выключателю. Черт, этот педант забыл выключить свет, и не поленился вернуться обратно. Я успела дематериализоваться, а вот Жене этот путь был заказан. Прятаться было некогда и негде. Михалыч, заметив присутствие постороннего, молча открыл рот и в этот момент Женя, небрежно пригладив волосы, сделал шаг навстречу и с непередаваемой интонацией поинтересовался
— Не ждал?
Надо сказать это выглядело достаточно устрашающе само по себе. Я бы заволновалась, даже не будучи участником Жениного убийства. На шефа это тоже произвело известное впечатление.
Он что-то неразборчиво пискнул, и начал тереть глаза.
— Ты же мертв!
— Все мы там будем рано или поздно, но лучше с чистой совестью…
— Что тебе от меня надо? Я не виноват, это все Монастырский. Я даже не знал. Ведь на твоем месте мог оказаться и я!
— Там всем места хватит. И денег туда не возьмешь…
— Я треть, нет, даже половину, пожертвую в храм на помин твоей души! Только не трогай меня, пожалуйста. — Он еще и торговаться пытался! Поразительно.
— Документы — замогильным голосом прошептал Женя — Они не дают мне покоя! Достань их!
— Но у меня здесь их нет — они дома. Клянусь всем святым!
Женя на секунду задумался — уж очень убедительно редактор рыдал и ломал руки. Даже я почти поверила, хотя видела их в сейфе собственными глазами. Я срочно проявилась за спиной у рыдающего шефа, разыгрывая целую пантомиму. Заметив мои знаки, Женя укоризненно сказал:
— Врешь. Они же в сейфе, на третьей полке!
— Ох и правда, совсем забыл, что-то мне нехорошо! — Михалыч продолжал убиваться и хвататься за сердце, потом попросил позволения присесть и налить стакан воды. Но руки у него тряслись, и он все время проливал мимо. Женька забылся, не выдержал, отобрал у него кувшин, налил и передал ему стакан.
Ну куда он полез? Кто же так изображает привидений? Хорошо еще редактор находился не в том состоянии, что бы обращать внимание на всякие мелочи. Я снова начала размахивать руками и отгонять Женю от лампы в тень. Женька, наконец, сообразил и отошел подальше.
— Бумаги — напомнил он все еще трясущемуся редактору.
Тот залпом выпил воду, и дрожащим голосом произнес.
— Да-да, сейчас достану, Ох, совсем забыл, так вот же они — и он протянул руку под стол.
Не поняла, откуда там документы? И вообще что-то мне во всем этом не нравилось. Осмотревшись, я с опозданием разобралась что — Михалычу было прекрасно видно мое отражение в зеркале, а последние пять минут он, раскусив Женин маскарад, просто тянул время, выжидая момент.
— Кнопка! — закричала я, перехватив его взгляд. А дальше все происходило как в ускоренной съемке. Женя бросился к столу, но пока он бежал через комнату, редактор все-таки успел включить сигнализацию и бросился на меня с графином в руке. Пролетел насквозь, врезался головой в шкаф и, оглушенный, упал на пол. В здании заливалась сирена.
— Скорее, они через минуту будут здесь!
Женя безнадежно дернул за ручку:
— Заперт. Я не успеваю!
— Торопись, прячься, Я останусь.
— Вот невезение! — Женька рванул к выходу, бросив последний взгляд на недоступный сейф. Сирена продолжала надрываться. Однако, охрана не торопилась. Если бы знать об этом раньше! Он уже давно бы успел вытащить папку. Через минуту редактор пошевелился, открыл глаза, жаль, видимо не так сильно врезался в шкаф, как хотелось бы! И первым делом устремился к сейфу. Тут в коридоре раздалось топанье и в комнату ввалились уже трое охранников. Редактор быстро плюхнулся в кресло и принял максимально невинный вид.
— Что у вас случилось? — любезно поинтересовался он.
— Это у Вас опять сработал вызов. — спокойно заметили охранники, проявляя нечеловеческое самообладание.
— Я вызывал? Нет конечно! Ах, да, теперь понимаю. Извините, ребята, я случайно кнопку задел. Но раз уж вы здесь, посмотрите, нет ли посторонних в здании, а то мне какой-то шум послышался.
Охрана удалилась с невыразимыми лицами. Михалыч тут же резво вскочил и быстро запер дверь за ними на все имевшиеся в наличие замки. Подумал и подтащил еще к двери тумбу, окончательно перекрыв вход.
Потом кинулся к телефону и стал лихорадочно набирать номер, приговаривая, ну, Монастырский, ну и фрукт! Сначала воры, потом артисты, а кто дальше — киллер? Нет, к дьяволу, жизнь дороже…
— Викентий Андреевич? Нам надо поговорить. Я передумал и готов передать Вам известные бумаги. У меня в офисе.
— Прекрасно. Я как раз нахожусь по соседству и могу заехать через 20 минут. Я рад, что вы приняли разумное решение.
— Буду ждать Вас с нетерпением. Охрану я предупрежу. — вдохновенно пропел редактор, морщась при этом как от зубной боли.
Но утешение это было слабое. Особенно, когда я увидела Женькино лицо при известии о нашем фиаско.
— Он забаррикадировался в кабинете, и скоро приедет Монастырский, может попытаться отобрать их у него?
— Бесполезно, он никогда не ходит один. С ним наверняка приедет еще пара упитанных молодцев с табельным оружием.
— Что же, значит, мы проиграли?
— Нет. Скажем так, пропускаем этот раунд. — Женя подошел к окну. — Все, мне надоела эта подпольная полулегальная жизнь. Завтра выхожу на работу. Распущу слух, что у меня был дубликат. Посмотрим, что тогда предпримет он.
— Ты что, хочешь ловить его на живца?
— Именно. Что-нибудь да получиться.
— Мне это совсем не нравится.
— Мне тоже, но у тебя есть предложения лучше? А вот и Монастырский. — да, Викентий Андреевич собственной персоной, в окружении даже не двух, а трех господ внушительной комплекции.
— Я все-таки пойду, посмотрю, что там делается. Подождешь?
А смотреть оказалось особенно не на что. Михалыч изо всех сил старался дать понять окружающим, что все происходящие совершается в соответствии с его планами. Но на него мало кто обращал внимание. Телохранитель забрал документы, Монастырский быстро просмотрел бумаги, кивнул, отдал пластиковую карточку и, вежливо попрощавшись, вышел. Шеф, спрятав карточку в осиротевший сейф, в грусти и печали остался коротать время в кресле, сожалея о невыгодной сделке и, в то же время, радуясь, что остался в живых. Эти противоположенные чувства, одновременно отражаясь у него на лице, придавали ему воистину драматический вид.
Монастырский же, напротив, в прекрасном настроении, не торопясь, подошел к поджидавшей его машине. Может, он по рассеянности забудет папку в бардачке? Или решит сохранить на память? Но Викентий Андреевич не принадлежал ни к забывчивым, ни к сентиментальным людям. Устроившись в салоне, он достал зажигалку и быстро, один за другим, сжег листы, аккуратно скидывая золу в пепельницу, с видом никогда не проигрывавшего человека. Я беспомощно наблюдала за тем, как надежда остановить строительство радиоактивной свалки превращается в никому не интересный мусор. Надежды больше нет. А завтра Женька начет опасную игру, которая на самом деле будет одним из видов самоубийства.
Было от чего впасть в панику. Но должен же быть выход. Ведь все складывалось вроде бы так удачно, даже редактор сначала поверил в реальность призрака. Жаль, что ему не хватило правдоподобия. Озарение пришло внезапно. Идея была простая, но надежная. Жене пока говорить ничего не буду. А в случае неудачи вообще умолчу о своем предприятии — третье разочарование за один день, это все-таки слишком. Но чем
