с нескрываемым удовольствием смотрела на нее. — Какая жалость.
Глубокий вздох подчеркнул ее завидной формы грудь.
— Ужасно потерять единственного сына, — продолжила Луиза, с улыбкой скосив глаза в сторону Нортона, который стоял с непроницаемым лицом. — Так славно, что у меня есть ты, чтобы утешить меня, дорогой.
— Дрю женился, а не умер, — с раздражением сказал Нортон и взял Диану под руку. — Извини нас, Луиза. Диана хочет попрощаться с Мортимерами.
Диана мягко высвободила руку и протянула ее Луизе.
— Всего доброго, миссис Брент. Свадьба была чудесной. Вы, должно быть, очень рады за сына.
Луиза коротко ответила на рукопожатие. Уголки ее рта дрогнули.
— Естественно, — она сказала это по-итальянски. — Ханна очень мила. Я надеюсь, она будет ему хорошей женой.
— Более существенно, будет ли Дрю хорошим мужем, — с иронией вставил Нортон. — Не грусти так, Луиза. Подумай, как ты будешь радоваться, когда станешь бабушкой!
Великолепные глаза Луизы вспыхнули.
— Но я надеюсь, еще не сейчас. Ханна слишком молода, чтобы быть матерью.
— Луиза имела в виду, что она чувствует себя слишком молодой, чтобы быть бабушкой, — хитро пояснил Нортон, когда они продолжили путь к родителям Ханны.
— Она определенно так выглядит, — сухо сказала Диана. — Почему ты был так холоден с ней?
— Она просто мне не нравится, — ответил он со сдержанной яростью.
— Однако ты неравнодушен к ней!
— Что из этого? — уставился на нее Нортон. — Какое, черт возьми, отношение имеет Луиза к нам с тобой?
— Ко мне определенно никакого, — холодно сказала Диана и постаралась улыбнуться, увидев родителей Ханны.
Дружелюбные Мортимеры начали поддразнивать Нортона насчет того, что он позволил Дрю опередить себя и жениться первым. Нортон обвил рукой талию Дианы и сообщил им, что он намеревается исправить ошибку при первой же возможности.
Диана сжалась, но все же сумела сохранить на лице улыбку даже после того, как к ним присоединилась Луиза, которая заявила, что Диана не может уехать, не взглянув на прекрасные свадебные подарки.
Диана заранее прислала в подарок пару сервировочных серебряных ложек в стиле Георга IV и предпочла бы побыстрее уехать, чем осматривать подарки, но не смогла заставить себя отказаться. Нортон, чье внимание было отвлечено парой подружек невесты, не успел помешать решительно настроенной Луизе увести Диану в дом.
— Ну, разве они не счастливчики? — воскликнула Луиза, указывая на гору серебра и фарфора, лежащую в гостиной Мортимеров. Неожиданно она повернулась к Диане. — Вы влюблены в Нортона?
— Мы едва знакомы, — с натянутой улыбкой сказала Диана.
— Чтобы влюбиться, совсем не нужно времени, дорогая, — изрекла Луиза, окидывая Диану взглядом с головы до ног. — Вы очень красивы. Но эти холодные зеленые глаза… Я удивлена. Обычно Нортон предпочитает более пылких женщин.
— Как интересно, — пренебрежительно сказала Диана.
— Он замечательный любовник, — объявила Луиза, пристально глядя на нее.
Кровь резко прилила к лицу Дианы. Хорошо еще, что оно покрыто слоем крем-пудры, подумала она.
— Я не желаю об этом знать, — холодно сказала она, пытаясь проигнорировать скрытый смысл заявления Луизы.
Но другая женщина не позволила сделать это.
— Вам ведь интересно, откуда я знаю. — Луиза Брент улыбнулась, как кошка, стянувшая сметану. — Можете мне поверить, миссис Клеаринг, я знаю. Когда он вырос таким высоким и сильным, я не могла думать о нем как о приемном сыне. После того как умер мой муж, я была очень одинока. Дрю был далеко, в закрытой школе, а Нортон — рядом. И утешал меня, лишь только он знает, как. Для Дианы было достаточно.
— Теперь, когда вы сделали то, ради чего пришли сюда, я должна идти, миссис Брент, — сказала она с холодной улыбкой. — Было очень интересно познакомиться с вами. Всего доброго.
Физически ощущая удовлетворенную улыбку, которой провожала ее Луиза Брент, Диана машинально прошла через холл, почти натолкнувшись на Нортона.
— Где ты была? — задал он вопрос.
Она ослепительно улыбнулась:
— Пудрила нос. Пожалуйста, подвези меня к моей машине.
— Сначала мне нужно поговорить с тобой, — настойчиво сказал он.
— Если ты не отвезешь меня, я пойду пешком, — продолжила она, как бы не замечая его слов. — Мне надо домой.
— Я поеду следом за тобой, — заявил он, открывая ей дверцу машины. — Какой адрес твоего отца?
Диана понимала, что бессмысленно скрывать то, что Нортон мог легко установить сам. Она сообщила ему необходимые подробности, затем обратила к нему умоляющий взгляд.
— Пожалуйста, давай отложим это до завтра. Я очень устала, а ты должен быть здесь, чтобы провожать гостей и так далее. Ты можешь заехать за мной завтра днем.
Нахмурившись, он завел машину.
— Я думал, мы поужинаем вместе и разберемся в том, что беспокоит тебя.
— Мне бы не хотелось, если ты не возражаешь. — Она почувствовала приступ тошноты. — Мне кажется, я съела что-то не то. Я не очень хорошо себя чувствую.
Нортон, продолжая следить за дорогой, с беспокойством искоса взглянул на нее.
— Ты бледна как полотно. Что, черт возьми, случилось с тобой после нашего вчерашнего разговора по телефону?
Диана, пытаясь побороть подступавшую к горлу тошноту, не ответила. Когда Нортон остановил машину возле церкви, она почти пулей вылетела из машины.
Нортон догнал ее у машины отца.
— Диана! В чем дело, черт побери? Ты не можешь вести машину в таком состоянии!
Она швырнула шляпу на заднее сиденье и села за руль.
— Все в порядке. Возвращайся к гостям.
Она захлопнула дверцу и рванула машину с места, заставив Нортона отпрыгнуть в сторону. С потемневшим как туча лицом он наблюдал, как она уносилась прочь, как будто все демоны ада преследовали ее.
10
Диана на головокружительной скорости примчалась домой к отцу и сообщила ему, что немедленно уезжает в Лондон. Она объяснила, вздрагивая, что совершила ужасную ошибку в том, что касается Нортона, и написала короткую записку, попросив отца передать ее Бренту, когда тот заедет сюда завтра. Глубоко признательная отцу за его выдержку, она собрала вещи и попросила отвезти ее на вокзал.
— Моя записка все объяснит Нортону, — заверила она отца по дороге на станцию. — Если он позвонит сегодня вечером, скажи, что я в постели с головной болью.
— Я не люблю лгать, Диана, — сурово сказал Генри Адаме.
Она не то всхлипнула, не то засмеялась.
— На самом деле это не ложь, папа. Голова у меня уже болит, и как только я доберусь до одной тихой
