никакими данными для того, чтобы оспаривать существование рельефа материков и морей, отличного от теперешнего. Природа самого языка и состояние человеческого рода до тех пор, пока он еще не сформировался, способствуют такой связи. Потребность быть понятым вынуждает обращаться к уже наличествующему, понятному, и, прежде чем цивилизация еще более сплотит народы, языки долго будут оставаться достоянием мелких племен, которые так же мало склонны утверждать право на место своего поселения, как и неспособны успешно защитить его; они часто вытесняют друг друга, угнетают друг друга, смешиваются друг с другом, что, бесспорно, сказывается и на их языках. Если даже и не соглашаться с мыслью о первоначальной общности происхождения языков, то едва ли можно найти племенной язык, сохранивший свою чистоту в процессе развития. Поэтому основным принципом при исследовании языка должен считаться тот, который требует устанавливать связи различных языков до тех пор, пока их можно проследить, и в каждом отдельном языке точно проверять, образовался ли он самостоятельно или же на его грамматическом и лексическом составе заметны следы смешения с чужим языком и каким именно.
8. Таким образом, при проверочном анализе языка следует различать три момента:
первичное, но полностью завершенное, органическое строение языка;
изменения, вызываемые посторонними примесями, вплоть до
вновь приобретенного состояния стабильности; внутреннее и более тонкое совершенствование (innereAusbil- dung) языка, когда его отграничение от других языков, а также его строение в целом остаются неизменными.
Два первых пункта еще трудно точно разграничить. Но выделение третьего основывается на существенном и решающем отличии. Границей, отделяющей его от других, является та законченность организации, когда язык обретает все свои функции, свободно используя их; за пределами этой границы присущее языку строение уже не претерпевает никаких изменений. На фактах дочерних языков, развившихся из латинского, новогреческого и английского, которые служат поучительным примером и являются благодатным материалом для исследования возможности возникновения языка из весьма разнородных элементов, период становления языка можно проследить исторически и до известной степени определить заключительный момент этого процесса; в греческом языке при его первом появлении мы находим такую высокую степень завершенности, которая не свойственна никакому другому языку; но и с этого момента — от Гомера до александрийцев — греческий продолжает идти по пути дальнейшего совершенствования; мы видим, как римский язык в течение нескольких десятилетий находился в состоянии покоя, прежде чем в нем стали проступать следы более тонкой и развитой культуры.
9. Приведенная выше попытка разграничения очерчивает две различные части сравнительного языкознания, от соразмерности трактовки которых зависит степень их законченности. Различие языков является темой, которую следует разработать исходя из данных опыта и с помощью истории, рассматривая это различие в своих причинах и следствиях, в своем отношении к природе, судьбам и целям человечества. Однако различие языков проявляется двояким образом: во-первых, в форме естественно-исторического явления как неизбежное следствие племенных различий и обосоо- лений, как препятствие непосредственному общению народов; затем как явление интеллектуально-телеологическое, как средство формирования наций, как орудие создания более многообразном и индивидуально-своеобразной интеллектуальной продукции, как творец такой общности народов, которая основывается на чувстве общности культуры и связывает духовными узами наиболее образованную часть челоьечества. Последняя форма проявления языка свойственна только новому времени, в древности она прослеживалась лишь в общности греческой и римской литератур, и так как расцвет последних не совпадал во времени, то наши сведения о ней не являются достаточно полными.
Ради краткости изложения я хочу, безотносительно к одной небольшой неточности, которая заключается в том, что образование, конечно, оказывает влияние на уже сформировавшийся организм языка, а также в том, что последний, еще до того как он обрел это состояние, бесспорно, подвергался влиянию образования, рассмотренные выше части сравнительного языкознания назвать:
изучением организма языков;
изучением языков в состоянии их развития.
Организм языка возникает из присущей человеку способности и потребности говорить: в его формировании участвует весь народ; культура каждого народа зависит от его особых способностей и судьбы, ее основой является большей частью деятельность отдельных личностей, вновь и вновь появляющихся в народе. Организм языка относится к области физиологии интеллектуального человека, культура — к области исторического развития. Анализ организма языка ведет к измерению и проверке области языка и области языковой способности человека; исследование более высокого уровня образования ведет к познанию того, каких вершин человеческих устремлений можно достичь посредством языка. Изучение организма языка требует, насколько это возможно, широких сопоставлений, а проникновение в ход развития культуры — сосредоточения на одном языке, изучения его самых тонких своеобразий — отсюда и широта охвата и глубина исследований. Следовательно, тот, кто действительно хочет сочетать изучение этих обоих разделов языкознания, должен, занимаясь очень многими, различными, а по возможности и всеми языками, всегда исходить из точного знания одного-единственного или немногих языков. Отсутствие такой точности ощутимо сказывается в пробелах никогда» не достигаемой полноты исследований. Проведенное таким образом ^сравнение языков может показать, каким различным образом чело- Век создал язык и какую часть мира мыслей ему удалось перенести в него, как индивидуальность народа влияла на язык и какое об-;ратное влияние оказывал язык на нее. Ибо язык и постигаемые через него цели человека вообще, род человеческий в его поступательном развитии и отдельные народы являются теми четырьмя бъектами, которые в их взаимной связи и должны изучаться в равнительном языкознании.
Я оставляю все, что относится к организму языков, для более обстоятельного труда, который я предпринял на материале американских языков. Языки огромного континента, заселенного и исхоженного массой различных народностей, о связях которого с другими материками мы ничего не можем утверждать, являются благодатным объектом для этого раздела языкознания. Даже если обратиться только к тем языкам, о которых имеются достаточно точные сведения, то обнаруживается, что по крайней мере около 30 из них следует отнести к языкам совершенно неизвестным, которые можно рассматривать именно как столько же новых естественных разновидностей языка, а к этим языкам следует присоединить еще большее количество таких, данные о которых не являются достаточно полными. Поэтому очень важно точно расклассифицировать все эти языки. При таком состоянии языкознания, когда еще недостаточно глубоко исследованы отдельные языки, сравнение целого ряда таких языков может очень мало помочь. Принято считать, что вполне достаточно фиксировать отдельные грамматические своеобразия языка и сопоставлять более или менее обширные ряды слов. Но даже самый примитивный язык — слишком благородное творение природы для того, чтобы подвергать его столь произвольному членению и фрагментарному описанию. Он — живой организм (organischesWesen), и с ним следует обращаться как с таковым. Поэтому основным правилом должно стать изучение каждого отдельного языка в его внутренней целостности и систематизация всех обнаруженных в нем аналогий, с тем чтобы овладеть знаниями способов грамматического соединения мыслей, объемом обозначенных понятий, природой их обозначения, а также постичь тенденцию к развитию и совершенствованию, свойственную в большей или меньшей мере каждому языку. Кроме таких монографий о всех языках в целом, для сравнительного языкознания необходимы также исследования отдельных частей языкового строения, например исследование глагола во всех языках. В таких исследованиях должны быть обнаружены и соединены в одно целое все связующие нити, одни из которых через однородные части всех языков тянутся как бы вширь, а другие, через различные части каждого языка, — как бы вглубь. Тождественность языковой потребности и языковой способности всех народов определяет направление первых, индивидуальность каждого отдельного — последних. Лишь путем изучения такой двоякой связи можно установить, насколько различается человеческий род и какова последовательность образования языка у каждого отдельного народа; оба — и язык вообще и языковой характер народа — проявятся в более ярком свете, если идею языка вообще, реализованную в столь разнообразных индивидуальных формах, поставить в соотношение с характером нации и ее языка, противопоставляя одновременно общее частному. Исчерпывающий ответ на важный вопрос о том, подразделяются ли языки и каким образом по своему внутреннему строению на классы, подобно семействам растений; и как именно, можно получить лишь этим путем. Однако, как бы
