таблички. Кажется, и в самом их ведомстве нашлось, кого притянуть к ответу за вчерашний мятеж.
Впрочем, это только начало. Три года назад тоже начиналось с единичных арестов. А потом пошло. Кто-то кому-то кум, сват, брат, а родственников в этих стенах хватало, несмотря на официальный запрет, действующий ещё с середины двадцатых годов. Кто-то дружил и вместе пил водку. Кто-то любил поговорить и вякал языком, не думая, что говорит и кому говорит. Кого-то специально оговорили, мстя врагу, или расчищая себе место на служебной лестнице. Всякое было тогда и, вполне возможно, произойдёт сейчас.
Только лишь, в отличие от прошлых лет большинство арестованных, и не только из этих стен, отправится не под расстрел или на лесоповал, а на формирование штрафных рот и батальонов. Кроме тех, у кого хватит ума сбежать на фронт добровольцем, не дожидаясь ареста. По крайней мере, Верховный дал указание разрешать такой исход событий, при незначительной вине подозреваемого.
Виктор не стал забивать себе голову долгим рассуждением над судьбой своего предшественника по кабинету. Будет желание и время, узнает, кто здесь находился до него. А если нет, то нет. Его задача самому не угодить под арест. А для этого надо оправдать присвоенное вне очереди столь высокое звание.
Он открыл первую папку и углубился в чтение...
То, что он прочитал тогда, держало его в напряжении до сих пор. И нарком это чувствовал.
- Значит так, старший майор госбезопасности. Сегодня к трём часам дня ты у меня со всеми сделанными тобой выводами и наработками. - Берия немного помолчал и добавил. - А к пяти часам отправишься со мной в одно место. И запомни, сегодняшний визит очень важен для всей остальной работы. Ясно!
- Так точно, товарищ нарком! - Бодро отчитался Виктор. - Есть явиться с докладом.
Нарком положил трубку. Виктор облечено вздохнул, поправил воротник, отхлебнул ещё один глоток уже остывшего чая. Придвинул к себе очередной листок бумаги, знакомясь с докладом далёкого сержанта, находящегося на Урале. Сержант сообщал о наблюдении странных светящихся шаров, которые по какой-то неясной причине кружили над вновь строящимся танковым заводом в Нижнем Тагиле, вместо того, чтобы просто улететь по ветру, как положено шаровой молнии.
Виктор отложил листок в стопку таких же, или подобных, докладов с других мест. Это, конечно, необычно, но мало похоже на то, как появился в этом мире полковой комиссар Банев. Этот, всё-таки, на самолёте прилетел. Доклад об осмотре и изучении самолёта был в третьей папке, врученной наркомом старшему майору Зайцеву в первый день его работы в новой должности.
Виктор допил окончательно остывший чай. Придвинул к себе чистый лист бумаги и принялся сортировать свои впечатления и выводы, распределяя их по степени важности. Иногда отрывался, придвигал к себе то, самое первое и важное дело, с которого он и начал новое знакомство с батальонным ещё комиссаром Баневым.
Первая папка содержала несколько исписанных карандашом листов, в которых комиссар пересказывал свою биографию. Виктор тогда принял за обычную описку дату рождения, по инерции прочёл до фразы о родителях. Остановился, перешёл к началу и вновь проштудировал всю информацию, старательно вглядываясь в начертание каждой буквы и цифры. Прочёл заново первую страницу, достал папиросы и нервно закурил.
Вот, оно оказывается как? То-то комиссар ему необычным показался ещё в первую их встречу. Да и потом вёл себя излишне неестественно для советского командира. Виктор тогда эту странность списал на высокопоставленное происхождение - имеет родственников в верхах, вот и ведёт себя так вольно.
А всё оказалось намного сложнее!
К концу первого дня старшему майору Зайцеву едва удалось ознакомиться с первыми четырьмя папками, выданными ему наркомом. А материал там был занятный. Первая папка, кроме биографии, включала краткий доклад об истории мира комиссара Банева, написанная по-прежнему его рукой. Ход истории того мира Виктору крайне не понравился и он решил, что приложит максимум усилий, чтобы его СССР избежал всёго того, что произошло с Советским Союзом у комиссара. Если для этого придётся применять всю строгость законов, он с радостью это сделает.
Во второй папке комиссар Банев довольно подробно анализировал ход войны с Германией, случившейся в его мире. Этот материал не понравился Виктору ещё больше. Но невольно возникала радость, что ничего из напророченного пришёльцем из другого времени так и не произошло. Наоборот, инициативу в этой войне взяла Красная Армия. И пусть не всё ещё у бойцов и командиров этой армии получается, но в конечной победе ни сам старший майор Зайцев, ни никто из его друзей и знакомых, ни любой человек, встреченный на московских улицах, не сомневаются.
Победа непременно будет за нами.
Третья папка, как уже было сказано, содержала материал об изучении самолёта, находящейся в нём аппаратуры, документов, предъявленных комиссаром, как важнейшего доказательства его происхождения из другого мира. И самое главное, мира более позднего по времени. Этот материал уже был напечатан, но, как предупреждал гриф секретности, только в двух экземплярах. А историю, рассказанную самим комиссаром, даже не решились размножить. Может быть, у Верховного и наркома и есть копии, но в его руках побывал самый настоящий подлинник. Наверное, для того, чтобы убедить старшего майора Зайцева в исключительной важности того дела, к которому его решили подключить.
Был в третьей папке и подробный психологический портрет комиссара Банева, дополняющий выводы комиссии. Ибо, из исследований психологов следовало, что данный человек родился не в СССР и, даже, не в бывшей России. А в каком-то другом месте, аналога которому исследователи подобрать не могут.
Второй по важности, была всё-таки папка четвёртая, где пришелец из другого мира анализировал, как ускорить развитие Советского Союза, на что нужно обращать самое пристальное внимание, а что является тупиковыми путями развития, приведшими в его мире к краху. Здесь же описывались и самые важные научно-технические достижения передовых стран мира комиссара Банева.
Хотя, никаким комиссаром он там, естественно, не был. А являлся самым обычным инженером.
Следующие дни ушли не перелопачивание огромного вороха всякого информационного мусора, который не вписывался в привычные рамки объяснения происходящих событий. Были тут и сообщения о необычных явлениях, вроде огненных шаров различной формы, которые с началом войны встречались всё чаще. Были и рассказы об особых умениях разных людей, которые трудно было объяснить с точки зрения рядового человека. Встречались пересказы откровений предсказателей и, даже, обыкновенных сумасшедших. Хотя, пару недель назад старший майор Зайцев любое предположение о возможности прихода из чужого мира и времени отнёс бы к бреду сумасшедшего.
Впрочем, было одно отличие. Ни один из этих рассказов не создавал целостной картины, наблюдавшейся у Банева. Так, нелепые отрывки, некоторые из которых необходимо перепроверить, а большую часть можно сразу отправлять в мусорную корзину, как не содержащие никакого рационального зерна.
Задачей старшего майора госбезопасности Зайцева как раз и являлась сортировка этого информационного мусора по степени важности и достоверности.
Виктор посмотрел на часы. Время летит вперёд, как курьерский поезд. Нужно выпросить у наркома помощников. Есть же те, кто занимался этим делом до него. Кто-то изучал самолёт и, самое важное, документы, наблюдал комиссара Банева, выискивая в нём черты необычности. Кто-то просто работал с ним всё это время. Необходимо хотя бы часть из них выпросить себе в помощь.
Виктор отметил это очередным пунктом своих выводов и перешёл к следующей строке.
Время в тюрьме течёт медленно. Нужно признать, что это одна из главных задач тюремного заключения - убедить арестанта, что он провёл в этих стенах целую вечность. Генералу Ровецкому порой казалось, что пробыл он в своей камере не менее полугода, но упрямый календарь, который ему почему-то выдали, сообщал, что с момента капитуляции польско-немецкого гарнизона Варшавы прошло чуть более месяца.
