ожидавшие их появления в окружающих дорогу кустах.
Вспыхнуло неподалёку от дороги пламя гранатомётного выстрела, наткнулся на невидимую преграду первый грузовик, вскинулся задними колёсами вверх, обозначая место попадания. Мгновенно расцвел огненными цветами весь прилежащий к дороге лес. Падали в придорожную пыль выскакивающие из машин немецкие солдаты, торопливо отползали в сторону, выискивая какое-нибудь укрытие. Попытался сдать назад водитель второго грузовика, но был отброшен от руля страшным ударом крупнокалиберной пули.
Павел оторвался от прицела оценивая обстановку
Раздался странный, не похожий на всё ранее слышанное, звук со стороны 'машины поддержки бронетехники', выплеснулись из её стволов огненные струи трассеров, сошлись на кузове первого грузовика. Несколько секунд обстрела и струи дёрнулись дальше, накрывая вторую машину. Летели во все стороны клочки тента и осколки стёкол, падали убитые и раненые солдаты Вермахта.
- Твою мать! - только и смог выдохнуть Панкратов, осматривая в бинокль то, что осталось от грузовиков после такой обработки.
- Вот тебе и 'мясорубка'! - отозвался поражённый Пашка.
А на дороге осназовцы добивали остатки немецкого взвода. Вскоре сопротивление было подавлено и тех, кто ещё остался жив, торопливо сгоняли в рощу, расположенную неподалёку от моста. Убитых и раненых покидали в кузова грузовиков. Кто-то из бойцов заскочил в кабину первой машины и повёл её вперёд, нашёл съезд и вскоре укатил в направлении того же леска. А со второй возникала проблема. Разнесённый пулями двигатель парил из многочисленных отверстий в капоте, сообщая людям, что сдвинуть грузовик отныне можно только на буксире. Впрочем, буксир быстро нашёлся. Выехал на дорогу БТР, оставленный вблизи моста, сдал задом к повреждённой машине. Бойцы накинули тросы и вскоре превращённый в металлолом Опель пополз за своим собратом.
Старшина посмотрел на часы. Ровно тринадцать минут! Вот бы с каждым противником также. Глянул на Панкратова, тот одобрительно поднял вверх большой палец.
Вот только радовались они рано.
Выскочила из-за поворота дороги ещё пара мотоциклов, проскочила несколько десятков метров вперёд и остановилась. Немцы заметили затаскиваемый в лесок разбитый Опель, всё ещё стоящий на дороге мотоцикл со свисающими с него трупами. Мотоциклисты, закладывая крутой вираж, рванули назад.
Пашка навёл винтовку на задний мотоцикл, поймал в прицел спину сидящего за водителем солдата, нажал на курок. Тяжёлая пуля пробила обеих, мотоцикл пошёл в сторону и опрокинулся в кювет, похоронив под собой не только поражённых его выстрелом солдат, но и сидящего в коляске пулемётчика. Павел дослал патрон, выстрелил вдогонку первому мотоциклу, но промахнулся.
А немец выписывал зигзаги по всей дороге, не давая полноценно прицелится стреляющим по нему бойцам. Промахнулся не только Пашка. Не удалось попасть и снайперам обычного калибра, и пулемётчикам. Стрелять по нему из танковых пушек не стали, не желая раньше времени выдавать их присутствие.
Абсолютно правильно. Всё равно немцы их обнаружат. Десятком минут раньше, десятком позже. Какая разница?
А немец уже скрылся за поворотом.
Старшина посмотрел на часы. Теперь ждать гостей. Скоро, конечно, не появятся. Минут тридцать- сорок у их взвода есть, а то и больше. Павел привалился к стенке окопа, закрыл глаза и постарался заснуть.
Подлетел на мине передовой в цепи немецкий солдат. Мгновенно оттянулись назад и залегли остальные немцы. Обнаружив, что и с этой стороны подходы перекрыты минным полем, дал команду отхода офицер, командующий данной группой. Солдаты не заставили себя долго упрашивать и короткими перебежками стали оттягиваться на рубеж, с которого они начинали атаку. Заработали пулемёты левого фланга обороны и ещё несколько 'гансов' упали на землю. Очередная, третья уже, атака захлебнулась.
Павел сопровождал перекрестьем прицела офицера, но тот очень умело прикрывался солдатами своего взвода, не давая возможности полноценно прицелится. А тратить патроны на рядовых Пашке не хотелось. Но вот, решив, что расстояние достаточно большое и опасность уже миновала, немецкий офицер сдвинулся в сторону, отдавая какие-то команды своим подчинённым, и Пашка нажал на курок. Немца отбросило назад, тут же попадали на землю солдаты, убедившись, что ничего ещё не закончилось, стали расползаться по сторонам под укрытие растущих в этом месте кустов.
Но старшина уже снял винтовку с бруствера. Патронов не так уж и много, а бой только начинается. Эта полурота всего лишь проводит разведку боем. Основные события ещё впереди.
Подтверждая этот вывод, немецкие солдаты отходили в стоящий неподалёку лес, старательно прикрываясь кустарником и складками местности. Осназавцы не стреляли им вслед, так как отходили 'гансы' прямо на устроенную поляками засаду. Союзники подпустили немцев метров на двести, после чего ударили изо всех стволов. Падали, как подкошенные, солдаты Вермахта, пытались открыть ответный огонь, но включись снайперы Осназа и противник сломался. Пытавшийся организовать сопротивление последний уцелевший офицер попал под пулемётную очередь. Организованное отступление превратилось в беспорядочное бегство. Будь у поляков побольше боевого опыта, то они положили бы всех солдат противника. А так, изрядная часть немцев сумела отойти к дороге и укрыться в кюветах.
Стрельба затихла.
- Старшина, командир вызывает. - Показался в траншее Левашов.
Пашка приподнялся и заспешил вслед за ним по ходу сообщения в сторону блиндажа.
Капитан Синельников был мрачнее тучи. Это значило, что столкнулся он с проблемой, решение которой зависело не от него, а от кого-то из вышестоящего командования. Командир ненавидел такие ситуации, особенно если руководящие им командиры отдавали приказы, не учитывая специфику работы Осназа.
Молчали и остальные. Спешить с вопросами во взводе капитана Синельникова не было принято. Командир всё расскажет сам и ничего не будет скрывать, какими бы плохими новости не были. Очень важным знаком было отсутствие лейтенантов из приданной бронегруппы и мотострелкового взвода. Капитан вначале собирался обсудить новости со своими.
- Плохо дело бойцы. - Капитан осмотрел своих подчинённых. - Помощи не будет!
Сержанты переглянулись между собой.
- Сороковая танковая бригада столкнулась с сильным сопротивлением и сейчас ведёт тяжёлый бой, практически в окружении. Немцы бросили против неё пехотную дивизию и два артиллерийских полка. - Капитан устало вздохнул. - Танкистам повезёт, если они сумеют прорваться обратно.
- И что нам теперь делать? - Спросил лейтенант Кирин.
- А для нас есть две новости. Плохая и очень плохая. - Командир усмехнулся. - Во-первых, в нашем направлении движутся остальные войска прорывающейся немецкой группировки. Но это только плохая новость. - Капитан провёл взглядом по лицам своих подчинённых. - А теперь - очень плохая! Нам приказано удерживать мост. Любой ценой! Причём приказ пришёл аж из штаба фронта.
- А какой в этом смысл? - Не выдержал Левашов.
- Никакого! - Ответил ему лейтенант Кирин, усмехаясь каким-то невысказанным мыслям. - Если не считать того, что кто-то в штабе сможет себе очередной орден повесить.
Капитан снял пилотку, пригладил побитые сединой тёмные волосы.
- Прошу высказываться, товарищи младшие командиры. - Командир перевёл взгляд на ближайшего к себе сержанта.
- Так может рвануть этот грёбаный мост и уходить. - Подал голос командир сапёрного отделения старший сержант Никифоров, оказавшийся ближе всего к начальству.
- За невыполнение боевого приказа нас всех под трибунал отдадут. - Одёрнул его лейтенант Кирин. - И могут расстрелять.
- Лучше в бою погибнуть, чем от своей же пули. - Вмешался Левашов.
- Погибать лучше с пользой и со смыслом. - Отозвался командир первого отделения старший
