Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории

Поборников механицизма не смущают остающиеся нерешенными проблемы логического и эпистемологического обоснования принципов причинности и неполной индукции. По их мнению, эти принципы правильны, потому что работают. Тот факт, что эксперименты в лаборатории дают результаты, предсказанные теориями, а машины на фабриках работают в соответствии с предписаниями технологии, доказывает, говорят они, правильность методов и выводов современных естественных наук. Учитывая, что наука не может предложить нам окончательной истины да и кто знает, что такое на самом деле истина, по меньшей мере определенно можно сказать, что ее результаты ведут нас к успеху.

Но именно когда мы становимся на эту прагматичную точку зрения, пустота догм панфизикализма становится особенно очевидной. Как указывалось выше, науке не удалось решить проблемы отношений между духом и телом. Несомненно, панфизикалисты не могут утверждать, что рекомендуемые ими процедуры когда-либо срабатывали в области межчеловеческих отношений и общественных наук. Однако не подлежит сомнению, что принцип, в соответствии с которым эго рассматривает любое человеческое существо, как если бы иное мыслящее и действующее существо было похоже на него, доказал свою полезность как в обыденной жизни, так и в научных исследованиях. Нельзя отрицать, что он работает.

Вне всякого сомнения, практика рассмотрения других людей как существ, которые мыслят и действуют как я, эго, оказалась успешной; вместе с тем перспективы получения подобного прагматического подтверждения постулата, требующего относиться к ним как к объектам естественных наук, выглядят безнадежными. Эпистемологические проблемы, возникающие при объяснении поведения других людей, не менее запутанны, чем проблемы причинности и неполной индукции. Можно согласиться, что невозможно найти убедительное доказательство утверждения о том, что моя логика есть логика всех остальных людей и именно она является единственной человеческой логикой, а категории моей деятельности есть категории деятельности всех других людей и именно они являются категориями всей человеческой деятельности. Однако прагматик должен помнить, что эти утверждения работают и в практической деятельности, и в науке; а позитивист не должен упускать из виду, что, обращаясь к другим людям, он предполагает явно или неявно интерсубъективную действительность логики и соответственно реальность царства мысли и деятельности другого Я, его выдающийся человеческий характер[Cf. Sch??ь??ltz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Vienna, 1932. P. 18.].

Мышление и деятельность специфически человеческие особенности. Они свойственны всем человеческим существам. Они характеризуют человека как человека (помимо принадлежности к зоологическому виду человек разумный). Исследование отношений между мышлением и деятельностью не входит в предмет праксиологии. Для праксиологии достаточно установления факта единственности логики, понятной человеческому разуму, и единственности способа деятельности, являющегося человеческим и понятного человеческому разуму. Существуют ли или могут существовать другие существа сверхчеловек или недочеловек, которые мыслят и действуют иначе, все это вне досягаемости человеческого разума. Мы должны ограничиться изучением человеческой деятельности.

Человеческая деятельность, неразрывно связанная с человеческим мышлением, обусловлена логической необходимостью. Человеческий разум будет не в состоянии постигнуть логические отношения, не соответствующие логической структуре нашего мышления. Человеческий разум будет не в состоянии постигнуть способ деятельности, категории которого будут отличаться от категорий, определяющих наши собственные действия.

Человеку доступны только два принципа мысленного понимания реальности, а именно принципы телеологии и причинности. То, что нельзя подчинить ни одной из этих категорий, является совершенно недоступным для разума человека. Для человека событие, не поддающееся объяснению с помощью одного из этих принципов, таинственно и непостижимо. Изменение можно объяснить только как результат либо действия механистической причинности, либо целеустремленного поведения; третьего пути для человеческого разума не существует[Cf. Englis K. Begr??ьnd??ung der Teleologie als Form des empirischen Erkennens. Br??ь??nn, 1930. P. 15 ff. ]. Правда, как уже отмечалось, телеология может рассматриваться в качестве разновидности причинности. Но установление данного факта не отменяет существенных различий между этими двумя категориями.

Панмеханистическая картина мира придерживается методологического монизма; она признает лишь механистическую причинность, так как ей одной приписывает познавательную ценность, по крайней мере считает ее выше познавательной ценности телеологии. Это метафизический предрассудок. Оба принципа познания причинность и телеология являются вследствие ограниченности человеческого разума несовершенными и не сообщают конечного знания. Причинность приводит к regressus in infinitum,[20)] которую рассудок не в состоянии исчерпать. Телеология обнаруживает желание, как только ставится вопрос о том, что движет перводвигателем. Любой метод внезапно останавливается перед конечной данностью, которую нельзя проанализировать и объяснить. Рассуждение и научное исследование никогда не могут дать абсолютного душевного покоя, аподиктической определенности и совершенного познания всех вещей. Тот, кто ищет именно этого, должен обратиться к вере и постараться успокоить свою совесть принятием символов веры и метафизических доктрин.

Если не покидать область рассудка и опыта, мы не можем не признать, что окружающие нас люди действуют. Мы не можем игнорировать этот факт ради модных предубеждений и произвольных мнений. Ежедневный опыт демонстрирует нам не только то, что единственно подходящий способ изучения нашего нечеловеческого окружения обеспечивается категорией причинности; он не менее убедительно демонстрирует, что окружающие нас люди такие же деятельные существа, как и мы. Для понимания деятельности в нашем распоряжении имеется всего одна программа объяснения и анализа, а именно та, которая дается познанием и анализом нашего собственного целеустремленного поведения.

Проблема изучения и анализа деятельности других людей никоим образом не связана с проблемой существования духа или бессмертной души. И поскольку возражения эмпиризма, бихевиоризма и позитивизма направлены против любой разновидности теории души, постольку они бесполезны для нашей проблемы. В связи с этим мы должны ответить на вопрос: возможно ли мысленное восприятие человеческой деятельности, если ее отказываются понимать как осмысленное и целеустремленное поведение, направленное на достижение определенного результата? Бихевиоризм и позитивизм стремятся применить методы эмпирических естественных наук к реальности человеческой деятельности. Они объясняют ее как реакцию на раздражители. Но сами эти раздражители не поддаются описанию с помощью методов естественных наук. Любая попытка их описания должна отсылать к смыслу, который им приписывает действующий человек. Мы можем назвать предложение товара на продажу раздражителем. Но суть этого предложения и его отличия от других предложений не могут быть описаны без проникновения в смысл, который действующие стороны присваивают ситуации. Никакие диалектические уловки не помогут затушевать тот факт, что человек движим намерением добиться определенных результатов. Именно это целеустремленное поведение а именно деятельность и является предметом нашей науки. Мы не сможем приблизиться к нашему предмету, если будем игнорировать смысл, приписываемый действующим человеком ситуации, т.е. данному состоянию дел, и своему собственному поведению в этой ситуации.

Физику не свойственно искать конечные причины, так как ничто не указывает на то, что события, являющиеся предметом физических исследований, могут быть истолкованы как результат деятельности существа, преследующего цели, наподобие человека. Праксиолог, исследователь человеческой деятельности, не может игнорировать воздействие волений и намерений действующего существа; это факты, не подлежащие сомнению. Если бы он ими пренебрег, то прекратил бы изучать человеческую