но я буду писать при первой же возможности, как только выдастся свободное время. Сообщи Элеоноре о моем письме и пусть прочитает его! Всех очень люблю и скучаю.
7 апреля 1898 года.
Корабль Соединенных Штатов (USS) 'Орегон'.
Дневник кочегара 2-й смены 1-го котельного отделения
Джорджа У. Робинсона
Продолжается аврал по погрузке угля. Торопимся, намереваясь засветло, до наступления темноты, развести пар, и направится в Перу. Стоянка в Кальяо, дала нам возможность перебрать некоторые из механизмов и исправить поломки. Около полудня начинается жестокий шторм, сопровождаемый еще и туманов. Впервые с момента выхода из Сан-Франциско, мы вынуждены закрыть и задраить световые люки, чтобы нас не залило водой. Стояли на якоре до наступления темноты, после чего отправились на юг, хотя все до этого на берегу и на корабле говорили, что мы идем в Гонолулу. Снова пожары в угольных ямах. В первый день, после выхода, точнее ночь, мы пытались увеличить скорость до 13 узлов, из-за чего возникло резкое раздражение практически у всех кочегаров. Уголь загрузили отвратительный, он шлакуется и спекается, и потом его практически невозможно разбить. От пожаров в угольных ямах, корабль горячий, как печь.
Тринадцатое письмо адмирала Серверы. Апрель 1898 года.
8 апреля 1898 года.
Корабль Соединенных Штатов (USS) 'Орегон'.
Дневник кочегара 2-й смены 1-го котельного отделения
Джорджа У. Робинсона
Кошмарный шторм! Волны таких размеров, что захлестывают наши двухэтажные башни. Я никогда ранее не видел таких огромных волн! Кажется, они раздавят наш корабль, и он лопнет, как куриное яйцо. Сегодня за борт были смыты Карпентер и Блэксмит! Шлюпки закреплены по-штормовому и мы не стали их спускать, да и бесполезно это - потеряем и шлюпки и тех, кто в них. Снова пожары в угольных бункерах. Жар такой, как будто мы находимся в чистилище!
(Из газеты 'New York Times'. 1898 г.)
'В апреле 1898 года 'Орегон' на переходе из Кальяо в Магелланов пролив выдержал сильный шторм, во время которого выявилась низкая надёжность устройств крепления башен 'по-походному'. Невысокий надводный борт, отсутствие полубака, большой вес артиллерии и брони, а главное, несбалансированные 203-мм и 330-мм башни, не способствовали хорошей мореходности корабля. Как замечал по этому поводу журнал 'Scientific American', броненосец, который спокойно стоит на якоре, в закрытом месте, и броненосец, которого в шторм кидает в обе стороны на 36 градусов, это совершенно различные вещи.
В течение штормовой ночи все четыре 203-мм орудийные башни, а за ними и носовая 330-мм сломали крепления 'по-походному', освободились и начали лихо вращаться вокруг своей оси, раскачивая и без того мотаемый волнами броненосец. Потребовались усилия нескольких сотен моряков, чтобы снова закрепить пушки 'по-штормовому' и тем самым уменьшить раскачивания.
Командир броненосца капитан 1 ранга Чарльз Эдгар Кларк рассказал о произошедшем корреспонденту газеты 'New York Times', находящемуся в Рио-де-Жанейро. Подробности о ночной борьбе экипажа 'Орегона' с раскрепившимися орудиями и башнями выглядели следующим образом: 'Вскоре после того как мы ушли с рейда Кальяо, раскрепились сразу все четыре 8-дюймовые башни. Это произошло около 2 ч пополудни. Мы скрепили обе передние башни вместе, снайтовив 5-дюймовыми перлинями их орудия и взяв потом перлиня за битенги. Подобным же образом были закреплены и задние башни. Это было далеко не лёгким делом. Около 2 часов ночи порвались перлиня, связывающие передние башни, и они снова раскрепились. Шторм в то время был весьма силён, и броненосец имел такую боковую качку, что размахи её доходили до 36 градусов. Палубы были залиты водою, что, вместе с качкою, делало работу весьма опасною. Было темно, как в чернилах, и мы не могли видеть, как следует править, чтобы держаться против волны, а действовали только по догадке.
К довершению беды, раскрепилась ещё передняя башня 13-дюймовых орудий, и последняя начала перекатываться и колотиться, сделав вскоре большие выбоины в шпигатной трубе, поломав пиллерсы и угрожая снести всю надстройку. Работа в такой шторм была сопряжена с большою опасностью, и я боялся, что потеряю два или три десятка людей; и вообще, если бы только у меня не было лучшей в мире команды, то я не знаю, как бы мы и выпутались из этой беды. Мы закрепили 13-дюймовую пушку 5-дюймовым перлинем, но он порвался, как шнур. Наконец, мы захватили огромные пушки 8-дюймовым кабельтовом и надёжно прикрутили их к надстройке. Это была серьёзная 'игра', и мы каждую минуту подвергались опасности быть смытыми за борт. Во всё время работы верхняя палуба была совершенно залита водою.'
16 апреля 1898 года.
Корабль Соединенных Штатов (USS) 'Орегон'.
Дневник кочегара 2-й смены 1-го котельного отделения
Джорджа У. Робинсона
Достигли западного входа в Магелланов пролив. В полдень, в воскресенье, миновали остров Дирекшн (Direction Island) и встали на ночь на якорь в бухте. С момента выхода из Кальяо, у нас практически не было свободного времени - сплошной шторм и бурное море всю дорогу. Мы провели практически все время под верхней палубой. Кубрики и каюты пылали жаром. На одной из палуб зафиксировали температуру в 130 градусов по Фаренгейту. Угольные ямы и бункера все время горели. Один раз вспыхнуло сразу четыре пожара. В другой раз, пожар был один, но сигнализация о пожаре не сработала, и пожар был обнаружен только тогда, когда от жара стала обугливаться краска на переборках. Это был очень страшный момент, так как пожар граничил с погребом, в котором хранились сотни тонн пороха. Но все обошлось, и мы не разлетелись на атомы. Я уже не помню, какие из бункеров и сколько раз горели, складывается впечатление, что некоторые бункера горят постоянно, словно помогая нам расходовать уголь. Применяемый обычно в таких ситуациях пар, оказался совершенно бесполезным. Приходится шаг за шагом, лопатами разгребать
