Иоанну IV представил удивительные по полной безбоязненности 'Главы поучительны к начальствующим правоверно.' Он писал, что государю необходимее всего правда: 'Ничтоже убо потребнейше и иужнейше правды благоверно царствующему на земли.' Как солнце согревает вселенную, так и 'душа благовидная благоверного царя, украшенная правдой и чистотой, украшает и согревает все ей подвластное.'
За прямоту свою в обличении зла, творившегося Иоанном IV, мученически погиб святой митрополит Филипп (+1568 г.). 'Лучше умереть невинным мучеником, нежели в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы и беззакония сего несчастного века,' — говорил святитель на суде, обращаясь к царю. Митрополит Дионисий и Крутицкий архиепископ Варлаам заступались перед царем Феодором за гонимых Борисом Годуновым и за это печалование за невинных в 1587 году были свергнуты и заточены в новгородские монастыри. Не боялся говорить правду патриарх Никон. Не страшились того же и юродивые Христа ради.
Церковность Русского Быта. Верность Народа Государям
Весь быт старой Руси пропитан был церковностью. Русский человек тех времен очень дорожил милостью к нему Господа Бога и стремился освятить все важные события своей жизни молитвой, благословением архипастырей и пастырей.
Вот как, например, начинался день московских государей. Вставали они, как пишет А. Д. Нечволодов в своей Истории, в четыре часа утра. Умывшись и одевшись, государь шел прямо в крестовую палату, где его поджидал духовник или крестовый поп. Здесь он молился около четверти часа, причем на аналой ставился образ того святого, память которого праздновалась в тот день. По окончании молитвы священник кропил государя святой водой, называвшейся 'праздничной'; она привозилась из разных монастырей и церквей всего государства, прославленных чудотворными иконами, и освящалась там в дни храмовых праздников; затем священник читал духовное слово из особых сборников, составленных из поучений отцов Церкви, — преимущественно святого Иоанна Златоуста. Потом государь в одной из домашних церквей простаивал заутреню и иногда раннюю обедню. Затем с собравшимися во дворец боярами шел в одну из дворцовых церквей к поздней обедне. После чего он начинал принимать доклады и челобитные.
В Москве ежедневно обращались к патриарху за благословением по тому или иному случаю. Вспоминается память тезоименного святого — святейшему посылается 'именинный пирог.' Предстоит ли обручение, бракосочетание, случится ли рождение ребенка, служебное повышение, переселение на жительство в новое помещение — испрашивается благословение патриарха. Патриарх дарил обращавшимся к нему иконы. Та же тесная связь существовала в отношении других иерархов и священников.
В канун великих праздников, и особенно 20 декабря — в канун особо чтившегося москвичами дня памяти святого митрополита Петра, патриарх посещал тюрьмы, благотворя заключенным. Особенно щедро помогали патриархи в дни страстной седьмицы. Обходя тюрьмы, они собственноручно раздавали заключенным милостыню, освобождали сидевших в тюрьмах должников, уплачивая за них деньги. Благотворили также государи. Царь Алексей Михайлович в рождественский сочельник рано утром ходил тайно в тюрьмы и богадельни, раздавал там щедрую милостыню; такие же подаяния делал он на улицах нищим и убогим. Вообще проникнуты были чувством христианского милосердия русские люди того времени.
Раздавали милостыню патриархи во время своих 'походов' — близких и далеких. Милостыня раздавалась 'нищим и скудным людям, мужикам и женкам и робятам,' письменно или словесно заявившим свое 'челобитье.' Деньги давались 'ради пожарного разорения,' 'на окуп избы,' 'ради скудости.' Святители на месте изучали нужду и подавали беднякам самую скорую и неотложную помощь.
Походная жизнь патриархов, близко соприкасавшаяся с пасомыми, выражалась в молитвах в попутных храмах, благотворительность и различных подношениях святейшим от мирян и духовенства. Подарки бывали скромны, истинно от избытков своих: ягоды, яблоки, грибы, овощи, брага. Патриархи одаривали подносителей деньгами.,
Строго старая Русь соблюдала посты, в чем подавали пример святители и государи. Первые два дня первой недели великого поста патриарх и царь вовсе не вкушали пищи, только в среду подавалось легкое кушанье, например, компот. В строжайшем воздержании проходила и страстная неделя.
Когда наступала страстная седьмица, примолкали кремлевские колокола до радостной пасхальной ночи. Царь и народ облекались в темные одежды. Государь почти все время проводил в храме, под покровом же ночи тайно обходил тюрьмы, выкупал должников, помогал несчастным словом и делом.
Существовал прекрасный обычай в большие праздники устраивать братские трапезы, на которые собирались и богатые и бедные.
Увенчивался же, быт этот дивным обрядом коронования на царство самодержцев, священным обрядом миропомазания [3]…
Предкоронационная присяга государей, причащение отдельно Тела и Крови Христовых, вхождение в царском одеянии через царские врата — все это как бы давало монархам особый чин церковный и ставило их в положение защитников православия.
'…Всех же православных христиан блюди и жалуй и попечение о них имей от всего сердца; за обидящих же стой царски и мужески и не пропускай и не дай обидеть не по суду и не по правде. Се бо, о царю, приял еси от Бога скипетр правити хоругви великого царства Русского и рассудити и управити люди твоя в правду; блюди и храни бодрено о дивних волк губящих ее, да не растлят Христово стадо словесных овец… И паки ти глаголю, о боговенчанный царю: цело имей мудрование православным догматом, почитай излище матерь твою Церковь, яже о Святым Дусе тя возводи, и сам почтен будеши от нея…', — с этими и дальнейшими, столь же проникновенными словами Церковь в лице венчающего святителя обращалась со времен царя Феодора Иоанновича с поучением к коронуемому государю.
На этом истинном благочестии и держалась Святая Русь. Карамзин, подводя итоги русской истории до воцарения Иоанна III, говорит про тогдашнее время то, что не потеряло силы и в дальнейшем. 'Если мы в два столетия, ознаменованные духом рабства, еще не лишились своей нравственности, любви к добродетели, к отечеству, то прославим действие веры; она удержала нас на степени людий и граждан, не дала окаменеть сердцем, ни умолкнуть совести; в уничижении имени русского мы возвышали себя именем христиан и любили отечество как страну православия.'
'…Все пережила она (Русь), все вынесла, потому что держалась за крест Христов, потому что искала помощи в непобедимой силе этого креста, у алтарей Божиих храмов, у гробниц святых угодников — страдальцев и молитвенников за землю Русскую; потому что помнила и хранила завет своего равноапостольного князя-просветителя любить, до последней капли крови защищать святую веру, жить так, чтобы в жизни святилось Имя Божие, чтобы был народ не на словах только, но и на деле народом православным, 'Святою Русью' (С. Ф.
И этот дух старой Руси воздвиг на славу ей таких государей-христолюбцев, как Ярослав Мудрый; Владимир Мономах; три Мстислава ~ отец, сын, внук; Даниил Московский; Александр Невский; Дмитрий Донской; царь Феодор Иоаннович, о котором после его кончины современники говорили 'угасе свеща земли Русская, померче свет православия'; в новом царственном Доме — царь Алексей Михайлович-Понимание духовного облика своих архипастырей — своих служителей Церкви и пламенных отечестволюбцев, понимание того же облика государей, преданных православию и, после Бога, превыше всего любивших Родину, — благотворно влияло на русский народ того времени, вырабатывая у него особые верноподданнические чувства к великим князьям и царям, благословенным Церковью.
'Граждане стремились к Даниилу, как пчелы к матке или как жаждущие к источнику водному,' — пишет древний летописец по поводу отобрания в 1229 году князем Даниилом родового Галича от захватчиков. Иностранные историки описывают, как отправленный в 1575 году Иоанном IV послом к императору Максимилиану князь Судогдский сильно занемог в пути и все время говорил: 'Если бы я мог
