домашней скотине и той не позволяют таких вольностей.
И вновь звук, на сей раз громче — словно где-то рядом один камешек ударился о другой.
— У нас было для них применение, — ответил Дэниел.
В его голосе мне послышалась задумчивая нотка, словно он сидел в гостиной, погрузившись с головой в чтение, а кто-то неожиданно задал ему вопрос.
— О да, как я забыл! — театрально воскликнул Раф. — А теперь сам видишь, к чему это привело. Обратная эволюция. Бедная часть генофонда. Орды пускающих слюни дебилов, без шеи и…
Рядом, буквально в нескольких шагах от нас, в живой изгороди будто что-то взорвалось. Мне даже показалось, что руки обдало порывом воздуха. Мимо, словно пушечное ядро, пронеслось что-то темное и угодило в Рафа. Он согнулся пополам и с шумом повалился на землю. В какие-то доли секунды мне была слышна лишь какая-то возня, чье-то надрывное дыхание, смачный удар кулака, а затем и я присоединилась к потасовке.
Получилась куча-мала. Я оказалась на спине, чувствуя под собой землю; Раф как рыба жадно хватал ртом воздух; мне в рот попали чьи-то волосы. Я попыталась ухватиться за чью-то руку, но та словно стальной кабель выскользнула из моей хватки. От незнакомца пахло мокрыми листьями; он был силен и отбивался как мог — пытался пальцами попасть мне в глаза, брыкался, целясь живот. Но и я не желала сдаваться. Я больно врезала ему кулаком, отчего засранец даже ойкнул и его рука оставила в покое мое лицо. Затем откуда-то сбоку, подобно летящему на всех парах товарняку, врезалось нечто тяжелое. Дэниел.
От силы удара мы все покатились куда-то под деревья. Ветки больно стегали меня по шее и щекам, а еще я телом ощущала быстрый и беспощадный ритм ударов, когда чей-то пудовый кулак раз за разом попадал по чему-то мягкому. Это была драка без правил, в ход шли и руки, и ноги, и пальцы — все, чем можно ударить или побольнее ткнуть противника. Наверно, так ведет себя свора гончих, когда настигнет жертву. Нас было трое на одного, нами владела злоба, но и нашим противником тоже; к тому же темнота была его преимуществом. Мы понятия не имели, с кем деремся; он мог не контролировать себя и махал кулаками без разбору. Любой достигший цели удар был хорош. Чем злоумышленник и пользовался — то выскальзывал из-под нас, то катался вместе с нами по земле; мы же были не в состоянии понять, где находимся в тот или иной момент. У меня кружилась голова, я как вытащенная из воды рыба хватала ртом воздух и от отчаяния вслепую размахивала руками. На меня навалилось чье-то тело, и я локтем спихнула его с себя. Кто-то рядом ойкнул — судя по голосу, Раф.
Затем чьи-то пальцы вновь попытались нащупать мои глаза. Я была вынуждена перейти в контратаку. Нащупав чей-то щетинистый подбородок, высвободила руку и что было сил врезала по нему кулаком. Мне заехали по ребрам, но я не ощутила никакой боли. Незнакомец мог вспороть мне живот, и все равно я бы ничего не почувствовала. Хотелось лишь одного — и дальше продолжать наносить удары. Негромкий голос где-то в глубине моего мозга нашептывал мне: не ровен час, ты его убьешь, вы все втроем его убьете, но я отказывалась к нему прислушиваться. Во мне накопилось столько злости, столько ярости. Я представила себе картину: вот Лекси Мэдисон, сидит посреди осколков стекла, вот он Раф, бледный и растерянный, и желание наносить удары разгорелось во мне с новой силой. От злости я была готова перегрызть ублюдку горло, захлебнуться его кровью, превратить гнусную физиономию в кровавое месиво, раздробить кулаками скулы, нос и бить и бить его дальше…
Он изогнулся, словно кошка, и мой кулак врезался в землю. Неизвестный противник исчез. Я вслепую продолжала раздавать удары направо и налево и даже раз задела чью-то рубашку. Послышался треск рвущейся ткани, но противник плечом сумел оттолкнуть меня в сторону. Вновь послышалась возня. Было слышно, как во все стороны полетели камешки, затем раздался глухой удар, словно плоть припечатал чей- то ботинок, почти звериный рык и следом — топот бегущих ног, причем с каждым мгновением все глуше и глуше.
— Где? — Кто-то больно схватил меня за волосы. Я оттолкнула руку и потянулась к невидимому лицу — вот он, щетинистый подбородок, затем какая-то ткань, затем разгоряченная кожа, а затем… ничего. — Уберись, кому говорят!..
Кто-то рядом со мной фыркнул, кто-то невидимый отпустил мою шею, затем неожиданно и резко, словно взрыв — тишина.
— Где?!
В этот момент из-за облаков показалась луна, и мы уставились друг на друга — вывалянные в грязи, с безумными глазами, жадно хватающие ртом воздух. На какой-то миг я даже не узнала своих товарищей. Раф кое-как поднялся на ноги. Из носа у него текла кровь. Волосы упали Дэниелу на глаза, на лице, подобно боевой маске, застыла перемешанная с грязью кровь. В обманчивом лунном свете глаза обоих казались черными дырами, а сами они — потусторонними созданиями, призрачными воинами из какого-то древнего дикого племени.
— Где он? — прошептал — вернее, злобно прошипел — Раф.
Никакого движения, лишь шелест ночного ветерка в зарослях боярышника. Раф и Дэниел приняли боевую позу — пригнулись и сжали кулаки. До меня не сразу дошло: то же самое сделала и я. В какой-то момент я даже испугалась, что мы вот-вот налетим друг на друга с кулаками.
А затем луна вновь зашла за тучи, и мне показалось, будто воздух звенит как струна, звенит на такой высокой ноте, что сам звук почти не слышен. Неожиданно мышцы превратились в кисель, и вся их сила ушла куда-то в землю. Не ухватись я за живую изгородь, точно упала бы. Затем до меня донесся всхлип — это один из парней попытался набрать полную грудь воздуха.
За спиной раздались чьи-то шаги — мы как по команде вздрогнули, — но через несколько метров остановились.
— Дэниел? — прошептал запыхавшийся Джастин. — Лекси? Где вы?
— Мы здесь, — ответила я.
Меня сотрясала дрожь, как будто я билась в припадке. На какое-то мгновение мне показалось, что сердце сейчас выскочит изо рта — или меня вырвет. Раф тоже, согнувшись пополам, ждал, что его вот-вот вывернет наизнанку, но, в конце концов, лишь сплюнул.
— Тьфу ты, у меня полный рот грязи…
— Боже! Что тут у вас стряслось? С вами-то хоть все в порядке? Вы его поймали?
— Поймать-то поймали, — ответил Дэниел, пытаясь отдышаться, — но поскольку здесь такая темень, ему удалось ускользнуть. Преследовать его бесполезно. Он уже на полпути к Гленскехи.
— Боже! И он вас избил? Лекси, а как твои швы?
Было видно, что Джастин от страха готов наложить в штаны.
— Со мной все в порядке, — произнесла я как можно четче и громче, чтобы на сей счет не возникло никаких сомнений и чтобы меня было слышно в микрофон. Ребра начинали болеть, но я не могла допустить, чтобы кто-то решил на них взглянуть. — Вот только рукам больно. Я заехала этому гаду в физиономию несколько раз.
— А заодно и в мою, — добавил Раф — правда, беззлобно. — Будем надеяться, что твои кулаки распухнут и посинеют.
— Попридержи язык, а не то получишь еще. — Я проверила, целы ли ребра. Правда, рука моя тряслась так сильно, что сказать наверняка, все ли они целы, было невозможно. — Эх, Джастин, слышал бы ты Дэниела. Вот кто сегодня блеснул красноречием.
— Это точно, — поддакнул Раф и рассмеялся. — Кнута на них нет. Интересно, где источник сей мудрости?
— Кнута? — не понял Джастин. — При чем здесь кнут? У кого он был?
Мы с Рафом уже хохотали как ненормальные.
— О Господи… в дни моего прадеда!..
— Когда крестьяне знали свое место…
— Какие крестьяне? О чем вы?
— Тогда это все имело смысл, — ответил Дэниел. — А где Эбби?
— Осталась караулить у ворот, на случай если подонок заявится снова. Уж не думаете ли вы, что он?..
— Крайне маловероятно, — ответил Дэниел. Судя по голосу, он тоже был готов расхохотаться в любой
