— Я не люблю и футбол.
Рей вздохнул.
Мигель наконец закончил беседовать с рыжеволосой девушкой, подошел к Стефани и представил ей своего брата Галлео. Здоровенный мрачный парень весом в двести двадцать фунтов, Галлео смотрел на Стефани, недовольно сощурив карие глаза.
— Вы промокли, — заметил Мигель, подавая ей руку.
— А вы нет, — язвительно отозвалась она, натянуто улыбнувшись.
Он обнял ее за талию и повел к самолету.
— Я достаточно благоразумен, чтобы не лезть под дождь.
Она увернулась от его руки.
— Но вашего благоразумия не хватает на то, чтобы не драться с быками! — Это было сказано в шутку, но, судя по тому, как изменилось лицо Мигеля, она задела его за живое. Прекрасно!
Они разместились в салоне первого класса. Галлео сел с Реем, а Мигель забросил свои дорожные сумки наверх и занял место рядом со Стефани. Когда самолет набрал высоту, она раскрыла сумку, которую дал ей Рей, и постаралась не обращать внимания на Мигеля, читавшего «Лос-Анджелес таймс».
Некоторые материалы оказались на испанском языке. Странно, зачем Рей принес ей то, что она все равно не сможет прочесть? Она развернулась, чтобы спросить об этом фотографа, но тот сидел к ней вполоборота и что-то оживленно обсуждал с Галлео.
Стефани опять села прямо и тут заметила, что Мигель смотрит на нее поверх газеты.
— Испанские журналы? Практикуетесь в языке?
— Нет! — отрезала Стефани и сунула журнал в сумку, потом достала биографию Мигеля на английском, озаглавленную просто — «Опасность». — Как вы думаете, из этой книжицы я узнаю что-нибудь интересное о своем похитителе? — спросила она.
Он рассмеялся:
— Какой же я похититель? Насколько я вижу, на вас нет цепей. — Он взглянул на книжку. — Это неофициальная биография. Я ее не читал.
Стефани пролистала страницы.
«Великий матадор современности… вышел ниоткуда… толпа дралась за билеты… пришел в чувство… из его левого бедра хлестал фонтан крови, заливая блестящий костюм…»
Стефани резко захлопнула брошюру и достала свой собственный журнал, но усталость мешала ей сосредоточиться. Откинув голову назад, она закрыла глаза. И быстро их открыла: Мигель взял ее руку и поднес к губам.
— Вы рады этой поездке?
— Я буду рада, когда пойму, зачем я вам понадобилась. — Она не могла забыть предостережения Рея.
— Я хочу, чтобы вы написали статью.
Как бы не так! Стефани отвернулась к окну, но вместо неба увидела скопление мрачных туч. Внизу бушевала гроза.
Она опять взглянула на Мигеля и невольно обратила внимание на шрам.
«Зачем он пригласил тебя в Испанию? Здесь явно какой-то подвох».
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Пальцы Стефани запутались в его прохладных волосах.
Однако металлический стук вырвал ее из блаженного забытья. Оторвавшись от губ Мигеля, она заметила в соседнем ряду маму с малышом, которых видела в аэропорту. Ребенок стучал ложкой по подносу, на котором стояли баночки с детским питанием.
Стефани резко обернулась и наткнулась на внимательный взгляд Рея. Он видел, как они целовались! Мигель отпустил ее руку и поднял упавшую в проход газету.
Охваченная странным томлением, она еще долго ощущала на губах сладкий поцелуй Мигеля.
Глава 4
Прошло восемь часов одиннадцатичасового полета. Обед давно закончился. Самолет следовал за рассветом над северной частью Атлантического океана. Почти все пассажиры спали, уперев подушки в иллюминаторы и откинув сиденья. По салону первого класса разносились легкий храп и тихие разговоры.
Стефани включила лампочку над сиденьем и принялась читать про испанские карнавалы и мадридский фольклор.
«La Villa (деревня) — так жители Мадрида называют свой город. Во многих кварталах до сих пор живы традиции того времени, когда многочисленные деревни еще не слились воедино и не образовали испанскую столицу…»
Она пролистала несколько страниц путеводителя.
«Corrida del Toros. Бой быков — безусловно, один из самых известных, хотя и спорных испанских обычаев… Болельщики считают корриду скорее искусством, нежели спортом… испытанием мужества: человек вступает в схватку с диким животным».
Спорный обычай? Стефани задумалась над значением слова, которым описывалась профессия Мигеля. Спорный — значит, вызывающий нападки противников. Несомненно, «искусство» корриды делило людей на два лагеря: в одном были те, кто ратовал за продолжение традиций, в другом — те, кто выступал против убийства невинных животных.
«В среднем за год на арене погибает двадцать пять тысяч быков, свидетелями чего становятся тридцать миллионов зрителей. В этой индустрии занято сто пятьдесят тысяч человек, включая и самих тореадоров».
«Настоящая дойная корова, — подумала Стефани. — Или, вернее, дойный бык».
В данный момент она склонялась на сторону противников корриды.
Судя по всему, Мигелю тоже не спалось. Он читал книгу, которую некоторое время назад извлек из своей дорожной сумки.
— Что вы читаете? — спросила она, заинтересовавшись небольшой потрепанной книжкой в кожаном переплете, которую он бережно держал в руках.
— Это мой молитвенник. — Он взглянул на нее поверх модных очков для чтения, как будто ждал, что она удивится: неужели он вообще умеет читать?
— Вот как? — «Молитвенник! Кто бы мог подумать?»
— Я вижу, вы все так же предвзято относитесь к тореадорам. Наверное, вам трудно себе представить, что я окончил экономический факультет Мадридского университета.
— Я этого не говорила. — «Впрочем, мне действительно трудно это представить».
— Я не оканчивал экономического факультета Мадридского университета, — признался он, подмигнув. — Когда вы с младых ногтей гоняетесь за быками, вам некогда учиться. Я окончил колледж для тореадоров.
— У меня нет предвзятого взгляда на тореадоров. Я вообще еще не составила мнения об этих людях.
— Боюсь, что к концу поездки у вас сложится о них плохое мнение.
— Возможно.
Он так громко расхохотался, что малыш, который до этого помешал им целоваться, завозился на руках у молодой мамы. Та недовольно поморщилась. Мигель снял очки и улыбнулся женщине. После секундного замешательства она робко улыбнулась в ответ. Наблюдавшая за этой сценой Стефани подумала, что Мигель подкупает окружающих своей искренностью, обезоруживая врагов… а также быков и любовниц.
— Но вы напишете хорошую статью. Я подскажу вам, что надо писать.
Он опять надел очки и раскрыл свою книгу.
— Вы расскажете мне вашу историю и историю корриды?
— Если хотите.
