называли кемитами и боялись больше, чем драконов…
Красный пульсирующий свет дотянулся до лиц кемитов, и нежить зашевелилась, а страж, который стоял ближе всех, протянул костлявую руку за ключом. Стараясь не прикасаться к ледяным пальцам, Фрисс отдал ему анх, и кемиты расступились, освобождая путь. Двухвостка отошла от крыльца и легла на поляне. Шаски-воительница вошла в дом, и Фрисс последовал за ней.
— Скегг, живой пришёл поговорить с тобой, — сказала Шаски, отодвигая тростниковую завесу. В светлой комнате на широком ложе, устланном шкурами, лежал Ункойн и лениво переворачивал листы книги, очень старой и потрёпанной.
— Ну так заходите, — пробормотал он, отодвигая книгу на край кровати. — Привет тебе, путник. Гвенда, могла бы не убегать с такой поспешностью.
Ункойн опоздал — Шаски по имени Гвенда уже давно покинула комнату, спеша на оклики с улицы. Там доварился суп, и хески собирались обедать. Фрисс ещё раз напомнил себе, что в мире мёртвых нельзя есть, и ответил на приветствие Скегга.
— Король Великой Реки отправил меня сюда за нашими воинами и жителями, погибшими не в срок. Боги разрешили им вернуться, и я пришёл, чтобы довезти до Реки их всех, — сказал Фрисс, доставая из сумки драгоценный груз — тростниковые трубки с ключами для мертвецов и Верительную Грамоту, окутанную малахитовым сиянием. Ункойн молча протянул лапу за Грамотой и долго изучал свиток, водя по нему острым когтем. Дочитав до конца, он потянулся и встал с ложа. Грамота растаяла в воздухе. Воин- кемит вышел из-за дверной завесы и вопросительно посмотрел на Скегга.
— Ты отважен, Фриссгейн Кегин, не каждый решился бы отправиться сюда и не каждый смог бы дойти, — сказал Ункойн, положив лапу на сосуд с ключами. — Твой путь завершён. Возьми свой анх и жди на поляне, я приведу к тебе всех, чьи имена записаны здесь. Такова воля Владыки Мёртвых, и я исполню её.
Кемит протянул ключ Речнику. Красная яшма в мёртвой руке погасла и притворилась обычным камнем, но снова вспыхнула, едва к ней прикоснулся живой. Речник, поклонившись Ункойну, вышел на поляну и не узнал её. Она на глазах росла и растягивалась, и костры Шаски удалялись, а десятки немёртвых воинов выстраивались по краю зарослей. Фрисс погладил забеспокоившуюся Двухвостку и сел на край её панциря. Теперь он мог только ждать.
Что-то яркое мелькнуло в кустах, и на поляну выбралась темноволосая женщина, одетая пёстро и странно, как кимея или колдунья. Она махала рукой Речнику и порывалась что-то сказать, но не могла отдышаться.
— Мы победили, Речник! — разобрал он наконец, когда колдунья добралась до него и горячими пальцами вцепилась в его руку. — Много смертей, много, но у них больше! Все сгорели в лучах, ирренций не знает пощады! Счастливый, ты увидишь, как бога-некроманта победила сарматская станция, а я вот не увижу! Скажи…
Кемит схватил её за плечи и вышвырнул за пределы поляны, в заболоченные заросли. Фрисс шагнул к мертвецу, доставая мечи из ножен, и встретился с сомкнутыми светящимися копьями и взглядом, пустым и холодным, как все ледники Хеливы.
— Нет! Речник, пусть его, мне не привыкать! — крикнула колдунья, выбираясь из кустов, и приподнялась над строем нежити, опираясь на плечи кемитов. Воины не возражали и вообще не обращали на неё внимания, вреда ей, похоже, не причинили, и Фрисс немного успокоился и убрал оружие.
— Скажи там — они все в степи, но южнее! Они живы, пусть их заберут оттуда! Скажи Гедимину…
— Что?! — Фрисс охнул от изумления. Откуда колдунья из Кванды знает Древнего Сармата?! И о чём она вообще говорит?
Земля под ногами дрогнула, и женщина, ойкнув, спряталась в зарослях. Ункойн Скегг вернулся на поляну, а следом за ним в окружении кемитов шли те, за кем приехал Фрисс. Четверо Белых Драконов, сдерживая радостный рёв, сели вокруг Двухвостки. Маасы и скайоты, Речники и воины келнениси, олда из Зелёного Отряда и мирные ополченцы — все выходили из клубящейся дымки на поляну, и Фрисс видел радость на их лицах.
— Надеюсь, вам хватит сдержанности, и вы на время отложите возгласы и объятия, — строго сказал Ункойн, обведя холодным взглядом всех собравшихся. — Фриссгейн Кегин, сочти своих соплеменников и скажи, все ли здесь? Вы, желающие выйти из Кигээла, назовите свои имена и покажите, что в ваших руках есть ключи. У меня ни одного ключа не осталось.
Прошло много времени, прежде чем Фриссгейн нашёл и сосчитал всех, кому предстояло вернуться к жизни. Двухвостка разглядывала эту толпу с тихим ужасом в круглых глазах, Ункойн был невозмутим, как и стражи-кемиты.
— Все наши здесь, и у всех есть ключи, — сказал Речник, повернувшись к Скеггу. — Теперь Туманы Пограничья пропустят нас? Долина Кванда красива и гостеприимна, но мир живых заждался нас всех!
— И я вас не задержу, — Ункойн расправил крылья и взлетел над поляной. — Соберитесь вместе! Оседлайте Двухвостку и смело идите сквозь туманы, и ваш мир снова примет вас живыми и невредимыми. В свой черёд каждый вернётся в Кигээл, и я хорошо встречу всех, кто придёт в Кванду, но сейчас — прощайте, живущие на Реке. Прощай и ты, герой, победитель смерти!
Фрисс открыл рот, чтобы возразить, но Скегг уже исчез в тумане вместе с кемитами, каменным домом, зарослями и поляной. Холодная светящаяся дымка сгущалась и заволакивала всё вокруг, но не смела поглотить жителей Реки и землю, на которой они стояли. Фрисс быстро залез на панцирь Двухвостки и попросил всех подождать, помолчать и немного расступиться.
— Ничего, я не дам им тебя расплющить! — прошептал Речник и влил Двухвостке в пасть зелье увеличения. — Надеюсь, маги ничего не перепутали…
Флона тяжело вздохнула — и Фрисс не успел опомниться, как Двухвостка заняла собой всю поляну и поднялась над людьми, как колючий холм. Бочка с тацвой, привязанная к шипу, одиноко болталась где-то на вершине этого холма.
— Речник Фрисс, это не Двухвостка, а целая живая гора! — с некоторой робостью сказал Римин Санъюг, выбираясь из толпы, и тут же взобрался на панцирь. Все, и люди, и хески, рассаживались на спине Флоны, кто-то держался за шипы, кто-то — за соседей. Тут было шесть сотен существ, и всем хватило там места — кроме Фрисса, который после недолгих колебаний сел на шею Двухвостки. Флона тихо фыркнула и помотала головой, напрашиваясь на ласку. Речник виновато вздохнул и погладил её по макушке.
— Никого не забыли? — крикнул он, обращаясь к сидящим на панцире. Туман уже подступил к лапам Двухвостки, а ключ в ладони Речника стал таким горячим, что едва можно было держать его. Фрисс поднял руку с анхом над головой, и Флона шагнула в текучий туман.
С каждым мгновением, с каждым шагом холод Кигээла рассеивался. Фрисс прикрыл глаза, слушая, как часто и громко стучит в ушах кровь. Он не мог дождаться, когда увидит Реку, и жалел о двух вещах — что не спустился в ущелье за Кессой и что не взял с собой в мир живых колдунью из Кванды…
Глава 19. Увидеть свет
Мерцающий туман таял медленно, и долго ещё серебристое сияние окружало пришельцев, разгоняя пещерный полумрак. Когда вспышки перед глазами померкли, Фриссгейн узнал это подземелье — Туманы Пограничья расступились в Энергине, в пустынной долине Сито, в двух шагах от поверхности. Фрисс опасался засады, но никого не было вокруг — ни фарков, ни Квайет, только бурые скалы и жалкие островки бесцветной травы.
Речник спустился на землю Энергина и обернулся к тем, кого вывез из Кигээла. Они покинули мир мёртвых не прозрачными тенями — обычные люди и хески сидели на спине Двухвостки, а у Речников и келнениси даже было в руках оружие. Двухвостка вздохнула и уменьшилась вдвое, и все ожившие поспешили с неё слезть. Уже нечего было бояться, и все загалдели и бросились друг к другу. Фрисс улыбнулся и сел на землю. Ему казалось, что он втащил на вершину холма огромный мешок. Флона ткнулась носом в его плечо, и так он сидел в полудрёме… впрочем, недолго.
