господином министром колоний. Вот письменная инструкция, полученная мною в Лондоне. Но прежде чем ее огласить, я хотел бы заслушать доклады почтеннейшего Натеза-Састри и сэра Раунда.
Натеза-Састри — верховный жрец браминов, приехавший не более двух часов тому назад из Бенареса, по справедливости почитался одним из мудрейших священнослужителей Брамы. Конечно, черный сюртук, в котором жрец присутствовал на заседаниях общества, мало импонировал его темной бороде, смуглому лицу и горящим глазам (Натеза-Састри в своем пышном одеянии верховного жреца выглядел куда интереснее), но снежно-белый тюрбан на голове несколько скрашивал неуклюжесть европейского одеяния.
Натеза-Састри закурил любезно предложенную хозяином сигару, развалился в кресле и начал свой доклад оперным басом на прекрасном английском языке.
— Господа, прежде чем остановиться на проведении нашего столь долго подготовляемого плана, я хочу в нескольких словах охарактеризовать положение религии Брамы за последнее время. Под влиянием агитации революционеров — этих подлых безбожников — наша святая религия все менее и менее пользуется расположением масс. Вы, господа, люди без предрассудков, а потому я от вас не скрою ничего. Положение критическое. Необходимы срочные меры для поднятия религиозного энтузиазма, и только тогда я могу ручаться, что революции грозит гибель. В противном же случае можно ожидать самого худшего. Теперь я подойду к самому интересному — к организации нашего плана.
Натеза-Састри поднялся с кресла и в волнении заходил по кабинету.
— Да, господа, наш план — это единственное средство обуздать неверных и возвратить их в лоно святой церкви.
Я не сомневаюсь, что гениальные способности многоуважаемого сэра Раунда, — индус кивнул в сторону инженера, — помогут нам осуществить наш план. Я не знаю, чем порадует нас сегодня сэр Раунд, но говорю наперед, что в случае успеха труды наши принесут прекрасные плоды. Ясно представляю себе огромное стечение народа… Вера в чудо… И вдруг, господа, долгожданное чудо совершается… Уверяю вас, что тогда религиозный энтузиазм волной прокатится по всей Индии и надолго закрепит за нами наши пошатнувшиеся позиции.
Натеза-Састри изящно приложил руки к груди. Он кончил.
— Господа, — холодным голосом сказал сэр Раунд (высокий костлявый блондин с мощными челюстями и водянистыми голубыми глазами), — мои опыты вполне закончены. Результаты — блестящи. Я не сомневаюсь, что план будет выполнен удовлетворительно. Остановка за вами, господин жрец. Потрудитесь указать, в каком месте приступить к подготовительным работам. В течение недели все будет сделано.
Натеза-Састри погладил бороду и сказал:
— Я никогда не сомневался в вас, уважаемый сэр, и теперь вижу подтверждение моего мнения. Что касается места действия, то мой выбор пал на Бенарес — религиозное сердце Индии. Огромный храм Шивы-Разрушителя, пользовавшийся в свое время большой популярностью среди масс, высится над священным городом и будет наиболее подходящим местом для нашего опыта.
Раунд кивнул головой.
Сэр Томас Хейс с удовольствием потер руки.
— Отлично, отлично, — сказал он, — но не нужно забывать, что подготовительные работы должны происходить с сохранением абсолютной тайны.
— О, за это я могу ручаться, — сказал Натеза-Састри. — Постоянно в храме живет только баядерка Шандромуки — в высшей степени религиозная девочка. Совершаю же религиозные церемонии я с пятью жрецами, в верности которых можно не сомневаться, тем более, что все делается для их же пользы. На всякий случай сэр Раунд может переодеться жрецом. Не так ли, сэр?
— Да, — сказал хладнокровный Раунд, — я переоденусь жрецом, мне все равно.
— В таком случае, господа, с завтрашнего же дня я предлагаю приступить к работам. Вы, почтеннейший Натеза-Састри, и вы, сэр Раунд, сегодня же ночным экспрессом выезжайте в Бенарес и действуйте.
Глубокой ночью сэр Томас Хейс отправил в Лондон следующую весьма загадочную радиотелеграмму:
«Операция по распространению рюмок для яиц началась. Рынки найдены. Агенты приступили к работе. Заготовка дала положительные результаты. Распродажу можно ожидать к первому июля. Конкуренция довольно сильна, но не настолько, чтобы помешать удачному развитию операции.
Томас Хейс».
— Посмотрим, посмотрим, — сказал Хейс, — я думаю, что господин министр колоний на этот раз будет доволен.
— Однако пора бы уже получить от Допкинса какие-нибудь сведения относительно Рамашандры. Неужели и на этот раз ему удастся скрыться?
Глава восьмая
Сердечные делишки Допкинса
Сэр Томас Хейс посмотрел на часы.
— Черт возьми. Уже двенадцать часов ночи, а от Допкинса нет никаких вестей.
Сэр Томас Хейс прошелся по кабинету.
— Неужели и на этот раз Рамашандра улизнет?
Полковник был чрезвычайно взволнован. Еще бы. Его карьера была поставлена на карту. Министр колоний и так во время последней встречи в Лондоне проявил большое неудовольствие. Министр был прав. Шутка ли: полковник Хейс был главой тайной политической полиции Индии. Он должен был с достоинством исполнять свои обязанности. А между тем…
Полковник выругался и залаял.
С улицы на его лай откликнулись несколько бездомных бродячих собак.
Хейс сердито захлопнул окно.
— Положение хуже вице-губернаторского. Революционное движение охватывает все большие и большие слои населения. Коммунистическая партия ведет бешеную агитацию. Еще немножко и, пожалуй, произойдут непоправимые вещи. Полиция буквально сбилась с ног. А между тем никакого толка.
Полковник Хейс закурил сигару.
— Одна надежда на религиозное воздействие. Индусские массы еще недостаточно развиты и темны, чтобы не слушать своих жрецов. Вот на этом-то мы и будем играть. Ничего, пусть Коминтерн агитирует. Посмотрим, что запоют коммунисты, когда толпа увидит на небе огненные надписи: «Да здравствует великая Британия», «Долой коммунистов» и т. д. Мы им такие чудеса устроим, что это стадо баранов обалдеет. Пара хороших аккумуляторов, сильный проекционный фонарь, штук шесть эффектных электрических разрядов — и грозное изображение Шивы-Разрушителя в облаках и всякую революцию как рукой снимет. Ха-ха-ха.
Часы пробили половину первого.
— Однако Допкинс молчит. Мне это начинает не нравиться.
В этот момент раздался звонок телефона.
Полковник схватил трубку.
— Алло! У телефона Хейс. А, это вы, Допкинс? Наконец-то. Здравствуйте. Ну что у вас слышно? Говорите разборчивее. Не можете, почему? Челюсть? При чем здесь челюсть? Она распухла? Гм… а Рамашандра? Что? Что такое???
Лицо Хейса раздулось и побагровело, как два кило кровяной колбасы.
Пока Допкинс обстоятельно докладывал Хейсу о ночном митинге в доках «Реджинальд Симпль», о своей распухшей челюсти, о бегстве Рамашандры и о прочих менее важных, но все же весьма неприятных
