Командующий Юго-Северным фронтом криком кричит:

— Мне нужны еще 20 дивизий или фронт будет прорван противником

А ему в ответ:

— Что вы волнуетесь? У нас Договор! Всего больше 42 дивизий (т. е. 70 %) на фронте ни-ни! Воюйте, как получается! Союзники нам помогут!

— Какие еще 70 %? Вы там с ума сошли???

Или срочно просить, чтобы союзники увеличили свою группировку, чтобы долю в 70 % можно было тоже увеличить?

Или плюнуть на Договор и воевать «по-настоящему»?

Или другой вариант: СССР, удерживая фронт стратегической обороной, срочно развертывает еще 120 дивизий (ресурсов хватает), 180 двигает на фронт и требует от союзников выполнить Договор и выставить свою «долю» (которая в этом случае составит 126 дивизий). А у тех готовых всего оказалось, например, 109. Как быть? Кидать клич о создании «народного ополчения»? Или выплатить «неустойку»? Каким образом?

И вообще, а каков механизм подсчета процентов?

У каждого Генштаба присутствует атташе от другой стороны и тщательно проверяет, сколько каких дивизий воюет? Но для этого он должен быть посвящен во все детали планирования операций. А если его Генштаб, получив такие данные, поведет себя «по своим интересам»? Договор — договором, но могут быть разные нюансы и не все интересы своего высшего командования могут полностью совпадать с интересами союзников. И при этом добровольно допустить к своим планам «чужого дядю»?

Так?

Но тогда может возникнуть вопрос: а какие дураки подписывали ТАКОЙ Договор?

Касательно советской стороны список есть в книге Безыменского в рамках комментария к Протоколу за первый день переговоров:

«День первый: реконструкция

Итак, закончился первый день переговоров. Протокол нами прочитан. Теперь попытаемся «реконструировать» ситуацию, в которой начались переговоры.

Сначала об обстановке первого дня. О ней поведал мне один из участников переговоров — Николай Герасимович Кузнецов, который в то время был народным комиссаром Военно-Морского Флота СССР. Вот его рассказ:

Советская делегация состояла из лиц самого высшего военного ранга. Ее возглавлял народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов, который одновременно являлся членом Политбюро ЦК Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) и представлял собой высший военный авторитет того времени. В состав делегации входил командарм 1-го ранга (генеральские звания еще не были введены) Борис Михайлович Шапошников, начальник Генерального штаба Красной Армии, выдающийся военачальник и теоретик военного дела, к которому мы все питали исключительно высокое уважение. Далее были представлены виды вооруженных сил: ВВС РККА — командармом 2-го ранга А.Д. Локтионовым и флот — в моем лице. Наконец, членом делегации являлся заместитель начальника Генерального штаба комкор И. В. Смородинов.

Мы с полным уважением отнеслись к нашим французским и английским коллегам. По их прибытии им были оказаны необходимые воинские почести. Руководители делегаций были приняты наркомом иностранных дел В.М. Молотовым.

Советская делегация имела инструкцию от своего правительства со всей серьезностью отнестись к переговорам.

В течение долгого времени в Генеральном штабе и в штабах видов вооруженных сил шла подготовка к переговорам. Все соответствующие предложения координировались Генеральным штабом. Советский военный план был изложен на одном из последующих заседаний Б.М. Шапошниковым… »

«Были оказаны необходимые воинские почести…» Это, надо полагать, означает, что прибывшие делегации торжественно встречались на московских вокзалах с выстраиванием почетного караула в присутствии журналистов из многих мировых телеграфных агентств. Нда-а-а… На весь мир сообщить о торжественном прибытии военных делегаций для подписания КОНКРЕТНОГО ВОЕННОГО ПЛАНА ВЕДЕНИЯ ВОЙНЫ!! (??) Извините, а как же секретность подобных мероприятий? Сам противник при этом совершенно не учитывается? Наплевать на правило: «предупрежден — значит, вооружен»? Торжественно на весь мир сообщать о таком мероприятии имело смысл только в двух случаях — если была уверенность, что Договор будет подписан и это остановит военные действия (что означает, что нет никакой разницы, какими КОНКРЕТНОСТЯМИ будут расписаны планы по их возможному ведению). И второй вариант: была уверенность, что Договор НЕ БУДЕТ подписан и тогда тоже нет никакой разницы, каковы там КОНКРЕТНОСТИ.

Но конкретности были. Откровенно говоря, странные. Еще более странным оказывается список вариантов начала войны (для того момента). Из предложенных вариантов только второй где-то соответствовал политической ситуации в Европе и разведсведениям каждой из сторон (если исключить Румынию). Первый вариант (при тех условиях) можно отнести к теоретически-гипотетическому. Третий — к гипотетически-бредовому. На основе каких рассуждений можно было предположить, что немцы, оголив тысячи километров своей границы под возможный удар войск нескольких стран по тыловым и промышленным центрам страны, рискнули бы послать войска (морем!) против СССР на незначительном участке границы в карельских лесах и болотах, где воевать (особенно зимой), мягко говоря, проблематично? И с какой целью? Попытаться оттуда дойти до Москвы по практически сплошному бездорожью через бесконечные леса, реки, озера и болота «страны озер» Карелии и дальше по ненамного лучшим условиям Вологодской, Ярославской и Калининской областей? Чтобы попытаться как бы повторить путь предков XIII века? Так сказать, «исторический туризм»? Таща на «горбу» по болотным гатям бронекатера, загруженные танками Т-1 и Т-2? И надеясь на помощь удара с территории Эстонии и Латвии? (225 км граница с Эстонией и 285 км с Латвией. Всего — 510, из которых по суше остается около 390, остальное — по Чудскому озеру.) Операция «(Очень) Глубокий котел»? Гипотетически, конечно, можно признать, что какой-то идиот мог решиться на такой бред. Но предлагать к рассмотрению этот вариант на как бы серьезных переговорах делегаций почти самого высокого уровня? Значит, какой-то смысл был. Но какой?

Любые предложения выдвигаются для получения ответа противоположной стороны. Соответственно при их подготовке полезно оценить готовность партнера по переговорам с ними согласиться. Если есть предположение, что согласие сразу не возникнет и появятся разные вопросы, то есть обычная практика предварительной рассылки проекта Договора для предварительного согласования отдельных пунктов. Заниматься этим во время как бы «окончательных» переговоров с полномочиями подписать окончательную редакцию итогового документа рискованно. Реально это может привести такие переговоры к провалу. А чтобы понять, к чему реально шло дело на переговорах августа 1939 г., полезно кратенько перечислить, чем на них занимались.

1-й день (12 августа). Выясняется наличие полномочий. Потом идет дискуссия, с чего начать. Ворошилов предлагает сначала огласить военные планы Англии и Франции. Глава английской миссии Дракс (отставной адмирал, бывший комендант Портсмутской крепости, носивший почетное, но чисто официальное звание адъютанта короля по морским делам) просит сначала огласить советский. Ворошилов настоял на том, чтобы сначала были заслушаны планы Англии и Франции.

2-й день (13 августа). Генерал Думенк в общих чертах излагает «общую картину французской обороны». Затем генерал Хейвуд кратко сообщил военную ситуацию в Британии. После этого Думенк ответил на вопрос советской стороны по координации военных действий с Польшей. В заключение Ворошилов поинтересовался, «как данные миссии или Генеральные штабы Франции и Англии представляют себе участие Советского Союза в войне против агрессора, если он нападет на Францию и Англию или если агрессор нападет на Польшу или Румынию или на Польшу и Румынию вместе, а также если агрессор нападет на Турцию». (Так как СССР не имеет общей границы с агрессором и его участие в войне возможно только на территории соседних государств.) Генерал Думенк заявил, что ответит завтра. Кроме того, в этот день он выдвинул «Три принципа» в виде как бы проекта общей декларации

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату