лингвистических исследований без всяких границ, и, самое главное, в ней отсутствуют особые метод и приемы исследований, так что считаться самостоятельной дисциплиной она не может.
Сосредоточение внимания большинства исследователей-прагматиков на описании правил и условий успешной коммуникации, которые, к тому же, выводятся чаще всего на основании придуманных примеров, приводит к тому, что, с одной стороны, функционирующий реально язык максимально схематизируется, а с другой, приходится вводить множество дополнительных параметров, «реставрирующих» реальный (или предполагаемый) контекст высказывания («пресуппозиция», «иллокутивный акт», «каузатив» и др.).
Теоретический выход из этого противоречия предложил еще Б. Ф. Поршнев: «Но если двинуться к психологическому субстрату, если пересказать круг наблюдений прагматики на психологическом языке, дело сведется к тому, что с помощью речи люди оказывают не только опосредованное мышлением и осмыслением, но и непосредственное побудительное или тормозящее (даже в особенности тормозящее) влияние на действия других».
Позже ту же идею высказал Г. В. Колшанский: «К сфере прагматического воздействия относится использование языка в психотерапии, в процессе которой слово используется не просто в его прямом и переносном значении, но и в целях внушения пациенту реальности той картины, которая создается врачом для исцеления больного. В этом случае особенно наглядно проявляется некоторая относительная семантическая свобода языка, которая используется для создания целебно воздействующей идеальной картины (успокоение, снятие страхов и т. д.)».
И поскольку «прагматика» является, по существу, термином, дублирующим термин «языкознание», хотя в несколько расширенном значении («нестандартное языкознание; языкознание, выходящее за свои рамки») возможно предположить, что реальным путем к изучению суггестивных механизмов языка является:
1) выход за несуществующие фактически рамки лингвистической прагматики: доведение ее постулатов до логического конца;
2) использование всего рационального, что накоплено в языкознании;
3) подлинно комплексный подход к проблеме (включая разработку особых методов исследования, ориентирующихся не только на вербальные реакции информантов, но и объективные психофи зиологические параметры).
«Прагматическая направленность любого текста оказывается весьма существенным признаком определенной организации текста, поскольку она ведет к достижению конкретного результата для коммуниканта, т. е. имеются в виду все виды воздействия на них. ...При этом воздействие отправителя текста может выступать либо как непосредственное побуждение к действию, либо как скрытое воздействие для формирования определенного умственного состояния получателя текста. Но в каждом конкретном случае воздействие на получателя информации осуществляется при активизации различных сторон психологического механизма восприятия текста получателем. ...Прагматика может рассматриваться как авторская работа над текстом».
Отсюда следует, что для постижения суггестивных свойств языка нужно изучать тексты, а тексты осуществляют явное (семантическое) и скрытое (латентное) воздействие на адресата.
С другой стороны, «текст всегда в буквальном смысле парадоксален». Есть ли какие-то универсальные моменты в противоречивых и изменчивых текстах? Интересные мысли высказал по этому поводу А. М. Пешковский в статье «Объективная и нормативная точка зрения на язык»: «Затрудненное понимание есть необходимый спутник литературно-культурного говорения. Дикари просто „говорят“, а мы все время что-то „хотим“ сказать... „Непонятность“ литературного наречия для самых говорящих на нем обусловливается общей сложностью культурной жизни. ...Можно даже сказать, что точность и легкость понимания растут по мере уменьшения словесного состава фразы и увеличения ее бессловесной подпочвы. Чем меньше слов, тем меньше поводов для недоразумений. Это прямо приводит нас к „непонятности“ литературной речи. Чем литературнее речь, тем меньшую роль играет в ней общая обстановка и общий предыдущий опыт говорящих. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить два полюса этой стороны речи: разговор крестьянина с женой об их хозяйстве и речь оратора на столичном митинге. Первые говорят только о том, что или перед их глазами, или переживается ими сообща в течение всей жизни ежедневно, второй говорит обо всем, кроме этого. Обстановка в его речи совершенно отсутствует, а предыдущий опыт распадается на индивидуальные опыты тысячи съехавшихся со всего света лиц, объединенных только общностью человеческой природы. Во сколько же раз ему труднее быть понятым, и во столько раз больше он, поэтому должен стараться говорить понятно! ...Трудность языкового общения растет прямо пропорционально числу общающихся, и там, где одна из общающихся сторон является неопределенным множеством, эта трудность достигает максимума».
Конечно, кроме объективности и непредвзятости подхода существовал еще и ряд объективных причин, не позволявший лингвистам вскрыть истинные механизмы суггестивного воздействия. И основной из этих причин можно считать недостаточность собственно лингвистических познаний и методов в конкретных разделах языкознания, ограничение возможностей самой филологии рамками своего времени.
Ж. Вандриес в работе «Язык» писал о том, что «человек говорит не только для того, чтобы выразить мысль. Человек говорит также, чтобы подействовать на других и выразить свои собственные чувства. ...Волевой язык еще почти не изучался. Однако же он имеет свое значение, которое становится особенно ясным при изучении проблемы происхождения человеческого языка. ...При рассмотрении этого языка в исторической перспективе обнаруживаются его собственные законы. В грамматике ему принадлежит область повелительного наклонения в глаголе и звательного падежа в имени. Эти категории имеют специальные формы и функции. Когда ...мы соединяли в одном представлении глагольную форму, как „молчи“, именуемую, как „молчание!“ и междометие, как „те...“, это смешение частей речи было возможно только потому, что мы имели дело с языком волевым, в котором четкие различия между глаголом и именем стушевываются».
Понимание того, что язык динамичен по своей природе, заставляет лингвистов искать новые способы описания языка. Осмысленная динамизация лингвистики заставляет ее с неизбежностью выйти за собственные рамки, обратиться к исследованиям психологов, социологов, психиатров, а прагматические задачи вербального воздействия на личность и общество в целом, выдвигаемые смежными науками, не позволяют лингвистам оставить в стороне основной предмет своего исследования — функционирующий язык, который не только до Киева доведет, но и до собственного «дома колдуньи». И позволит вернуться обратно...
Глава 2. Заветная тропа колдунов (вербальная мифологизация)
Нелегок путь от земли к звездам
Миф есть сама жизнь, само конкретное бытие, в словах данная личностная история. Он есть чудо, как чудом и мифом является весь мир.
Итак, мы вышли на опасную тропу колдунов, пытаясь постичь тайну суггестии.
Представители племени азанде ищут колдовскую субстанцию в теле мага, верят в возможность передачи ее по наследству. Однако настоящим «философским камнем» во все времена был язык, «изготовленный» по особому лингвистическому рецепту...
Традиционно лингвистика «нацелена» на изучение реальных явлений языка, так или иначе обработанных сознанием. Напротив, явления, связанные с областью бессознательного (не имея в виду патологические реакции), ориентированные на операции с установками личности, оставались пока в
