способный говорить, достигая до подлинных пределов и начал[306] .
Прилагаю копию, с которой Вы хотели ознакомиться и которую я прошу по прочтении уничтожить (заявление фюрера студентов университета)[307].
В конце июля — начале августа я написал статью с предложениями по реформе медицинского обучения[308]. Однако это оказалось возможно только в рамках идеи университета в целом: разрозненные предложения не имеют смысла — ведь этот смысл им придает единственно тот дух, в каком они задуманы и реализуются. Потому о самой медицине я не говорил. Эта статья — обработанный набросок — будет пока лежать у меня в столе. Я не стану посылать ее Вам. Когда приедете в следующий раз ко мне и если захотите, я ее Вам покажу.
Вчера в газете опубликовали новый Устав университета[309]. Это шаг чрезвычайный[310]. Коль скоро я по собственному опыту знаю, как работает прежний устав, и многие годы сознательно воздерживаюсь от всякой инициативы, ибо все разбивалось именно об эту стену, мне не остается ничего, кроме как признать новый устав правильным. Сожаление, что великая эпоха Университета, о конце которой мы давно знали, теперь кончается
зримо и резко, больно ранит пиетет, который я к ней питаю. Мне кажется, что новый устав сформулирован хорошо, только, на мой взгляд, недостает одного очень важного пункта: тот, кто обладает такими властными полномочиями, должен бы — если от устава со временем ждут результатов — нести также и ответственность за ошибки в своих действиях, будь то должностные или возникшие по недопониманию. Мне кажется, не определена форма, в какой критика может проявиться и воздействовать на властную инстанцию. Письменные мнения консультирующих членов факультетов замечательны[311], но что, если никто с ними не ознакомится, а тем паче даже не запросит их? Устав явно требует корректировок и дополнений, если мы не хотим, чтобы с годами выросла зависящая от случайностей система интриг. Первой пробой будет то, в какой мере руководители всех уровней, назначающие подчиненных, обладают 'даром различения духов'. Желаю этому аристократическому принципу всяческого успеха.
Если у Вас будет возможность в октябре снова приехать в Гей-дельберг, я был бы очень рад. За это время многое произошло, многое стало ясно. Я бы охотно поговорил с Вами, если мой конкретно- практический опыт и мои мнения представляют для Вас интерес.
Надеюсь, байдарочный поход с Вашим сыном прошел удачно. Вероятно, жаркая погода весьма способствовала такой близости с природой?
Сердечные приветы,
Ваш К. Ясперс.
8—3600 225
[120] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу
Фрайбург-им-Брайсгау, 1 июля 35 г.
Дорогой Ясперс!
На моем рабочем столе лежит папка с надписью 'Ясперс'. Временами туда попадает новая записка; там же лежат начатые письма, заметки, относящиеся к первым попыткам разобраться с третьим томом 'Философии'. Но пока ничего дельного. И вот появляются Ваши лекции [312], в которых мне видятся предвестники 'логики'. От всего сердца благодарю Вас за этот привет, который очень меня обрадовал, ибо одиночество стало почти полным. Кто-то говорил мне, что Вы работаете над книгой о Ницше, и я искренне рад, что и после большого труда Ваш порыв не иссяк.
Если говорить обо мне, то у меня сейчас время утомительных поисков; всего несколько месяцев назад я смог возобновить работу, прерванную зимой 1932–1933 года (во время отпускного семестра), но все это — жалкий лепет; да и еще две занозы — полемика с верой в происхождение и неудача ректорства — вполне достаточно сложностей, какие вправду необходимо преодолеть.
Обязательные высказывания на лекциях сводятся к интерпретациям; но это лишь новый повод осознать, как далеко отсюда до возможностей подлинного мышления.
Жизнь здесь — наполовину за городом, недели в хижине, взросление мальчиков (старший, Йорг, находится в замке Бибер-
штайн, в сельской школе-интернате, чувствует себя великолепно) — все это прекрасно.
С самыми дружескими чувовами,
Вши
Мартин Хайдеггер.
Перевод Софокла, возникший в связи с лекцией[313] этим летом, я прилагаю из желания сделать маленький ответный подарок.
Софокл, Антигона V, 332–375 тгоХХос та Beiva…
Строфа 1 Многое в мире трепет внушает, Но более всех — человек; Он в бурливое море выходаг, Среда зимнего шторма, что с юга грядет, И путь свой стремит Меж в глубины влекущих валов. Он же терзает
Из всех богов вешчайшую — Землю, Неутомимую, неистребимую, Год за годом взрывая ее Бороздами, что плуг оставляет, Влачимый конями.
Антистрофа 1 Стаи птиц легкокрылых он Ловит в силки, и
8* 227
Сетью плетеной имает Дикого зверя лесного, а равно И живность морскую, Сей муж многоумный, Хитростью он побеждает Зверя, что в горном краю обитает: И на коня жесткогривого, И на быка супротивного Он возлагает ярмо.
Строфа 2 Слова звучаньем
И быстрой как ветер смекалкой
Он овладел и сумел
Воцариться во градах.
Ловко измыслил, как защититься
От непогоды и от морозов суровых.
Вечно в пути он, но, цели не зная,
Все ж ничего не достигнет.
От одной лишь напасти — от смерти
Ему не спастись никогда,
Хоть недуг лихой умело
Он способен победить.
Антистрофа 2 Префады всего, что трепет внушает, Его не страшат, но кознями Знанья — Он то впадает во зло,
То благое умеет измыслить.
Готов он законы земли ниспровергнуть
И даже законы бессмертных.
Полный гордыни, пускай и лишенный величья,
Шествует он и не-сущее сделает сущим
Дерзания ради.
Да не разделит мой кров
И советчиком мне не послужит
Тот, кто такое творит*.
[121] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру ш
Благодарю за Ваше июльское письмо и за перевод ттюХХос та Seiva.
То и другое очень меня порадовало.
Гейдельберг, 14.5.36
Ваш Ясперс
* Вариант перевода, который Хайдеггер послал Ясперсу, отличается от опубликованного в 1953 г. во 'Введении в метафизику'.
