образ Лжедмитрия был не только безразличен для замысла «Царя Бориса», но даже помешал бы его осуществлению. «Бой, в котором погибает мой герой, — писал Толстой Сайн-Витгенштейн 17 октября 1869 года, — это бой с призраком его преступления, воплощенным в таинственное существо, которое ему грозит издалека и разрушает все здание его жизни». Толстой отмечал, что многие сцены и эпизоды имеют значение «одних реплик царю Борису, чтобы доставить ему случай выказать себя со всех сторон» (письмо к Стасюлевичу от 7 октября 1869 г.).
Напрашивается сопоставление «Царя Бориса» с «Борисом Годуновым» Пушкина. В них есть ряд сходных деталей, восходящих к общему источнику — «Истории» Карамзина. Есть в трагедии Толстого также несколько мест, связанных непосредственно с Пушкиным. Так, в первой сцене четвертого действия разговор народа о Дмитрии и Отрепьеве похож на аналогичный разговор в «Борисе Годунове» в сцене «Площадь перед собором в Москве». Однако общий замысел Толстого значительно отличается от пушкинского. Герой Толстого опирается на карамзинскую концепцию Бориса. Постигшую Годунова катастрофу Карамзин рисует как роковое возмездие за его преступление, причину перемены в отношении к нему народа видит в самом Борисе, в его все возраставшей подозрительности, жестокости и пр. Пушкин же понимал, что ключ к событиям Смутного времени и трагедии Бориса нужно искать в массовых движениях той эпохи, в борьбе социальных сил и интересов. Перед лицом угрожавшей ему опасности Борис не нашел опоры в собственной совести, но из трагедии Пушкина видно, что он погиб бы и в том случае, если бы не совершил убийства. Ему приходится бороться не только с самозванцем, но и со своим народом.
«Царь Борис» еще более насыщен заимствованиями из Карамзина, чем первые две трагедии. Вся сцена приема послов в первом действии, целый ряд мест в разговоре Бориса с Семеном Годуновым о прикреплении крестьян, сцена «Лес. Разбойничий стан», слова Семена Годунова об Отрепьеве и многое другое восходят к «Истории Государства Российского». Сопоставления обнаруживают подчас и большую словесную близость. Например, слова Воейкова в начале трагедии «И все дома, от гребней до завалив, // Стоят в цветах и зелени!» взяты из описания встречи Бориса в Москве: «Все домы были украшены зеленью и цветами».
Иногда Толстой пользовался отвергнутыми Карамзиным свидетельствами. Так поступил он, изображая свидания Ксении и Христиана, вносящие яркие штрихи в характеристику Бориса. Он брал и из основного текста «Истории», и из насыщенных документами, отрывками из летописей, мемуаров и пр. примечаний все, что соответствовало его замыслу.
Кроме Карамзина, Толстой использовал мемуары голландского купца И. Массы, работу. Н. И. Костомарова «Смутное время Московского государства в начале XVII столетия» и полубеллетристическую книгу М. П. Погодина «История в лицах о царе Борисе Феодоровиче Годунове». Под воздействием Массы он воспроизвел общий облик Марии Годуновой и сцену свидания Бориса с бывшей царицей, матерью убитого Дмитрия. Толстой «согласно Погодину и Костомарову, выставил Лжедмитрия иным лицом, чем Григорий Отрепьев» (письмо к Стасюлевичу от 30 ноября 1869 г.). Борис в трагедии Толстого, заведомо не веря в справедливость версии об Отрепьеве, использует ее в борьбе с Лжедмитрием. В этом Толстой расходился с Карамзиным и следовал за Костомаровым.
По сравнению с первыми двумя частями трилогии в «Царе Борисе» меньше вымышленных сюжетных связей и ситуаций, измененных психологических мотивировок. Но и здесь есть ряд вымышленных персонажей: Дементьевна, Решето, Наковальня, посадский, Митька и пр. Василию Шуйскому, в соответствии с его обликом, намеченным в «Смерти Иоанна Грозного» и особенно в «Царе Федоре Иоанновиче», приписано участие в следствии по делу Романовых. В «Царе Борисе» также нередко смешена хронология. Так, второе, третье и четвертое действия должны быть датированы, с одной стороны, 1602 годом — годом приезда в Россию и смерти датского принца, а с другой — 1604–1605 годами — по событиям, связанным с Лжедмитрием; Клешнин, умерший в 1599 году, действует в пьесе через несколько лет после своей смерти и пр. Толстой прибегал в к контаминации разновременных фактов: например, для речи папского нунция Миранды он использовал наказ, данный легату Комулею, который был в Москве еще при Федоре Иоанновиче.
Действие первое.
Хвалынское море — древнерусское название Каспийского моря.
Действие второе.
Действие третье.
