рядом с ним был шедевром технической мысли.
Но проекты приносили деньги. Толстым улыбчивым дядькам – друзьям Роби. Самому Роби. Что-то оставалось и Lab34 – и этого «чего-то» хватало с лихвой на то, чтобы развиваться, набирать новых сотрудников, предлагать очень выгодные условия работы другим – коммерческим – заказчикам.
Санчес усердно выполнял роль генерального директора ООО «Лаборатория 34», вел общие собрания сотрудников и подписывал официальные распоряжения, но со временем все меньше и меньше нес реальную ответственность и вникал в операционные дела, концентрируясь на долгосрочной стратегии, новых проектах, будущих направлениях бизнеса.
Димыч, взявший себе титул исполнительного директора, занимался операционным управлением, контролировал финансы и работу с персоналом. Роби, попросивший сделать себе визитки Lab34 со скромной надписью «Председатель совета директоров», активно пытался проявлять свою неуемную энергию всюду, где это только было возможно. С клиентами, кроме своего очерченного устоявшимися неформальными связями круга, он помочь не мог и только портил отношения, если подключался к переговорам, не понимая ни объемов работ, ни технической специфики задач. Он мог широким жестом дать клиенту скидку или «подарить» дополнительную функциональность, которая требовала нескольких недель работы и делала весь проект нерентабельным. Мог упереться лбом в стену в совершенно мелких и непринципиальных вопросах, тем самым поставив под угрозу всю сделку или отношения с существующим клиентом там, где тонким техническим маневром можно было за пару часов решить вопрос.
Частенько Димыч, который теперь проводил с Роби большую часть рабочего времени, сам ощущал себя наставником своего более старшего и уважаемого партнера.
– Роби, ты в бизнесе – авторитет. Спору нет. Но позволь мне взять на себя переговоры по техническим вопросам. Или хотя бы предварительно объяснить тебе нюансы, чтобы мы снова в лужу не сели, ладно?
Роби только смеялся и обещал в следующий раз полностью довериться своему молодому коллеге. Впрочем, без особого успеха.
Новый виток
Знак электрического заряда, получающегося при трении тел, зависит от природы этих тел, от состояния их поверхности и других причин.
2010-й. Обсуждение на пляже. Who is Supermacho?
– Подъем, брат, подъем! Спать в офисе – это уже клиника. Твой научный фанатизм меня восхищает, но своим запахом ты распугаешь всех потенциальных клиентов. Глеб, Глеб! Поднимайся сюда! Смотри, у тебя здесь домовой завелся…
От неудобной позы у Санчеса затекла спина, и он с трудом смог разлепить опухшие глаза.
– Пил, что ли? Или курил?
Костя с отвращением принюхался.
– Вставай! Теперь я действительно хочу тебя на рафтинг вытащить. Или в горы можем съездить. На вулкан. Мне через три дня – в путь-дорогу. Останешься тут один…
– А я? – обиженно спросил Глеб, выглядывая с лестницы. – Я за Сашком посмотрю. Со мной не заскучает.
– Вот этого-то я и опасаюсь… Прикинь, он в офисе будет сидеть круглые сутки, да еще с тобой по караоке и барам разъезжать. Так здоровья совсем не останется. Разве что душ будет почаще принимать. Поехали на пляж, развеемся!
Санчесу хватило пары заходов в воду, чтобы полностью насладиться купанием. Жесткие океанские волны, собрав со дна песок и мелкую коралловую крошку, беспощадно зажимали в своих ледяных тисках любого, кто малодушно мечтал понежиться на отмели. Крутили так, что человек мгновенно терял ориентацию в пространстве. Бросали обратно на берег, на мелкий, как мука, серый от примесей вулканической пемзы песок. Глеб вообще в воду не полез:
– Лениво что-то… – сказал он, картинно морщась и почесывая безволосую загорелую грудь.
Костя плескался, как ребенок, шумно и долго, забегая с разгону в гулкие волны, кубарем вылетая обратно и отплевываясь на бегу. Комично ополоснув в спокойном затоне плавки от набившегося в них песка, снова с криком бросался в бой, как будто волны, проделавшие по дороге сюда тысячи километров из южных широт, могли испугаться его истошного крика.
– Что у тебя в Москве приключилось? Расскажи. Может, каким советом помогу… – неожиданно серьезно обратился Глеб к Санчесу, бросая камушки в сторону веселившегося Кости.
Они лежали на одеяле в тени скалы и смотрели на океан, кипящий на рифовой сковороде. Переносной холодильник, стоявший перед ними, только что лишился двух банок пива.
– Сам пытаюсь во всех этих смешариках разобраться. Прямо детективная история…
– Детективные истории я люблю, рассказывай! О-хо-хо…
Глеб растянулся на песке, осторожно отыскивая место для своих длинных ног. На одеяле едва помещалась небольшая часть его тела. Далее приходилось пристраиваться между острыми коралловыми краями, торчащими из песка.
Санчес задумался, с чего начать рассказ. В голове с трудом укладывалось, что кто-то из его партнеров мог довести дело до сознательного преступления и настоящего отравления. Поругаться, поспорить, кинуть на деньги – это еще можно понять. Но убить, отравить – из-за доли в маленькой, на ладан дышавшей компании?! Ради технологии, которую они с Гришей изобрели? Но технология еще сырая, мало на что способная. Ее годами нужно отлаживать.
Однако выписка из больницы была красноречивым доказательством – его отравили сильным канцерогеном, ядом, действующим медленно, но неумолимо. За несколько дней такой препарат может довести человека до мучительной смерти, помешательства, глубокой депрессии – в зависимости от концентрации и типа действующего вещества.
«Интересно, хотели ли меня убить? Тогда явно не рассчитали дозу… Или, наоборот, планировали только припугнуть? Тогда доза оказалась явно завышенной». Что бы там ни было – дела пошли явно не по запланированному сценарию.
Почему, интересно, Гришу не отравили, а только его, Санчеса?
– А что это за человек, Гриша? – спросил Глеб, внимательно следя за нитью размышлений Санчеса, которую он осторожно озвучивал, в первую очередь для себя самого.
Санчес неожиданно сел от ударившей его, как током, мысли.
А что если Гриша замешан? Если его тоже купили? А может, убедили, запугали?
Санчес болезненно поморщился, живо представив, как Гриша безропотно подписывает любые бумаги. Кивает, как заведенный, когда ему предлагают тихо и спокойно продолжить исследования в своей лаборатории, под замком, без паспорта и с нищенской зарплатой… Но зато на свободе. И в работе над темой всей его жизни. Что такое предать друга, если альтернативой этому становится тюрьма, а вместе с ней – забвение и запрет на любимые научные исследования? Для Гриши это вещи несопоставимые, к сожалению.
Санчес надолго замолчал, уставившись на голубой горизонт. Вернулся Костя, лег рядом. Глеб громким шепотом сказал ему:
– Вот тебе краткое содержание предыдущих серий… – и пересказал то, что уже услышал от Санчеса.
– Нет, Гриша не такой! – авторитетно заявил Костя, дослушав рассказ Глеба. – Он мне телефон
