мебель: мелкие вещи, одежду, утварь переносили на руках, ведь сад нового дома выходил на Покровскую, где была старая квартира. Взад-вперед носились взволнованные дети, то и дело роняя свои игрушки и книжки. Это был незабываемый день.
Теперь Мария Александровна почувствовала себя настоящей хозяйкой.
Заходили друзья, поздравляли с покупкой. Мало кого знали Ульяновы девять лет назад, когда только-только прибыли в Симбирск. А сейчас сколько славных людей полюбили их! Своим человеком в доме стал Арсений Федорович Белокрысенко — крестный отец Володи и Маняши. Человек редкой доброты и такта, близкий друг Ильи Николаевича; они жили душа в душу. Даже обычай завелся: каждую субботу встречаться за шахматами. Оба очень увлекались ими, играли на равных и, когда сходились, забывали порой об ужине.
По-прежнему дружил с Ульяновыми Валериан Никанорович Назарьев. Приезжая в Симбирск из своей Назарьевки, заглядывал к старым знакомым. Илья Николаевич чувствовал, что его сторонник и помощник потихоньку начинает остывать к народной школе. Но в вину ему это не ставил, своих взглядов и убеждений давнему знакомому не навязывал. У каждого свой путь, свои заботы. Спасибо и за то, что не забывает, готов помочь.
Частенько навещал Ульяновых доктор Иван Сидорович Покровский. Он стал добрым приятелем. Характер у него был открытый, полный дружелюбия и расположения. Искренне сочувствовал он Илье Николаевичу в многотрудных хлопотах и заботах. Илья Николаевич любил вспоминать с доктором Казань, университет — оба учились там на разных факультетах. Иван Сидорович, «незаконнорожденный» сын известного музыковеда Улыбышева и крепостной крестьянки, приехав одновременно с Ульяновым в Симбирск, быстро приобрел репутацию лучшего детского врача, бесплатно лечил учащихся, близко сошелся с интеллигенцией города. По рукам ходили написанные им эпиграммы, памфлеты и статьи, в которых обличал он неблаговидные деяния «отцов города», за что и бывал иногда без службы. Свои жизненные принципы, которых рекомендовал придерживаться каждому, Покровский формулировал достаточно четко: «Не воруй, не блуди, не пьянствуй, не мошенничай, не лги, не ленись и делай дело по мере сил — при отсутствии этих пороков будешь человек первого сорта».
Приятно было видеть в новом доме и веселую говорунью Анну Дмитриевну Ильину, которую весь город звал «старшей повивальной бабкой». Она принимала всех новорожденных в семье Ульяновых, была в доверительных отношениях с Марией Александровной.
В числе тех, с кем Ульяновы поддерживали знакомство и дружбу, были люди, связанные с Ильей Николаевичем общей работой. Все они были достаточно близки Ульяновым, но особенно сердечные отношения складывались с Владимиром Михайловичем Стржалковским и Владимиром Игнатьевичем Фармаковским.
Человеком энергичным, увлекающимся, принципиальным и смелым был Фармаковский. Он приехал в Симбирск всего полтора года назад, в начале 1877 года. Прежде преподавал в Вятке историю и русскую словесность, служил там мировым судьей. Как-то в Вятке дело дошло до того, что он, будучи мировым судьей, два раза вызывал к себе в присутствие не кого-нибудь, а самого вице-губернатора, управляющего в то время губернией, — настоял на том, чтобы он как свидетель давал показания стоя. Вятские управители стали преследовать Фармаковского, обвинили в принадлежности к некоему противозаконному кружку, девизом которого якобы была заповедь: «Все, что от правительства или от дворянства, осуждать». В конце концов Фармаковскому пришлось уехать. Он с удовольствием стал работать под началом Ильи Николаевича, ценил отношения, сложившиеся в дирекции училищ. Ему нравились простота и дружелюбие начальника, его интеллигентность и увлеченность делом. И тот высоко ценил Фармаковского как знающего специалиста, автора интересных трудов: «Школьная диэтика», «Управление детьми» и других. Владимир Игнатьевич бывал иногда порывист, горяч — его охлаждала основательность и неспешность Ульянова, к которому он вскоре искренне привязался.
Очень симпатичной оказалась и его супруга Клавдия Арсеньевна. Их дети — Борис, Мстислав, Маргарита — были ровесниками Владимира, Дмитрия и Ольги Ульяновых, с которыми быстро подружились.
С каждым годом крепла дружба Ильи Николаевича с Иваном Яковлевичем Яковлевым. После окончания университета, с 1875 года, тот работал окружным инспектором чувашских школ. Деятельный, энергичный, настойчивый, инспектор не раз обращался за поддержкой и помощью к очень уважаемому им директору народных училищ, советовался с ним по самым разным вопросам и всегда находил взаимопонимание и искреннее участие в делах. Взаимная симпатия связывала и семьи Ульяновых и Яковлевых.
Не было, пожалуй, дня, когда не заглядывали в дом на Московской улице народные учителя и учительницы. Кроме Василия Андреевича Калашникова, уже несколько лет работавшего учителем приходской школы, за советом и помощью, а то и просто так, на огонек, заходили многие другие преподаватели. Они неизменно встречали здесь радушный прием. Илья Николаевич, простой и открытый в общении, мог часами обсуждать со своими подчиненными разнообразные школьные проблемы. Эти домашние встречи и беседы многое давали народным учителям.
Особенно сдружилась с семьей директора училищ молодая преподавательница Вера Васильевна Кашкадамова. После окончания Высших женских курсов ей предложили место преподавателя математики в гимназии. Но она приняла приглашение Ильи Николаевича, пошла работать в женское начальное училище и оказалась весьма умелым преподавателем. Илья Николаевич, всегда питавший к толковым и усердным работникам особое пристрастие, частенько навещал училище, помогал ей, поддерживал, наставлял.
…Налаживался быт семьи. Есть свой дом, есть собственный сад. Но главное, конечно, не в этом, главное, что спустя пятнадцать лет после замужества пришло к Марии Александровне ощущение устроенности, надежности существования. Она чувствовала это острее и полнее мужа. Сказывались не только житейская опытность и практический склад ума, не только постоянное живущее в ней стремление к ясности, определенности — говорил инстинкт женщины, матери, призванной самой природой свить надежное и уютное гнездо.
Мария Александровна была счастлива.
Благодаря стараниям матери Владимир и Ольга к пяти годам уже умели читать. Очень любили детские книги и журналы, заучивали наизусть стихи, увлекались рассказами из русской истории. Мать учила их немецкому и французскому, игре на рояле, пению. Аккуратность, умение чередовать труд с отдыхом, сдержанность и одновременно жизнелюбие — эти черты ее характера невольно перенимались детьми.
Старался побольше времени проводить с малышами и отец. Он умел веселиться, играть с ними, умел вести и серьезные беседы. Ребята любили слушать его рассказы о временах года, грозах и дождях, странах и морях, он знакомил их с мерами веса, единицами измерения времени и пространства, с географическими картами.
Володя к семи-восьми годам уже немало знал, по для поступления в гимназию необходима была специальная подготовка. Старший брат надолго запомнил, каким мучением были для него казарменные нравы в приготовительном классе. Поэтому решительно заявил, что Володю следует готовить в гимназию дома. Родители прислушались к мнению старшего сына, и Володя две зимы занимался с домашними учителями.
Снова был приглашен Василий Андреевич Калашников. Но он давал уроки недолго: в последнее время Калашников болел. А жил он далеко, в Подгорье, почти у самой волжской пристани, и взбираться на крутую гору было ему трудновато. Его заменила в семье Ульяновых учительница Вера Павловна Ушакова. Она работала в женском приходском училище на Панской улице.
Владимир бегал на занятия к ней домой, благо она жила неподалеку, во флигеле при училище. Веселая, улыбчивая, с ласковыми глазами, в строгом платье, с аккуратно уложенной на голове длиннющей косой, она всегда была приветлива. Ее доброта и обаяние, умение пошутить и быть строгой в час занятий привлекали детей.
Учительствовать Вера Павловна стала после гимназии, которую окончила с золотой медалью, и была прекрасным педагогом. Преподавала немецкий и французский, музыку, пение. Очень любила театр, ставила ученические спектакли.
