Иными словами, глубинная структура, лежащая в основе предложения Dieu invisible a cree le monde visible, состоит из трех абстрактных предложений**, каждое из которых выражает некое простое суждение, хотя поверхностная форма данного предложения является выражением всего лишь субъектноатрибутной структуры. Разумеется, эта глубинная структура только подразумевается, она не находит своего выражения, целиком оставаясь в нашем сознании:
«Из приведенного примера [т. е. Dieu invisible a cree le monde visible] видно, что подобные привходящие предложения (propositions incidentes)*** нередко * Цит. по [Арно, Лансло 1991, 51] со смысловыми и стилистическими изменениями, направленными на более точную передачу особенностей оригинала; [ср.: Арно, Лансло 1990, 130]. ** Здесь и далее Н. Хомский использует неоднозначный термин proposition 'неутверждаемое суждение', «семантическое предложение », «пропозиция», который мы переводим по контексту, отказавшись от термина «пропозиция» в применении к грамматике Пор-Рояля по стилистическим соображениям; кроме того, во французском тексте слово proposition означает обычное предложение, в каковом значении это слово встречается и в английском тексте. *** Данный перевод предложен в [Арно, Лансло 1991, 51] наряду с описательным переводом «предложение с относительным местоимением » [Там же], который используется также в [Арно. Лансло 1990]. присутствуют в нашем уме, не будучи выражены словесно » [Op. cit., 68; ср.: Арно, Лансло 1990, 130; 1991, 51].
Иногда глубинная структура находит более явное выражение в поверхностной форме: Приведенный выше пример я могу перестроить следующим образом. Dieu QUI est invisible a cree le monde QUI est visible «Бог, который невидим, создал мир, который видим» [Op. cit., 68-69; цит. по: Арно, Лансло 1991, 51; ср.: Арно, Лансло 1990,130-131]. Как бы то ни было, реальность глубинной структуры — это скрытая ментальная реальность, нечто вроде мысленного аккомпанемента высказывания независимо от того, соответствует ли ей поверхностная форма произносимого высказывания простым, одно-однозначным образом или нет.
В общем случае конструкции, состоящие из существительного и другого существительного в приложении или из существительного и прилагательного или причастия, имеют в своей основе глубинную структуру с относительным придаточным: «все эти обороты речи по смыслу включают относительное местоимение и могут быть заменены на конструкцию с относительным местоимением» [Op. cit., 69; ср.: Арно, Лансло 1990,131; 1991, 51]. Одна и та же глубинная структура может по-разному реализоваться в разных языках, например, в латинском мы имеем Video сапет currentem 'Я вижу бегущую собаку', а во французском Je vois un chien qui court 'Я вижу собаку, которая бежит' [Op. cit., 69-70; см.: Арно, Лансло 1990,131; 1991, 51]. Позиция относительного местоимения в «привходящем предложении» определяется правилом обращения глубинной структуры в поверхностную. Это можно наблюдать на примере таких фраз, как Dieu que jfауте «Бог, которого я люблю », Dieu par qui le monde a este cree «Бог, которым был создан мир». В этих случаях «относительное местоимение всегда ставится в начале такого предложения (хотя по логике вещей должно было бы занимать в нем последнее место), если только оно не управляется предлогом, который предшествует местоимению, по крайней мере в обычных построениях» [Ор. dt,, 71; цит. по: Арно, Лансло 1991, 52; ср.: Арно, Лансло 1990, 133].
В каждом из только что рассмотренных предложений глубинная структура состоит из системы [абстрактных] предложений, и она не получает прямого, одно-однозначного выражения в реально производимом материальном объекте. Чтобы образовать из такой глубинной системы элементарных предложений реальное предложение, мы используем определенные правила (в современных терминах, грамматические трансформации).
В приведенных примерах мы применяем правило постановки в препозицию относительного местоимения, которое замещает существительное в придаточном предложении (вместе с предлогом, если он имеется). Затем мы можем при желании опустить относительное местоимение, одновременно опустив и связку (как в примере Dieu invisible 'невидимый Бог') или изменив форму глагола (как в примере cams currens 'бегущая собака'). И наконец, в некоторых случаях мы должны поменять местами существительное и прилагательное (как в примере un habile magistrat 'способный чиновник')65.
Глубинная структура, выражающая значение, является общей для всех языков, поэтому она считается простым отражением формы мысли. Трансформационные же правила, по которым глубинная структура превращается в поверхностную, могут разниться от языка к языку. Поверхностная структура, образующаяся в результате этих трансформаций, разумеется, не выражает непосредственно значимых связей между словами, за исключением простейших случаев. Семантическое содержание предложения передается именно глубинной структурой, лежащей в основе реально произнесенного высказывания. Тем не менее, эта глубинная структура таким образом соотносится с реальными предложениями, что каждое из составляющих ее абстрактных предложений (в вышеприведенных примерах) может быть непосредственно реализовано в виде простого пропозиционального суждения.
Теория существенных и несущественных суждений как компонентов глубинной структуры развивается в «Логике» Пор-Рояляб6, в которой представлен более детальный анализ относительных придаточных.
В «Логике» проводится различие между экспликативными (неограничительными, или аппозитивными) и детерминативными (ограничительными) относительными придаточными*. Это различие основано * Эти придаточные по-русски называются также «изъяснительными » и «определительными» соответственно. на предварительном анализе «содержания» (comprehension) и «объема» (etendu) «общих идей» [Arnauld 1964]67; говоря современными терминами, — на анализе значения и референции. Содержание идеи — это набор определяющих ее сущностных атрибутов вместе со всем тем, что может быть из них выведено; объем идеи — это множество предметов, ею обозначаемых:
«Содержанием идеи я называю атрибуты, которые она в себе заключает и которых от нее нельзя отторгнуть, не уничтожив ее самой. Например, содержание идеи треугольника включает протяженность, фигуру, три линии, три угла и равенство этих трех углов двум прямым и т. д.
Объемом идеи я называю субъекты, к которым эта идея подходит; их называют также низшими [субъектами] (les inferieurs) родового термина, который по отношению к ним называется высшим. Например, идея треугольника вообще простирается на всевозможные виды треугольников» [Op. cit., 51; цит. по: Арно, Николъ 1991, 52-53].
В терминах этих понятий мы можем отличить такие «экспликации», как Париж, который является самым большим городом в Европе или человек, который смертен, от определений [детерминаций] типа прозрачные тела, ученые люди или тело, которое прозрачно, люди, которые благочестивы [Op. cit., 59-60, 118; Там же, 60-61, 122].
«Прибавление следует называть описанием [экспликацией], когда в нем всего лишь развертывается то, что было заключено в содержании идеи, выраженной первым термином, или по крайней мере то, что подходит к ней как один из ее случайных признаков, если только это подходит к ней в общем и во всем ее объеме...» [Op. cit., 59-60].
«Другой вид прибавления, который можно назвать ограничением [детерминацией], — тот, когда прибавляемое к родовому слову сужает его значение и оно уже не берется как родовое слово во всем его объеме, а обозначает только часть этого объема...» [Op. cit., 60; Там же, 60].
В случае экспликативного относительного придаточного предложения лежащая в его основе глубинная структура в действительности заключает в себе некое суждение, которое можно выразить этим же предложением, если заменить в нем относительное местоимение на его антецедент. Например, предложение Люди, которые созданы, чтобы любить и познавать Бога... [Там же, 121] предполагает, что люди созданы, чтобы познавать и любить Бога. Таким образом, экспликативному относительному придаточному свойственны сущностные характеристики конъюнкции.
Это, разумеется, неверно в отношении ограничительного относительного придаточного (придаточного детерминации). Так, если мы говорим Люди, которые благочестивы, милосердны [Там же, 122], то этим мы вовсе не утверждаем, что люди благочестивы или что они милосердны. Формулируя это предложение, «ум лишь соединяет идею благочестивого с идеей людей и, образуя из них совокупную идею, выносит суждение, что атрибут милосердный подходит к этой совокупной идее. Таким образом, в придаточном предложении выражено только суждение нашего ума о том, что идея благочестивого не является несовместимой с идеей человека и что, следовательно, можно соединять их одну с другой и затем рассматривать, что подходит к ним в этом соединении» [Op. cit., 119; Там же, 122].
Подобным же образом можно проанализировать предложение Учение, которое полагает высшее благо
