человечество. Ведь Луна – вот она, рукой подать, мертвый пустой мир, но там происходит что-то значительное и не совсем понятное. Феномен манил именно своей неопределенностью, нелогичностью. Выходом за границы привычного бытия. И я увлекся. Стал фанатиком этого дела. Записался в программу изучения кратковременных явлений. По-настоящему заболел Луной. И, конечно же, космосом…
Кстати, забавный факт из моей биографии. Владимир Николаевич так и не знает, что послужило толчком к моему энтузиазму. Я скрыл от него. Мне кажется, он не одобрил бы такое странное увлечение. Сейчас я, может быть, и нашел бы слова, чтобы обрисовать ему и убедить, но тогда… Тогда я еще был мал и глуп… Но главное – я обрел цель, и мне стало важно попасть в экспедицию посещения. Критически важно. Особенно, когда я узнал, что «Плато 1» будут строить в Море Кризисов.
Наверное, это кажется странным, да? По логике, меня должно тянуть в Аристарх, а не в Море Кризисов, которое по аномальной активности на последнем месте. Но всё не так просто, как думают дилетанты. «Внеземелье» – не шарашкина контора, а серьезная организация, работающая в границах современной науки. Хотя академики признают существование кратковременных явлений, подход к их изучению консервативен. Проще говоря, никто из авторитетных не хочет, чтобы его имя связывали с зелеными человечками на летающих тарелках. И тему обходят стороной. Принцип там такой. Кратер Аристарх, говорите? А что в нем такого особенного? Молодой? Есть и помоложе. Ударный? На Луне большинство кратеров имеют импактную природу. Интересная структура? Тут есть такое дело: чем интереснее структура, тем сложнее прилуниться. Вы вообще видели фотоснимки этого кратера? Там же ровного места нет – сплошные буераки-реки-раки. Право слово, на Луне имеются места куда более перспективные в смысле изучения и освоения. Ими и займитесь. Так и говорят, да…
Однако я уже не дилетант и на какие-то вещи обращаю внимание. Почему, собственно, для строительства первой базы было выбрано Море Кризисов, а не кратер Малаперт у южного полюса, как собирались вначале? Вначале понятно – высокое содержание изотопов гелия в реголите. Хотя Море Кризисов – сравнительно молодое образование, меньше четырех миллиардов лет, имбрийский возраст, но по ильмениту даст любому другому району сто очков вперед. Раз уж мы не просто изучать Луну прилетели, а взялись ее промышленно осваивать, то надо окучивать грядки побогаче. Еще один плюс – мало трещин и грабенов, морское дно чистое, идеально подходит для работы экспериментальных комбайнов. Но самое интересное в другом. Реголит в Море Кризисов перемешан. То есть верхние слои старше нижних, а должно быть наоборот. На это еще в прошлом веке внимание обратили, но внятного объяснения не придумали. Конкретная ведь аномалия. И почти такая же необъяснимая, как существование масконов. Я когда впервые об этом прочитал, целый день по стенкам бегал. И придумалась гипотеза, что Море Кризисов создано искусственно. Будто чей-то огород. В кавычках, конечно. А если так, то можно там отыскать и другие следы чужого присутствия. Воображение разыгралось! Представлял, что найду какой-нибудь тоннель в недра, а там – россыпи артефактов и древние механизмы…
Со временем страсть, конечно, поутихла. Да и критичнее я стал… На Луне всё оказалось прозаичнее. Работы до чёрта, вокруг мертвый опасный мир. Какие, знаете, поиски артефактов? Я уж решил, что пройдет экспедиция без приключений. Нечего будет потом на Земле рассказать. Не хвастаться же в самом деле тем, как чинили электростанцию или как промучились неделю с регенерацией и чуть не загубили оранжерею… Но приключений хотелось. Напросил на свою голову… И сразу же выяснилось, что заниматься рутинными процедурами куда полезнее для души, чем участвовать в космических приключениях…
Виктор Скобелев, номер первый (собственноручная запись)
Экспериментальная кибернетическая группа сборщиков накопителей космогенных изотопов «Кентавр» состоит из пяти машин с высокой степенью автономности. Четыре машины являются прототипами серийных сборщиков накопителей КГД 100 («Агрий», «Анкрий», «Гирей», «Орей»), пятая – прототипом командного центра кибернетической группы на основе модернизированного сборщика- накопителя КГД 80 М с предустановленным телеуправлением и системой оперативного контроля и реагирования («Хирон»). Со стороны сборщики мало похожи на мифических полулюдей-полуконей – оригинальное название связывают с соответствующим увлечением генерального конструктора И.?А. Шейкина и с общей концепцией кибернетической группы, централизованно управляемой машиной- лидером, которая для этой цели использует эмулятор искусственного интеллекта поколения «Сократ».
Так или иначе, но именно проект «Кентавр» победил на техническом конкурсе, объявленном корпорацией «Внеземелье» в рамках реализации программы «Армстронг» («Луна-В2»). Преимущества проекта были очевидны экспертам.
(Приписка на полях:
Конкуренты предлагали сложные схемы забора и механического измельчения реголита с его последующей высокотемпературной переработкой. К примеру, предлагался комплекс из ковшового экскаватора в сочетании с машиной-конвейером, которая измельчала бы вынимаемый грунт и отбрасывала крупные обломки породы. Такой комплекс при движении должен оставлять за собой траншею шириной в 10 м и глубиной до 3 м. Среди минусов – высокая энергоемкость и уязвимость перед абразивным воздействием реголита. Вспоминаются и довольно нелицеприятные замечания ряда критиков из Комплексной лаборатории исследования внеземных территорий (КЛИВТ), которые доказали, что если на Луне начнут работать не прототипы, а серийные тяжелые комплексы, изменения на «лике» естественного спутника Земли станут заметны в телескоп уже через четыре-пять лет после начала добычи. Концепция построения кибернетической группы «Кентавр», по-видимому, учитывала возможные возражения и поэтому разительно отличалась от конкурентных.
Прежде всего конструкторы отказались от «вспахивания» реголита, в связи с чем у сборщиков накопителей нет ни ковша, ни рыхлителя, ни отвала, ни транспортной ленты. Если сравнивать их с чем-то визуально, то больше всего КГД похожи на толстые матрасы в серебристом чехле с характерным зеленоватым оттенком. Длина «матраса» – 30 м, ширина – 14 м, высота на уровнем грунта – 4,5 м. Как уже отмечалось, так выглядят прототипы; серийные машины будут намного больше, что позволит в соответствующее количество раз увеличить нормы добычи изотопов гелия.
Понятно, что габариты сборщиков накопителей не позволяют доставить конструкцию на Луну целиком. Поэтому она наращивается из унифицированных элементов. Под светоотражающей оболочкой находится рама балочной конструкции. По бортам она опирается на шесть пар четырехколесных шасси. Снизу рама открыта, сверху расположен сборный купол улавливателя, который одновременно является радиатором для сброса тепла. Внутри рамы, по бортам, размещены рельсовые направляющие – по ним перемещается мостовая опора с СВЧ-излучателем. Нижний периметр рамы снабжен многослойными мягкими юбками. Юбки поднимаются и опускаются – их назначение, прижимаясь к поверхности, герметизировать внутренний объем сборщика-накопителя.
Конструкция работает следующим образом. «Кентавры» двигаются шеренгой по поверхности Луны с крейсерской скоростью 1?500 м/ч. В заданном районе они останавливаются. После проверки систем герметизирующие юбки опускаются. Из своего кармана по рельсовым направляющим выезжает мостовая опора. Начинается облучение реголита СВЧ на глубину 2–3 м. Необходимая температура для выпаривания газов составляет 700 ?С, что заметно ниже температуры плавления и спекания грунта (1?200–1?500 ?С). Выпаривание вместо механической переработки позволяет сохранить поверхность почти первозданной – сборщики-накопители оставляют за собой только луноходную колею. Таким образом удается обойти претензии экологов и КЛИВТ. Выделившиеся газы поступают в купол уловителя. После нескольких рабочих циклов под куполами сборщиков накапливается ощутимое количество газов. Шестиступенчатый компрессор с промежуточным охлаждением нагнетает газы в баллон высокого давления. Сепарация компонентов и выделение полезных изотопов происходит в период лунной ночи по мере снижения температуры. Нижняя температура рабочего цикла сепаратора – 55 К, что достаточно для ожижения всех компонентов, кроме изотопов гелия. Гелиевая смесь подается в двухступенчатый сорбционный рефрижератор, где происходит ее ожижение и разделение на? 4He и ?3He. При заполнении до 98 % рефрижератор отделяется от сборщика-накопителя и в специальном контейнере доставляется на Землю.
Перечисленные операции энергоемки. Однако с источником энергии для «кентавров» конструкторы пока не определились. В будущем планируется использовать компактный ядерный реактор мощностью не
