этом огромную умственную работу. Мы мало знаем об этих его усилиях и можем судить о них лишь косвенно, потому что он ещё не умеет говорить и не может с нами поделиться своими впечатлениями.
Любознательность заставляет маленького ребёнка брать в руки, исследовать, ощупывать, даже пробовать на вкус множество окружающих его предметов. Часто взрослые бывают этим недовольны. Помню, как одна бабушка говорила, что надо приучать ребёнка не трогать “взрослые” предметы, а играть только своими игрушками. Думаю, что это не всегда правильно. Детская любознательность — это мощный стимул познания; исследование ребёнком каждой новой вещи что-то добавляет к его знаниям о мире, помогает ему развиваться. Да и невозможно приучить его к тому, чтобы он ограничивался одними игрушками. Он всё равно будет тянуться к предметам, которые кажутся ему кажется интересными, достойными его внимания, и не в наших силах сдержать этот интерес. Однако нельзя же позволить малышу играть, скажем, кремом для обуви, или швейными иглами, или папиным паспортом. Многие “взрослые” вещи мы действительно не готовы предоставить ребёнку в качестве игрушки. Надо стараться, чтобы такие предметы до поры до времени не попадали к нему в руки. Ну а если уж это произошло, то у годовалого малыша следует сразу отобрать такую вещь (во избежание больших огорчений по возможности тут же заменяя её чем-нибудь другим, столь же интересным, но безопасным). А вот уже вместе с двухлетним вполне можно рассмотреть некоторые из этих предметов, рассказать об их назначении, объяснить, почему они не годятся для игры. Он, конечно, поймёт далеко не всё, но что-то в его голове всё-таки отложится. С трёх-четырёхлетним ребёнком можно попробовать вместе пришить пуговицу, почистить ботинки. Ну, а такую важную вещь, как папин паспорт, так же, как другие документы, а также спички, ножи, лекарства и прочие серьёзные и опасные предметы надо просто убирать подальше.
Когда мои дети были маленькими, с нами в квартире, в своей комнате, жили моя тётя с мужем. Когда сыну было года полтора, произошёл такой случай. Все обитатели квартиры находились на кухне. Вдруг сын с деловым видом направился в коридор. Я пошла за ним. Вижу, он добежал до их комнаты, заглянул туда и, по-видимому, убедившись в чём-то, побежал обратно. Я подумала и, надеюсь, поняла ход его мысли. Он привык, попав в тётину комнату, обнаруживать там дядю и тётю. Увидев их на кухне, он решил проверить, находятся ли они в то же время в своей комнате. Для нас это звучит нелепо, но для маленького ребенка это открытие: человек не может находиться в двух местах одновременно.
Ещё один эпизод, свидетелем которого я случайно оказалась. Я была на улице и увидела, как из магазина выходит женщина с девочкой, возраста чуть больше года. Малышка топала впереди, а сразу за ней шла мама. Дверь магазина была стеклянной. Девочка подошла к двери, но не остановилась, ожидая, что мать ей поможет, а пошла вперёд и, конечно, ударилась о дверь. Мать тут же помогла ей, открыла дверь, и они обе вышли наружу. Девочка ушиблась не слишком сильно, даже не заплакала, но потирала ручонкой лоб, и вид у неё был очень недоумённый. Выглядело это весьма забавно.
Но подумаем, что же тут произошло? Бывает, что и взрослые люди, отвлёкшись на что-то, не замечают стеклянных дверей и пытаются через них пройти, но это бывает редко. Взрослые привыкли к таким дверям. Для нас они так же прозрачны, как и для ребёнка, но всё же мы прекрасно их видим. Во-первых, мы хорошо знаем, что ни один магазин, ни одно учреждение не обходится без двери. На входе/выходе должна быть дверь, мы этого ожидаем и отчасти именно это помогает её увидеть. Во-вторых, мы видим ручку двери и понимаем, что она не может просто висеть в воздухе. В-третьих, стекло далеко не всегда бывают настолько чистым, чтобы быть совсем прозрачным. Мать прекрасно видела дверь, и ей не пришло в голову, что ребёнок может её не заметить, иначе бы она остановила девочку заранее. А что же увидел ребёнок? Он ещё не знает, где должны располагаться двери, ещё не привык к этому. Ручку он не замечает, потому что она находится гораздо выше его головы. Но даже если бы заметил, не факт, что это его остановило бы. Может, она и вправду висит в воздухе? А на муть, кое-где заметную на стекле, он просто не обратил внимания. Со стеклянными дверьми он в свой короткой жизни ещё не сталкивался — ни в переносном, ни в буквальном смысле. И вот так, набивая шишки, методом проб и ошибок, дети набираются бесценного жизненного опыта!
Приведу ещё несколько примеров «знакомства с жизнью», то есть случаев получения ценного жизненного опыта.
Мой муж рассказывал, как в детстве, года в три, ему приснилось, что в углу комнаты, за родительской кроватью, стоят две великолепные игрушки: машина и танк. Проснувшись, он сразу же вскочил и подбежал в этот угол. Не обнаружив там никаких игрушек, он, конечно, был очень разочарован, но и вывод для себя сразу сделал: сон — это одно, а реальность — совсем другое.
Мой сын, когда только что научился говорить, менял местами 1-е и 2-е лицо местоимений и глаголов настоящего времени. То есть про себя он говорил «ты», «делаешь», «играешь», а про собеседника — «я делаю», «я играю» и т. п. Например, он мог сказать про себя за завтраком: «Кушаешь кашу». Такая его ошибка вполне объяснима. Общаясь с кем-либо, он слышал, как ему говорят: «ты кушаешь», он это и повторял (подобная же детская ошибка описана в рассказе Л.Пантелеева «Буква ТЫ»). Чтобы понять, как следует правильно говорить, ему надо было внимательно понаблюдать за разговором между другими людьми, а он пока этого не делал. 3-е лицо и повелительное наклонение глаголов он употреблял верно. Я некоторое время не поправляла его, надеясь, что он сам разберётся, но дело затянулось, и примерно в возрасте около трёх лет я просто объяснила ему, как правильно надо говорить. К моему удивлению, он всё прекрасно понял и больше не ошибался.
Помню случай, происшедший в этот период. Во время купания в ванной сын вдруг попросил меня выйти. Я, конечно, спросила — зачем? Что ты будешь делать, когда я выйду? А он простодушно ответил: «Шампунь разольёшь», имея в виду себя, то есть что он разольёт шампунь по ванной. Случай забавный, но и характерный для этого возраста. Сын уже прекрасно понимал, что я, находясь рядом, не позволю ему разливать шампунь, поэтому догадался попросить меня выйти. Однако у него не хватило ума или опыта придумать какой-нибудь благовидный предлог, то есть соврать, чтобы удалить меня из ванной. Поэтому, отвечая мне на вопрос «зачем?», он сказал правду, и в этот момент, скорее всего, уже понял, что его затея не удалась.
Однажды в библиотеке моя дочь (вероятно, в возрасте трёх-четырёх лет) нашла яркую книжку большого формата с красивыми картинками. Она показала её мне и сказала: «Мама, давай возьмём эту книжку. Это такое барто». У нас дома была книга Агнии Барто в подобном издании, мы говорили «давай почитаем Барто», «принеси Барто» и т. п., и девочка, не подозревая, что «Барто» — это фамилия автора, решила, видимо, что это общее название всех красочных детских книг большого формата.
Дети, знакомясь с миром, редко делятся со взрослыми своими логическими ходами и выводами. Большая часть этих выводов, очевидно, верна, потому что ребёнок по мере взросления ведёт себя всё более адекватно в мире взрослых и в конце концов осваивается в нём. Однако как всем известно, дети подчас делают и парадоксальные, превратные, с точки зрения взрослых, выводы, но совершенно логичные, если учесть только имеющуюся у них информацию. Чем внимательнее родители, чем ближе их отношения с ребёнком, тем больше таких моментов становится им известно, тем быстрее они обучат малыша ориентироваться в мире.
Однажды, когда сыну было лет пять, мы всей семьей гуляли в парке Александро-Невской Лавры. Там есть очень высокие деревья, и я обратила внимание мужа на то, что раньше на них было много вороньих гнёзд, а теперь их не видно. На это муж пошутил: «Наверное, поп
Когда моя дочь училась в первом классе, учительница велела детям завести толстую (48 листов) тетрадку для какого-то словаря. У дочки тоже была такая тетрадь, с городским пейзажем и надписью ГОМЕЛЬ на обложке. Через некоторое время я обратила внимание, что дочка словом «гомель» называет саму тетрадь. Она говорила: «Где мой гомель?», «Я записала в гомель» и т. п. Я не объяснила ей сразу, что это название города, а она решила, что раз на тетради написано ГОМЕЛЬ, то тетрадь и есть гомель. Тоже вполне логичный вывод: надпись на предмете является названием этого предмета. Тем более, что на
