Морская война на Адриатическом море

другого типа, разработанного в Лондоне. Так как невозможно было обойтись без помощи Англии, это предложение было принято. Вместе с тем, адмирал ди Ревель, узнав, что английские сети смогут быть изготовлены только через год, решил продолжать параллельно осуществление франко-итальянского проекта с использованием средств, которые можно было получить в Италии и во Франции. Конференция приняла к сведению эти сообщения и вынесла пожелание, «чтобы установка обоих типов постоянного барража производилась с максимально возможной активностью».

В ожидании их сооружения, поскольку при подобных условиях, оно не могло быть скорым, все согласились на необходимости сохранения подвижного барража, тем более необходимого, что союзники начали все в большей и большей степени использовать Таранто в качестве погрузочного пункта для их транспортов по назначению в Ионическое и Эгейское моря: наличие сторожевых кораблей в Отрантском проливе должно было помешать противнику использовать против этих транспортов, кроме больших подводных лодок, идущих в Средиземное море, также и легкие силы, базировавшиеся на Каттаро. Кроме того, они служили разведчиками и даже приманкой для неприятельских надводных сил. Но их необходимо было надежно прикрывать, и адмирал Джеллико настаивал на использовании для этой цели эскадренных миноносцев.

Италия располагала 26-ю совершенно новыми эскадренными миноносцами и лидерами и еще 10-ю французскими эскадренными миноносцами (погибшие Fourche и Boutefeu еще не были заменены за недостатком кораблей), не считая более старых и менее быстроходных; Австрия имела только шесть эскадренных миноносцев типа Tatra, четыре немного более сильных, которые только что вошли в строй, и эскадренные миноносцы типа Huszar, значительно менее сильные. Но итальянцы распределили находившиеся в их распоряжении эскадренные миноносцы между двумя центрами — Венецией и Бриндизи и стремились сохранить их для решительных операций линейных флотов, а также для обеспечения берегов от бомбардировок. Адмирал Джеллико, критикуя эту последнюю установку, напоминал, что в Англии придают мало значения местным атакам, влияние которых на исход войны является ничтожным.

На эти аргументы адмирал ди Ревель отвечал, что эскадренные миноносцы являлись необходимыми в Венеции для поддержки самолетов и мониторов, которые обстреливали фланг неприятельской армии, что на Адриатическом море, вследствие атмосферных условий, эскадренные миноносцы подвергались, при наличии подводных лодок, более значительному риску, чем на Северном и что невозможность Италии заменить потерянные единицы делала необходимым использование их с осторожностью, поскольку дело шло о решающей операции, и что, наконец, итальянский берег, весьма благоприятный для ударов со стороны австрийцев, защищался только бронепоездами, что не давало достаточного обеспечения. «Имеются, — говорил адмирал, — требования внутриполитического характера, которые могут не оказывать никакого влияния в Англии, но существование которых Италия не может полностью игнорировать. Как адмирал, я оплакиваю существование подобного рода моментов, но как итальянец, и это не подлежит дискуссии, я не могу отказать в предоставлении моему правительству всего того содействия, какое оно считает возможным требовать от флота, главой которого я являюсь».

Таким образом положение оставалось без изменения до того момента, когда Англия нашла возможным послать в подкрепление эскадренные миноносцы, которые у нее требовала Италия.

* * *

С начала августа дрифтеры были снабжены более широкими сетями, чтобы заставить подводные лодки погружаться на большую глубину, и гидрофонами, которые позволяли — правда, еще весьма несовершенным образом — устанавливать присутствие лодок. В то же время проверялась новая организация их службы: вместо того, чтобы постоянно оставаться в проливе, они приходили туда в большом количестве и под охраной двух или трех миноносцев только на три или на четыре дня. Неприятельские подводные лодки вскоре начали доносить, что наблюдение за входом в Адриатику, по- видимому, снято. Когда же дрифтеры находились в проливе, лодки их избегали и в подводном и в надводном положениях, как это сделала, например, U-14 (бывшая Curie), возвращаясь 1 сентября из одиннадцатидневного плавания в центральной части Средиземного моря.

На новой конференции, имевшей место в Лондоне 4 и 5 сентября, вопрос о прикрытии дрифтеров разбирался еще один раз: «Является почти нелояльным, — заявил на ней адмирал Джеллико, — посылать их в море при существующих условиях». Дискуссия не привела ни к какому результату, в равной мере, как и дискуссия по вопросу об операции против баз германских подводных лодок на Адриатическом море, разработку плана которой требовало британское адмиралтейство, принимая на себя обязательство, также, впрочем, как и французский морской министр, содействовать ее проведению в жизнь всеми силами, которые окажется возможным выделить для этой цели.

Однако 12 октября шесть британских эскадренных миноносцев, построенных в Австралии, пришли в Бриндизи для охраны барража. Нормальная служба дрифтеров восстановилась, и французские эскадренные миноносцы приняли участие в их прикрытии. Тем не менее, результаты оставались слабыми: подводные лодки слишком хорошо научились лавировать между всегда разбросанными кораблями, которые им противостояли. Прибытие UB-39, скрывшейся из Картахены, стало своевременно известным; в море вышли все дрифтеры с двенадцатью эскадренными миноносцами и моторными катерами; подводная лодка дважды была замечена, но нанести ей удар ни разу не удалось.

В это время первые элементы постоянного английского барража были собраны в Таранто и выставлены между 15 октября и 12 ноября на протяжении в 10 километров к востоку от мыса Леука; 21 ноября U-47, вышедшая из Каттаро за три дня до этого в центральную часть Средиземного моря, возвратилась обратно с авариями и донесла, что в полночь 19 октября, проходя в надводном положении Отрантский пролив, она встретила большую сеть, в которой запутывался ее винт; поскольку вокруг не имелось никакого наблюдения, она освободилась от сетей, обнаружив здесь же наличие двух линий больших буев, которые, очевидно, обозначали новое препятствие. Сообщение об этом вызвало в Каттаро серьезное беспокойство; были предупреждены германское адмиралтейство и все подводные лодки, находившиеся в море; U-17 была послана в Отрантский пролив специально, чтобы установить точное положение буев, о которых поступило донесение. U- 17 возвратилась четырьмя днями позже, не выполнив данного задания: она была атакована эскадренными миноносцами, самолетами и дрифтерами. Противник не получил точной ориентировки. Несмотря на это, походы подводных лодок противника не прекращались; лодки обходили подозрительный район, огибая его с востока.

Английский барраж оказался недолговечным: было достаточно нескольких дней штормовой погоды, чтобы его уничтожить. 1 декабря прибывшая из Лондона комиссия, после изучения вопроса на месте, пришла к следующему заключению: «Барраж полностью уничтожен в 17 дней; это средство обороны не подходит к условиям зимы на Адриатике». В действительности, неудача явилась результатом использования слишком больших поплавков, масса которых при ударе волн вырывала сети и рвала канаты установки. Это была ошибка, которую совершили более чем за два года до того в Па де Кале и которую избежал франко-итальянский проект, предусматривавший поплавки меньшего размера обладавшие только строго необходимой для поддержки сетей плавучестью.

Эти поплавки изготовлялись в Италии, так же как и мины системы Куийяк, которыми должен был быть снабжен барраж; готовность их определялась началом 1918 г. Изготовление же канатов и сетей зависело лишь от Англии, поскольку она одна могла их поставить. Телеграмма из Лондона, датированная 14 декабря, говорила: «Адмиралтейство консультировалось у наиболее опытных экспертов, которые с момента начала войны наблюдали за сооружением барража против подводных лодок в трудных условиях. Что касается погруженного барража, который проектируется, шансы на успех не кажутся сколько-нибудь вероятными, вследствие чего адмиралтейство, выражая свое сожаление, не находит возможным предоставить весьма большое количество требуемого материала, при отсутствии надежных доказательств того, что сооружение такого барража является практически возможным». Оно отказывалось признать таким доказательством результаты опыта, имевшего место в Тарентском заливе в начале года, и предлагало организовать новые испытания, для которых предоставлялись элементы барража франко-итальянской системы; их надлежало установить на глубинах больше 100 сажен (185 м), в местах окончательной установки. В соответствии с