организации сознания, Ч. Осгуда в любой части экспериментальной психосемантики. Осмысление языка как знаковой системы заново открыло для лингвистов предмет их науки и послужило мощным стимулом к развитию структурной лингвистики, а в психоанализе было совершено открытие Фрейда — семиотика.
Открытие это принадлежит французскому психоаналитику Жаку Лакану. В 50-х годах Лакан и группа его последователей провозглашают, что модель языка лежит в основе всей теории Фрейда.
Уже в своих первых психоаналитических трудах Фрейд показывает, что следами и проявлениями бессознательного являются невротические симптомы и сновидения, ошибочные и симптоматические действия, остроты, а также свободные ассоциации. Своим важнейшим открытием Фрейд считал то, что ему удалось обнаружить смысл этих явлений.
Из всех знаковых систем наибольшее внимание основатель психоанализа уделил языку. Еще в период неврологических исследований в своей первой монографии „Афазия“ он даже предпринял попытку развить собственную теорию языка. Лакан утверждает, что в полном собрании сочинений Фрейда на каждой третьей странице затрагиваются филологические проблемы, причем „...анализ вопросов языка становится тем подробнее, чем ближе обсуждение касается бессознательного“. Интерес Фрейда к языку объясняется той особой ролью, которую слово, речь играет в психоаналитическом методе. „При психоаналитическом лечении, — пишет он, — происходит только словесный обмен, разговор между анализируемым и врачом“.
Психоанализ — это „talking cure“ — „лечение разговором“, как метко заметила знаменитая пациентка психоаналитика Брейера (то же можно отнести и ко всей психотерапии в целом). Работы Фрейда показывают, что те переживания пациента, которые в результате вытеснения не могут быть выражены им во внешней и внутренней речи (т. е. не осознаются), находят искаженное выражение в невротических нарушениях. „Отсюда — задача психоаналитика: реконструировать на основании имеющихся текстов это вытесненное и бессознательное „означающее“, помочь пациенту понять смысл его невротических проявлений. Возвращение утраченного дискурсивного „означающего“ на свое место, т. е. на место замещающих его симптомов, это и есть осознание вытесненного содержания“. В одном из своих докладов Фрейд сравнивает психотерапевтический эффект осознания патогенных переживаний с магическим заклятием духов: „болезненные состояния не могут существовать, когда их загадка разрешается и разрешение их принимается больными. Едва ли найдется нечто подобное в медицине; только в сказках говорится о злых духах, сила которых пропадает, как только называешь их по настоящему имени, которое они содержат в тайне“.
Поиски утраченного в речи пациента смысла составляют самую суть созданного Фрейдом психоаналитического метода. Ведь главным инструментом этого метода является интерпретация — анализ знаковых структур и в первую очередь структур языковых, поскольку как данное (жалобы, пересказ сновидений, ассоциация), так и искомое (вытесненные мысли) являются дискурсивными текстами. По мнению Ж. Лакана, специфика психоанализа заключается именно в том, что: „его средства — это речевые средства, поскольку речь придает функциям индивида смысл; его область — область конкретной речевой ситуации как трансиндивидуальной реальности субъекта, его приемы суть приемы исторической науки...“ Как заметил П. Рикер, „далеко не все в человеке — речь, но в психоанализе — речь и язык“...
Наиболее общий вывод Лакана из его работ состоит в том, что бессознательное — это не вместилище хаотических инстинктивных влечений, а „та часть конкретной речи в ее трансиндивидуальном качестве, которой не хватает субъекту, чтобы восстановить целостность (континуальность) его сознательной (т. е. дискретной) речи“. Понятие бессознательного в теории Лакана совпадает, по существу, с „символической функцией“ К. Леви-Стросса, который определяет эту категорию как универсальный набор правил, организующих индивидуальный лексикон и позволяющий субъекту превратить его в речь. Таким образом, бессознательное, согласно Лакану, структурировано как язык, а важнейшими его правилами являются конденсация и смешение. Подтверждения этому положению Лакан находит в работах лингвиста Р. Якобсона, посвященных проблемам афазии.
„Маршалл Эделсон, один из наиболее ярких представителей „лингвистического“ психоанализа США, в своих работах проводит параллель между лингвистической трансформационной моделью, разработанной Хомским, и деятельностью бессознательного в том виде, как ее описывает Фрейд в своих ранних трудах. Согласно теории Хомского, в речевой деятельности определенными трансформационными правилами происходит преобразование глубинных семантических структур (абстрактных „ядерных“ предложений) в поверхностные (фонетические) структуры. Подобным образом в деятельности сновидения „скрытые мысли“ — глубинные семантические структуры — трансформируются в пиктографические тексты сновидения — поверхностные структуры. В результате трансформационных операций любое предложение, образ сновидения или симптом, имеющие одну поверхностную структуру, могут репрезентировать собой несколько смыслов (глубинных семантических структур). Это — эффект семантической конденсации. В то же время несколько различных поверхностных структур способны выражать один и тот же смысл. Это — синтаксическое смешение. Таким образом, задача психоаналитика, согласно М. Эделсону, идентична по сути задаче лингвиста: восстановить „вычеркнутые связи между поверхностными и глубинными структурами“ или, другими словами, деконденсировать и реконтекстуализировать поверхностные структуры.
Наибольший интерес для построения семиотической модели взаимодействия сознания и бессознательного представляет концепция Фрейда о двух принципиально различных „языках“ и формах мыслительной деятельности „первичного“ и „вторичного“ процессов. Фрейд отождествляет бессознательное с первичным процессом, характеризующимся свободой циркуляции энергии, а систему предсознательного-сознательного с вторичным процессом, где происходит задержка, „связывание“ энергии. Язык и мышление первичного процесса характеризуется следующими особенностями:
1) оперирование предметными представлениями, т.е. мнемическими следами визуальных, тактильных, слуховых и других восприятий, отличающихся слабой дифференцированностью, семантиче ской расплывчатостью, смещенностью и конденсированностью;
2) континуальный характер мышления, пренебрежение к логическим противоречиям;
3) вневременность, или ориентация только в настоящем времени;
4) обращение со словами как с предметными представлениями. Особенности вторичного процесса таковы: оперирование преимущественно словесными представлениями; дискретность операций; абстрактно-логическое мышление“.
Социальными психологами (прежде всего, американскими) разработаны различные методы измерения установки личности. Так, Берт Ф. Грин описывает прямые и косвенные методы измерения установки. Наиболее известными из них являются вопросник Терстоуна (высказывание суждений о мнениях с помощью анкеты), метод суммарных оценок Ликкерта и др.
Все эти методы предполагают фиксацию реакции, опосредованной сознанием. Нужно, однако, иметь в виду, что „психическая деятельность, где бы она ни проявлялась, не может быть оцениваема только с точки зрения тех или иных субъективных переживаний. Будучи возбуждаема к своей деятельности внешними импульсами, она является фактором, закономерным образом возбуждающим деятельность органов тела, изменяющих внешнюю среду, вследствие чего ее проявления во внешнем мире вполне доступны объективному исследованию“. В. М. Бехтерев вводит в связи с этим обстоятельством термин „объективная психология“, которая „в нашем смысле совершенно оставляет в стороне явления сознания“.
Говоря об установках личности и индивидуальном бессознательном невозможно игнорировать феномен массового сознания (МС) — общественных установок — как особого типа общественного сознания, „общественное сознание являет собой удивительный мир. Объективируемое, с одной стороны, в весьма осязаемых продуктах человеческого труда — физического и умственного, в том, что обычно называют материальной и духовной культурой человечества, оно, с другой стороны, реализуется во множестве едва уловимых, проявляющихся лишь в „текущих“ поступках людей образований, вроде традиций и настроений, нравов и верований, социальных симпатий и предрассудков. В значительной сво ей части созданное вереницей предшествующих поколений, оно вместе с тем в каждый момент существования общества рождается буквально „на глазах“, в потоках мыслей и чувств живущих поколений. Устойчиво зафиксированное в бесконечном ряду разнообразных текстов — книг, документов, произведений искусства, оно одновременно отличается подвижностью, постоянно меняется в своих
