года я отправился в свой второй космический рейс. Таким образом, я побывал в Море Кризисов до того, как там была развернута база «Плато 1». Впрочем, база уже существовала, но представляла собой лишь набор из трех док-станций, через которые шло управление сворой киберов экскаваторов, разгребавших площадки под ракетодром и модули.
После возвращения и реабилитации я получил назначение в эксплуатационную группу «Плато 1». Сначала планировалось, что я буду участвовать во второй экспедиции посещения, затем попал в состав четвертой. Здесь нет каких-то тайных причин: переводы космонавтов из группы в группу – нормальное явление, неотъемлемая особенность службы в Отряде. Еще в советские времена бывали случаи, когда космонавт мог годами готовиться к одному полету, а потом отправиться в другой.
В период подготовки я обратил внимание на Максима Левина, который в штате базы занимал должности связиста и механика-водителя. Не скажу, что он был мне неприятен. Но его биография заставляла присмотреться. Насколько мне известно, он выходец из весьма обеспеченной семьи, принадлежит к так называемой «золотой молодежи». У него своеобразные отношения с отцом – известным бизнесменом в области IT Владимиром Николаевичем Левиным. Я сказал бы, что Максим находится под психологическим прессингом этого сильного во всех смыслах человека. Фактически Левин-старший, увлекшись модой на всё космическое, заданной десятилетием «Внеземелья», сформировал образ жизни сына, сознательно сделал из него космонавта.
Мне этот типаж показался интересным, и я провел несколько психологических тестов, не входящих в типовой набор подготовки экипажей. Как говорится, nihil est hominis animo jucundius quam discere ?[5]. К примеру, я организовал невербальный тест на ситуативную и личностную тревожность. Разумеется, на правах врача и психолога экспедиции я мог потребовать от Максима пройти стандартную процедуру, заполнив таблицы Спилбергера – Ханина или Тейлора, но я решил организовать индивидуальный раздражающий фактор. Однажды, когда Левин-младший тренировался в изолированном боксе «Имитатор лунной поверхности» тренажерного комплекса ИМБП, я зашел к нему в каюту и отверткой ослабил шурупы, удерживающие решетку на вентиляционном отверстии. Этому фокусу меня научили в медицинском университете. Неплотно прилегающая решетка хлопает о стену при смене режима вентиляционной системы, а определить причину постороннего звука непросто. Мои ожидания оправдались: хотя Максим старался скрыть беспокойство, он явно занервничал. Но вышел из ситуации блестяще – доложил о происходящем командиру Виктору Скобелеву. Тот раскусил мою уловку и приватно отчитал за самодеятельность.
Именно тогда я начал подозревать, что Левин-младший совсем не тот, кем стремится выглядеть. Наверное, не введи меня академик Калманович в закулисный мир «Внеземелья», мне такая странная идея просто не пришла бы в голову. Мало ли на свете «мажоров», отрабатывающих причудливые планы своих богатых отцов в надежде на скорое освобождение? Однако Максим явно нарушал усредненный образ такого «мажора», созданный моим воображением.
Подозрения еще больше укрепились после того, как Максима назначили в сокращенный штат экспедиции. По всем законам логики и здравого смысла лететь должен был номер пятый – инженер- селенолог Лев Вальцев, сотрудник КЛИВТ, специалист по промышленной переработке и утилизации реголита. Он был в Море Кризисов в составе второй рекогносцировочной экспедиции, является одним из разработчиков научно-исследовательской программы для «Плато 1», имеет патенты в области изотопного экспресс-анализа. «Лисий нос» для наших харвестеров разработал именно он!.. И вот вместо этого незаурядного космонавта и ученого, имеющего огромный опыт работы на Луне и с лунным грунтом, в четвертую экспедицию назначают Максима Левина, которого даже в нашей команде называли «стажером» и вечно предлагали послать за пивом. Впрочем, я не думал, что на Кадровую комиссию оказал давление Левин-старший, мечтающий увидеть свое чадо в рядах летавших космонавтов. Я нашел другое объяснение, и оно меня полностью устроило. Но я ошибся. В утешение себе могу сказать только одно: cuiusvis hominis est errare, nullius nisi insipientis in errore perseverare ?[6].
Однако ошибка стоила мне дорого. Сегодня стыдно думать и писать об этом, но, как говорится, из песни слова не выкинешь: вместо того чтобы действовать по предписанному плану, я ждал, чем закончится инцидент с харвестерами «Кентавр». Ведь я всерьез (всерьез!) полагал, что Максим Левин – инспектор.
[Первое приближение]
Максим Левин, номер шестой (расшифровка аудиозаписи)
Тут бы надо еще одно небольшое отступление сделать. Вы не возражаете? Хорошо…
Не скажу, что я с раннего детства Луной увлекался и мечтал космонавтом стать. Лет до двенадцати мне всякие боевики нравились. Истории про шпионов и киллеров, про ловких аферистов. И мечты им соответствовали, конечно. Представлял себя этаким ловким агентом, который легко втирается в доверие, проникает в закрытые зоны, раскрывает тайны и прочие заговоры, легко обводит врагов вокруг пальца. Короче – спасает мир. Даже не Джеймс Бонд мне представлялся, а Итон Хант. И ту дрессировку, которую Владимир Николаевич устроил, именно в таком наивном аспекте и воспринимал: будущему шпиону обязательно пригодится. А вот пилотируемая космонавтика казалась мне скучной. Особенно, когда «Внеземелье» поставило полеты на поток. Сначала «Ядро 1», потом «Ядро 2». Потом отель этот феерический… «Galactic Travel». Слава богу, его закрыли. Когда на орбите – толпа народу, а Сеть переполнена всяким околокосмическим барахлом, то кажется, что романтика из этого дела ушла навсегда. Да, картинки красивые, но в 5D – красивее. А я в спелеологических экспедициях такого насмотрелся, что, знаете, любые картинки – тьфу и растереть. Да, в космонавтике много познавательного, но познавать сегодня можно и за компом. «Eyes on the Solar System» давно в особый мир превратились… У меня даже в астрономической секции хватало приятелей, которые были убеждены, что пилотируемая космонавтика не нужна. Бестолково жрет ресурсы и прочее. Я вполне с ними соглашался…
А знаете, как изменил мнение? Однажды в обсерватории Ка-Дар в Подмосковье наблюдали частичное лунное затмение. Я был там на особом счету. Владимир Николаевич закосил под генерального спонсора, и мне как сыну доверили полный цикл наблюдений на «Астросибе». Сижу скучаю. Что может быть интересного в частичном затмении? И вдруг будто иглой кольнуло. И сердце тревожно забилось. Сначала я даже не поверил глазам. Вскочил из кресла и несколько раз присел, вытянув руки. Чтобы кровь разогнать и проснуться. Но посмотрел на мониторы. Один из процессов запустил на обратное воспроизведение и убедился, что не сон это. И не мираж. А увидел я, натурально, как в кратере Аристарх, близко к центру, разгорелась ярко-голубая звездочка. Причем не мигнула и пропала, а именно разгорелась. Интенсивность свечения росла несколько секунд. Потом от звездочки посыпались такие же голубые искорки – как будто на Луне заработала электросварка. Я хоть и ошалел, но сразу прикинул угловые размеры явления. Как результат деятельности космонавтов это не прокатывало. Чтобы я мог разглядеть в любительский телескоп подобный лунный феномен, в Аристархе должно было начаться мощнейшее извержение вулкана. Или должна была взорваться атомная бомба в десяток килотонн. Эти объяснения были бы по-своему хороши, но вот только ни извержение, ни атомный взрыв не выглядят голубой звездочкой с искрами. На каком бы расстоянии от наблюдателя они не находились. Явление продолжалось двести тридцать секунд. Комп, естественно, засек время, а я навсегда запомнил. Потом сошли на нет искры, погасла звездочка. И знаете, что я в эти минуты испытывал? Невероятное возбуждение. Духоподъемный азарт. Мощное желание докопаться до истины. Понять, что же такое случилось в Аристархе.
Я тут же полез на астрономические форумы докладывать о своем открытии. Оказалось, что не я один такой умный. Десятки астрономов видели феномен в кратере. В Сети уже появились ролики разного качества. А уж флейм разбух – святых выноси! Тогда-то я и узнал, что на Луне давно наблюдаются так называемые Lunar Transient Phenomena, а кратер Аристарх по этим феноменам – просто рекордсмен. Там чуть ли не со времен Коперника то светящиеся пятна видят, то полосы, то звездочки. В общем, наблюдается непонятная активность, которая никак не связана с землянами.
Я почитал, почитал и понял, что это – судьба. Мои экстремальные путешествия, мои пещеры и рифы, прыжки и полеты поблекли, стали ничем на фоне величайшей тайны из всех, с какими сталкивалось
