чтобы никто не помыслил о том, что он пытается скрыть метку демона. Лиловая печать легла не только на его тело, но и на душу. Искупая позор, Нар га Дзи ка Трин приложил свой талант бога к тому, чтобы разработать максимально эффективную систему защиты для смещающихся миров, каковым был Дзаайни в ту пору, когда огромный демон изуродовал тело Нара, охранявшего границы от случайных и злонамеренных нападений существ, которые сочли перемещающийся мир легкой добычей.
А лекарство от дыхания демона, под лапу которого сунулся молодой, горячий, считавший себя умелым и сильным юный бог? Что ж, выкарабкавшись стараниями дзаайнийских врачевателей из Сумрачного Царства Владыки Теней, Нар, получивший вещественные доказательства вреда излишней самоуверенности, вел поиск целительного средства. Не явно, это унизило бы воителя пред нижестоящими, показав его слабость, но планомерно. Положительных результатов острожные расспросы в мирах и собственные исследования не дали. Все глупые книги твердили, что после таких ожогов не выживают, а если каким-то чудом оправляются, то навсегда обречены носить 'метку демона'.
Но вот теперь неизвестно откуда явилась распутная девка и принесла ему снадобье. Нар слыхал, что в могущественном Лоуленде весьма сведущи в ядах, логичный ум бога осознавал, что если где и нашли лекарство от его недуга, то только там. Что это? Искушение, которое надлежит отвергнуть, проявив твердость духа, или знак милости Сил, которым пренебрегать не следует? Прежде чем начать действовать, стоило устроить небольшую проверку.
Нар еще раз глянул на раскупоренный флакончик и шагнул за ширмы с символичным изображением ручейка, отводившие часть шатра для гигиенических процедур военачальника. Бог сдернул шелковый платок, закрывавший зеркало, и впился в свое отражение взглядом. Кривляющихся и насмешничающих демонических рож, нашептывающих мерзости, не явилось. Воитель наклонил бронзовый кувшин- умывальник, висящий на металлической цепочке, и подставил под тонкую струйку воды руку, капли упали точно в ковшик ладони, не думая избегать плоти бога. Значит, действие заклятий неведомого Нару шутника богиня Элия прекратила, как и обещала. Здесь не было обмана!
Сердце воителя невольно ускорило свой бег. Он решился. Закатав рукав халата, мужчина набрал на мизинец тягучего, приятно прохладного вещества из драгоценного флакончика и бережно размазал мазь по руке. Белесая пленка покрыла лиловые пятна. Воитель прислушался к своим ощущениям: ни боли, ни жжения, только легкая щекотка скользнула по телу. Терпеливо выждав несколько минут, Нар снял с крючка в виде клюва феникса жесткое полотенце для обтирания рук и, смочив его под струйкой воды из умывальника, решительно провел по руке. Бог был почти готов к разочарованию... Под воздействием влаги пленка растворилась, показалась чистая кожа без всяких признаков ожога.
Мазь, переданная лоулендской богиней, действовала! Поспешно, словно боясь передумать, Нар смазал остатками мази лицо и шею. Выждал и снова стер белесую пленку. Проклятые лиловые пятна исчезли! Исчезли, словно их и не бывало, навсегда!
А вслед за чудом исчезновения ожогов от дыхания алого демона произошло еще одно, возможно даже более значительное. Нар посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся. Словно вместе с проклятыми пятнами суровый бог стер с души незримый шрам, мешающий ему радоваться жизни. Неожиданно широкая улыбка совершенно преобразила каменное лицо, от одного вида которого подгибались колени у самых закаленных бойцов, что уж говорить о врагах государства.
Продолжая смотреть на себя в зеркало (впервые за несколько сотен лет это занятие не доставляло мужчине отвращения), воин провел рукой по своей лысой макушке, посылая мысленный импульс послушному телу. Блестящая лысина - еще один отличительный признак Нара, коим 'пугал' Элию мстительный Нрэн, - начала покрываться первой неуверенной порослью темных волос. Через несколько минут, в течение которых дзаайниец пристально изучал свое отражение, короткий ежик сменился черной гривой на зависть любому льву-брюнету. Мужчина еще раз улыбнулся и с удовольствием тряхнул головой, заново привыкая к тяжести волос и своему отредактированному облику. Поверхность зеркала исправно повторила движение весьма симпатичного божества.
Нар кивнул сам себе, неторопливо расчесал волосы и заплел их в косу. Руки мгновенно вспомнили старый навык. Заколов прическу в трех надлежащих местах бронзовыми заколками, хранящимися с давних пор в ящичке для туалетных принадлежностей вместе с бритвой и расческой, как напоминание о мести, мужчина придал своему лицу привычно-суровое выражение и вышел из умывальни.
Да, благородный Нар га Дзи ка Трин вышел из-за ширмы обновленным, но и этот новый Нар продолжал действовать методично и строго в соответствии с прежним имиджем. Бог вернулся в центральную 'комнату' шатра, из которой не так давно выставил адъютантов, повязал на свой красно-белый халат золотой пояс и достал из одного из лаковых ящиков, помеченных в верхнем правом углу изображением свернувшейся в клубок змеи, крохотный черный ларчик, расписанный золотистыми перьями феникса - отличительным знаком императорского дома.
Поставив ларчик на стол, Нар откинул ногтем его крышку и отступил на несколько шагов, склонив голову, скрестив руки и положив ладони на плечи. Нечто вроде белого облачка вылетело из глубин ларчика и повисло на тонкой золотистой нити. Облачко, поначалу крохотное, быстро увеличивалось в размерах, пока не достигло высоты в половину мужского роста. Все это время Нар терпеливо стоял в прежней странной позе. Наконец его ожидание было вознаграждено.
Первым из облака донесся звук - оглушительный чих, потом проявилось изображение огромной, бьющей даже рекорды мебели, предпочитаемой принцессой Элией, кровати. Бесконечное пространство пышных расшитых золотыми перьями подушек и золотой материи простынь и одеяла походило на гигантское птичье гнездо. По сторонам его застыли мужчины и женщины в полупрозрачных одеяниях, не скрывавших телесной красоты и молодости. Пара держала колоссальные, подстать кровати, опахала из перьев, другая пара - стопки отрезов нежно-золотой полупрозрачной ткани, трое - вазы с фруктами, пятерым достались подносы с едой и питьем, троим халаты, еще пятеро - тапки различных конфигураций, четверо - курильницы, один - нечто, явно напоминающее большой ночной горшок, другой - горшок поменьше и поуже. Несколько мужчин, рассредоточившихся по периметру ложа, сжимали длинные палки со странными приспособлениями на концах. Единственными основательно одетыми в помещении были двадцать амбалов из разряда тех, что более похожи на шкафы с антресолями, нежели на человека. Мужчины несли почетный караул с обнаженными мечами в руках. Назначение иных людей и предметов Элия сразу определить не смогла.
В центре же 'гнезда' сидел маленький, сморщенный как сухофрукт, старичок, облаченный в некое подобие затканной золотом длинной рубахи без пояса. Дедушка походил скорее на древнего змея, чем на безобидную птаху. Глаза его под тяжелыми морщинистыми веками были полузакрыты, лицо выражало лишь стоическое терпение.
Чихнув еще раз, дедушка тряхнул тоненькой седой косичкой, мелодично звякнув вплетенной в нее тонкой сверкающей золотом цепочкой, и неожиданно трубно высморкался в огромный, как палантин, тончайший платок. Потом небрежно уронил его рядом с собой. Тут же один из людей у кровати длинной изогнутой рогатиной с щипцами на конце подцепил утилизированный предмет, а второй моментально положил рядом со старичком новый платок, взяв его из стопки у напарника.
- Тысяч лет мудрого правления величайшему из императоров Дзаайни, - поприветствовал Нар властителя мира-государства, не поднимая головы. - Смиренно припадаю к стопам его.
- Благих мыслей в вечерних тенях тебе, благородный Нар, - гундосо откликнулся старичок, снова сморкаясь в свежий платок.
Прислужники проворно и совершенно бесшумно подбросили императору новую 'простынку'.
- А я, как ты видишь, слегка занедужил, - признался император, махнув сопливым палантином. - Проклятие Феникса и Змеи на все эти процессии Сбора Урожая и мой открытый паланкин! Задувает со всех сторон, а коль дождь, то никакие зонты не помогают. Теперь еще и целители все дискуссии научные ведут, аромат каких трав мне следует вдыхать для облегчения страданий. Повесить что ли всех разом, может, легче станет?
Продолжая жаловаться с каким-то меланхоличным спокойствием, старичок повел рукой и вокруг него повисла легкая дымка, скрадывающая и сам его лик и слова от всей кодлы, столпившейся вокруг грандиозного императорского ложа.
- Скорейшего исцеления и несокрушимого здравия императору, опоре небес, - похоже, совершенно
