сохраняют своеобразие своих характеров, и оба совместно движутся к идеалу, который объединяет их в одной идее и в одном образе, отражающемся в зеркале их фантазии, воодушевленной страстью.
Человек обычно оказывает воздействие на окружающих либо своей личностью, либо своим трудом. Но великий человек вкладывает свою личность в свои произведения и тем самым продлевает свое бытие далеко за пределы своей жизни. Поэтому все книги и произведения искусства можно подразделить на живые и мертвые; только первые могут просвещать, последние — лишь поучать.
Итак, когда человек в поисках конечной цели своих моральных устремлений сравнивает тех индивидуумов, которые являют ему наилучший и самый возвышенный пример совершенной человечности, он находит в них нечто сходное по своему воздействию и обнаруживающее также сходство и согласованность своих признаков.
Он видит, что это нечто во всех, несмотря на различие характеров, возвышает человечность вообще и в то же время усиливает специфическое своеобразие, упрочивает индивидуальность тех, кто этим обладает, и в то же время сохраняет индивидуальность тех, кто к ним приближается; тем самым он осознает, что только в этом и заключено то общее средоточие, на котором основывается распознание, оценка и формирование человека как такового. Но как раз в это средоточие он и стремится проникнуть.
После того как он распознал это неведомое нечто в его общем действии, ему предстоит определить его специфические черты и сравнить то, что он сочтет таковыми, с общими признаками, ему уже известными. Если в результате он обнаружит нечто такое, что, не возникая каким-бы то ни было обусловленным (механическим) путем, также не ведет ни к какой обусловленной (материальной) цели, что повсюду, где оно обнаруживается, расширяет само понятие человека и в то же время делает более определенным понятие индивидуума, и, будучи в состоянии безгранично совершенствовать того, кто им обладает, в то же время творчески и плодотворно воздействует на других, и что в свою очередь непременно и повсеместно сопутствует этим качествам, когда они налицо, тогда он может быть уверен, что нашел то, что искал, и тем самым довел свое предприятие до конца.
Чтобы сделать более понятным последующее изложение, нам хотелось бы снабдить это пока еще неизвестное нечто именем и назвать его духом человечества — именем, которое оправдывает себя уже тем, что это нечто действительно является фактором, за счет которого наиболее достойные индивидуумы оказываются в то же время и наилучшими и самыми возвышенными людьми.
Путь разума. — Необходимо искать предназначение человека как конечную цель его устремлений и высшее мерило его оценки. Но предназначение человека как свободного и самостоятельного существа заключено только в нем самом.
Поэтому величайший человек — тот, кто с наивысшей силой и в широчайших пределах воплощает в себе идею человечности; и оценить человека — значит лишь задать вопрос: какое содержание он смог вместить в человеческую форму? Какое представление можно было бы составить о человечестве вообще, если бы этот человек был единственным образцом, из которого можно было бы извлечь такое представление?
Но идея человечности есть не что иное, как живая сила духа, который ее одушевляет, через нее выражается, в ней деятельно и активно проявляется.
Предметом предстоящего нам исследования является, таким образом, изучение духа человечества; и в трех следующих друг за другом книгах нам нужно будет ответить на три вопроса:
В чем состоит этот дух?
Как он распознается? и
Как он формируется?
Заключительное замечание
Было нелегко найти выражение, которое передавало бы суть человека одновременно общим и все же специфическим образом, наподобие таких слов, как сущность(Wesen) и сила(Kraft). Чтобы подобное выражение было пригодным, оно должно было бы одновременно напоминать о его чувственной и внечувствеиной природу
и, кроме того, указывать на его господство в этих сферах.
В обоих отношениях слово дух(Geist) казалось мне наиболее уместным из всех слов, которые можно было бы использовать: 1) поскольку исходно оно обозначает нечто чувственное, а именно — крепость возбуждающих напитков, являющуюся результатом отделения водных фракций (винный спирт, Weingeist); 2) поскольку оно никогда не обозначает внечувственное в собственном смысле, во всяком случае, без специальных добавлений. Правильнее сказать душа и тело(SeeleundКбгрег), чем дух и тело(GeistundКбгрег), и весьма часто встречается выражение чистый дух(reinerGeist); 3) поскольку это слово обозначает как раз то внечувственное, что мы все же представляем себе достаточно телесным, оно является синонимом слова „привидение' (Gespenst):Души умерших бродят вокруг нас в виде духов (DieSeelenderVerstorbenenwandelnalsGeisterumher); 4) поскольку даже в этом значении оно имеет большую реальность, указывает на нечто более мощное и сильное, чем в прочих отношениях синонимичное ему слово „привидение'. Так, более глубокое чувство смятения передают, когда говорят: Он видит духов (ErsiehtGeister), чем когда говорят: Он видит привидения (Ег siehtGespenster); 5) поскольку в психологическом значении оно никогда не применяется к чему-либо чисто механическому. Никогда не говорят духовный(geistreicher), но только толковый механик (einsinnreicherMechaniker), никогда не скажут духовная, но только разумная попытка(einsinnreicherVersuch). Точно так же во французском языке противопоставлены слова spirituelи ingenieux; 6) поскольку оно всегда указывает на всю характеристику вещи в целом, на ее сущность, а потому никогда не используется для обозначения того, что возникает в результате конкретного проявления силы, во всяком случае одновременно с выражением последнего. Нельзя сказать духовное, но лишь — разумное изобретение(einesinnreicheErfindung), даже если то, что изобретено, на самом деле духовно. (Однако в этом ограничении явно есть нечто произвольное); 7) поскольку слова духовный(geistreich) и одухотворенный(geistvoll) употребляются только в тех случаях, когда глубина чисто интеллектуальной силы сочетается с живостью чувственной силы воображения. Неудачно звучат выражения одухотворенный метафизик, математик, логик(eingeistvollerMetaphysiker, Mathematiker, Logiker; 8) наконец, поскольку дух обозначает также и господствующую, специфическую и подлинную сущность, в противовес букве (Buchstabe).
Все современные языки имеют соответствующие выражения, и во всех налицо та же метафоричность. Но все же ни в одном из них нет модификации, которая столь же успешно годилась бы для наших целей. В итальянском слово spirtoимеет более мистическое, чем философское значение; во французском от первоначальной идеи дистилляции выведено прежде всего понятие изящества, утонченности; в английском от топ же идеи — живительная и пламенная дила крепкого напитка (wellspirited),
Только в немецком языке в качестве господствующего сохранилось понятие силы, подлинной сущности. В конечном счете все эти слова исходят из понятия дуновения(Hauch), ветра(Wind). Только с этого понятия и только в качестве метафоры для обозначения чего- то внечувственного они были перенесены на практику дистилляции (представляемую как извлечение менее материального компонента). В то же время психологическое значение опять-таки вобрало в себя либо больше, либо меньше оттенков этой метафоры. Наиболее очевидно это во французском. В немецком исходное значение сохранило свое господствующее положение, а упомянутая метафора обнаруживается только в отдельных идиомах, например: denGeistauseinerSacheziehen('вытягивать из чего-л. душу1) и т. п. Само первоначальное значение в немецком языке, видимо, было весьма сильным (по аналогии со словом Gischt'пена, брызги'); и сила эта в большей степени сохранилась благодаря тому, что корень является исконно немецким (а следовательно, ближе нам своим звучанием и своеобразием), в то время как spirto, espritи spiritвосходят к латинскому spiritus, а последнее — к греческому nvefyia, и ни spiritus, ни nveOpiaне употреблялись древними в философском смысле.
Внечувственное использование этих выражений появилось только вместе с христианством и происходит из древнееврейского языка (хотя это утверждение требует еще уточнения), а древним было несвойственно использование слова дух в психологическом плане. Возможно, им был неизвестен процесс ректификации спиртных напитков? Если нет, то почему эта метафора осталась неиспользованной?
Для обозначения того, что мы стремимся здесь выразить, весьма хорошо подошло бы греческое
