Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного

а ослаблять, не подстегивать, а сдерживать».

3) Одно и то же слово в разных сочетаниях: «Я думаю, что вы уверены в том, что уверен в этом и я».

4) Метафоры. Их формирование также предполагает соедине­ние несоединимого и возникновение некоего целостного образа, например: «Что с блеском не может длиться вечно — это молчание». «Наш сегодняшний сеанс напоминает мне натянутую те­тиву лука. Остается только выстрелить».

5) Прием каламбура (игры слов). Употребление в одном кон­тексте однокоренных слов разрушает их границы, например: «И ничто не нарушилось. Нарушилось только нарушение, которое бы­ло». «У очень многих из вас пройдет слишком многое». «Не старайтесь быть очень старательными».

6) Расширение границ слова посредством его использования в разных значениях, с различными определениями, в качестве центра повествования, например: «Вам предстоит несколько минут побыть в одиночестве. Вы скажете: я ведь так одинок. Это не то одиночест­во, это другое. Это — высшее одиночество. У вашего ребенка, хоть он и маленький, есть свое, большое одиночество» (20.01.91).

По грамматическим параметрам тексты Кашпировского «тяго­теют» к универсальным формулам гипноза, различается лишь ко­личество местоимений и союзов (у Кашпировского их в среднем больше — 20.36% и 9.97% соответственно) и глаголов (их меньше — 18.98%).

Наличие большого количества числительных указывает на род­ство текстов Кашпировского с текстами классического гипноза. Это противоречит несколько поспешным выводам о том, что «А. М. Кашпировский в своем воздействии, существенно отличаю­щемся от классического гипноза, свел приемы прямого внушения до минимума».

Таким образом, анализ уже на самом общем, формальном уровне, позволяет различать особенные и универсальные качества индивидуальных суггестивных текстов, а соотнося эти формальные показатели со смысловыми особенностями того или иного текста, можно разгадать, по крайней мере, часть его тайн и спрогнозиро­вать его судьбу.

Грамматический состав текстов психотерапевтических сеансов А. Кашпировского в сравнении с формулами гипноза (в %)

 Таблица 20

Части речи              Формулы гипноза    А. Кашпировский

существительные         18.65                       17.64

прилагательные             6.52                        6.28

числительные                3.31                        2.52

местоимения                15.75                       20.36

глаголы                        25.49                      18.98

наречия                        13.97                        9.36

предлоги                       6.53                         8.75

союзы                           5.69                         9.97

частицы                        4.09                         5.53

вводные, модальные

слова                             —                           0.59

междометия                  —                            0.02

Так, амбивалентность фоносемантики прямо выводит нас на амбивалентные особенности смысла, грамматики и пр. «Я не вызы­ваю гипнотических трансов, никогда к ним не стремлюсь и вы не услышите из моих уст установки, что надо отключиться, надо рас­слабиться и чтоб с Вами что-то должно быть. Это вы не услышали. Не услышите это и потом»,— это высказывание А. М. Кашпиров­ского, как, впрочем, и вся «словесная ткань» его сеансов, по сути, и есть способ вызвать сильнейший транс.

Что такое «транс»? Согласно 15-му изданию «Словаря иностран­ных слов» — это «1) внезапно наступающее кратковременное рас­стройство сознания, во время которого больные совершают немоти­ вированные поступки, стремительно бегут, бессвязно говорят; от­мечается гл. обр. при эпилепсии; 2) состояние отрешенности, экстаза, „ясновидения“ и др.». Согласно взглядам М. Эриксона, В. Сейтер и др. американских психотерапевтов, транс — состояние лечебное (повышенной открытости, доверия, творчества), и вызвать его можно любым неожиданным вопросом или поступком.

В данном же случае перед нами полностью амбивалентные, раздваивающие сознание, ставящие его в логические тупики, ис­полненные в стиле «плетения словес» тексты. К тому же, эти тексты предельно универсальны в смысле учета любой мифологии, любого типа реагирования (включая так называемых «сопротивленцев»). Стоит только сосредоточиться на таком тексте и... транс неизбежен. Чего стоит, например, одно лишь следующее высказывание: «Плывите по течению в своих мыслях, чувствах... Я должен сказать, что это нелегкая задача — плыть по течению, подчиниться самому себе, но вспомним древнее: „Не так, как я хочу, но как я“. И про­стите мое творчество, потому что это изречение звучало по-другому: „Не так, как я хочу, но как ты“. Это когда я к вам, но ко­гда вы сами к себе, то вправе сказать: „Не так как я хочу, но как я“» и т. д., и т. п. А на фоне «паутины» этих слов, конечно, трогательно звучат фразы типа: «Верьте мне, который выпил очень горькую чашу, прежде чем решился на то, чтобы войти в ваш дом, на то, чтобы рискнуть взять на себя вас, вашу какую-то судьбу, поверьте мне». Светлый образ страдающего человека, принимающего на се­бя чужие грехи и боли, вынужденного говорить: «Я мог бы не го­ворить, мог бы молчать и много раз даю себе зарок в таких ситуа­циях — помолчать. Но я чувствую ваше живое влечение к тому, чтобы что-то услышать»... И еще маленький штрих — самое час­тотное слово в этом тексте — союз «и» (70 раз), излюбленная связка в методике нейролингвистического программирования. Так что, с точки зрения современной лингвистики (в отличие от точки зрения современного естествознания, выраженной в уже цитированной книге Дуброва и Пушкина) никакого «чуда» и даже, к сожалению, тайны, в феномене Кашпировского нет. Налицо хорошее знание психологии и использование (возможно интуитивное) универсаль­ных суггестивных приемов. Что до ошибок и логических противо­речий — для огромной группы МС, потрясенного феноменом Каш­пировского, это необходимый фактор. По свидетельству проф. Б. А. Грушина с точки зрения МС бессмыслицы и противоречия все время выигрывают по сравнению с логикой. Не ясна только перво­причина такой обусловленности: амбивалентность приводит к по­вышенной внушаемости населения или наоборот?

По мнению О. А. Коломийцевой, «психотерапевтический метод А. М. Кашпировского представляет собой уникальный, до послед­него времени неизвестный способ возбуждения сферы бессознатель­ного в психике индивида. Воздействие на бессознательное, сопро­вождаемое переключением  сознания, отвлечением  внимания  пациента от своих заболеваний, по-видимому, возбуждает процессы саморегуляции в организме больного, что ведет к обратному разви­тию соматических и психосоматических патологических состояний и активизации негентропийных тенденций в организме». Попытка постичь специфический языковой код Кашпиров­ского привела к выделению ряда средств и приемов отвлечения соз­нания и введения в сферу восприятия адресата единиц кода бессоз­нательного. К таким средствам и приемам О. А. Коломийцева относит:

1)   Парадоксы, которые можно определить как языковые едини­цы, содержащие противоречия в своей смысловой структуре, вклю­чающие два противоположных сообщения,  например:  «Лечение тогда, когда нет лечения». «Все условия хорошие, даже плохие». «Лучший способ ко мне попасть — это не попа­ дать. И вот тогда вы попадете». Обычное восприятие таких сообщений с точки зрения истинности- ложности невозможно, поэтому парадоксы не анализируются больным, а выступают в его понимании как единое, не членимое целое, формируя некий синте­тический образ.

1а) Парадоксы семантические. Содержат противоречия не­посредственно в своей семантической структуре как нечто по­стоянное, инвариант, например: «Мой метод — в отсутствии метода»;

1б) Парадоксы прагматические, когда информация, пере­даваемая высказыванием, вступает в противоречие с истинным положением дел, с самой ситуацией: «Здесь никого нет, только Вы».

2) Тавтологические высказывания: «Пускай с вами делается то, что делается». «Ваши руки — это ваши руки». «Все закончится тогда, когда закончится».

3) Высказывания констатирующего типа с глаголами в настоя­щем, прошедшем или будущем