– Согласен, не стоит вам всем приходить. Но ты за них поручишься.
– Учитывая размеры флота – не думаю, что несколько маленьких кораблей могут причинить ему вред.
– Манд'алор, я буду сопровождать тебя, – вмешался Бевиин. Планы и размышления были отброшены; сейчас он просто действовал. – Мы объединены вокруг Мандалора. Так мы живем. Я последую за тобой внутрь.
– Когда я пойму куда это 'внутрь', – отозвался Фетт, – то следуй.
Бевиин отключил часть орудий и пристроил 'Гладиатор' в кильватере 'Раба I', направлявшегося к гигантской скале-кораблю.
– Ке'паре, – прошептал он в комлинк. Фетт не говорил на мандо'а, но и эти йуужань-кто-то – тем более. Вообще, почти никакой аруэтии его не знал. – Ке баслана ме мии кираиш.
Оставайся рядом и уходи, если мы не сумеем сработать.
Они знали, что и когда делать. Это было в их плоти и крови.
Серый астероид стал похож на гору; он заполнил поле зрения, когда Бевиин выдерживал дистанцию до 'Раба I' и приближался ко входу.
– Ойа, – послышался голос Сувара. 'Сделай их. И выживи'.
Вообще, интересное словечко – 'ойа'. Подходит к любой ситуации.
'Ойа', – повторил Бевиин для храбрости.
Ему показалось, что он еще ничего не видел.
Ном Анор: ангар миит ро'ика
Воины думают, что мандалориане – это языческие дроиды. Они толпятся вокруг маленького корабля и смотрят на металлические фигуры, вылезающие из него. Вообще-то, они похожи… потому что удивительно редко сражаются как профессиональные солдаты; мы сдерживались до этого времени.
Но они великолепные саботажники.
Надеюсь, Фетт не станет использовать ракетный ранец. Воины придут в ярость от вида искусственного огня, первой мерзости. Они уже недовольны тем, что я разрешил этим язычникам- мандалорианам притащить машины в миит ро'ик, и им не нравится языческий комлинк… но я Исполнитель, и они не смеют спорить со мной.
Я не могу видеть лиц язычников, но я знаю – они поражены совершенством, которое видят. Фетт смотрит на все, все изучает, если судить по поворотам головы. Я слышал, что у него глубокие шрамы; но они случайны. А его прислужник Бевиин… следует за хозяином.
В итоге они впишутся в естественный порядок вещей.
Бевиина никто не слышал под шлемом, но он все равно шептал; они шли по живому коридору к сердцу корабля.
– Как я мог знать, что он такое?
– Ты не мог, – этот уродливый барв Уделен-Ном Анор надул всех. Просто чудо, как он маскировался под изуродованным лицом. А Фетт теперь хорошо рассмотрел подлинное. – И лучше нам понять, с чем мы имеем дело, чем получить такой же сюрприз, как и остальная Галактика.
– Это не похоже на старых добрых ситхов и джедаев, так?
– Не знаю. Все, что имеет значение – это то, что дело касается мандалориан.
Фетт решил не углубляться в подробности. От отца ему досталось чутье на опасность, и сейчас оно вопило так, как никогда раньше. Сам корабль уже был скверным: все эти живые цвета на каждом шагу и на экипаже; похоже на вонючую пещеру какого-то грызуна. Никаких гладких и безупречных дюрасталевых переборок или успокаивающего аромата машинного масла.
Впрочем, свой запах тут был. Запах сырого леса, водорослей и крови.
Словно в чьем-то брюхе. Словно снова в брюхе сарлакка.
И точно так же пахло от Уделена, когда они разговаривали в порту Кедальбе
'Я не предвидел этого. Я должен был. А сейчас я знаю – наблюдаю с наилучшей позиции'.
Шагая по кораблю, Фетт прогонял все виденное сквозь записывающие устройства и анализаторы шлема – все, полученное датчиками, от радара до термовизора. Иногда он останавливался и прикасался к перебор… нет, к стенам. Идея стенок желудка не желала уходить; Фетт проводил по ним пальцами, изображая трепет и любопытство, а затем анализировал органику, оставшуюся на пальцах – просто прижимая перчатку к прибору на поясе.
– Образцы, – тихо сказал он. – Любые маленькие… любые частички этой штуки, которые можно незаметно сунуть в карман. Понял?
– Понял, – отозвался Бевиин.
А что точно требовалось – так это кусок йуужань-вонга, который шел впереди, точнее – змеевидной штуковины, обвившейся вокруг его руки. Она была живой.
– Домашнее животное? – поинтересовался он. Джабба всегда держал при себе какого-нибудь зверька, который его забавлял. Возможно, у йуужань-вонгов была та же привычка. – Любимец?
– Оружие, – ответил Ном Анор. Он изящно стряхнул змею со своей руки; он мгновенно вытянулась в длинный посох, прежде чем вновь свернуться в кольца и свиться на руке исполнителя. – Живое оружие – змеепосох.
Фетт имел дело с худшими представителями живых существ, и не особенно заботился о том, кто управляет Галактикой. На дне социума кипал жизнь, все боролись за выживание; верхние слои злоупотребляли своим богатством и высасывали соки из нижестоящих. Фетт просто брал свою долю от жизни и жил по собственному кодексу; он был практиком и знал, что может изменить в Галактике, и чего не может.
Но похоже, что йуужань-вонги считали себя способными изменить все, что угодно.
Избавившись от человеческой маски и черного костюма, Ном Анор гордо демонстрировал биотехнологии; за черту простой надменности он уже перешагнул.
– Я жил среди язычников восемнадцать лет, – сказал он. – И ни разу не видел чистой традиции органических технологий.
Только Фетт слышал, как Бевиин пробормотал:
– Аруэтии. Мы теперь ему вовсе не лучшие друзья.
– Мы постараемся, – сообщил Фетт Ном Анору. – Вы покажете, как правильно действовать.
Они двигались все дальше по кораблю, и Бевиин иногда прислонялся на секунду к стене, или подбирал со столов что-нибудь незаметное. Умный парень.
– Мы покажем, – согласился Ном Анор. Воины расступались перед ним.
– Так вы – старший офицер, – узнай, запиши, пойми. Разведка спасает жизнь – рано или поздно. – Командир?
– Я из касты интендантов, – пояснил Ном Анор. – Исполнитель. Моя каста – администраторы. Поэтому в иерархии я стою выше, чем воины.
Похоже, йуужань-вонги специально подобрали именно то, что презирали мандалориане, и сейчас каждым словом показывали, насколько они чужие. Бюрократ и шпион, который смотрит на солдат, задрав нос…
Фьерфек, у этого барва и носа-то нет.
Фетт посмотрел на воинов, мимо которых они проходили. Броня на них была самой непрактичной, что он видел – в буквальном смысле закрывавшая их с головы до ног, с крупными когтями на плечах, коленях, запястьях и даже на обратной стороне ног. Они никогда не сидели на посту, в этом он был уверен. А у одного солдата вдруг шевельнулось что-то на груди; до этого Фетт считал, что видит просто декоративное украшение. А это был жук, большой жук.
