языка явится нужда снова внимательно пересмотреть исправленные книги и подвергнуть их новому исправлению или мне самому, если Бог продлит век, или по смерти моей другим искусным в этом деле братиям, я положил в душе своей твердое решение, чтобы мой труд как несовершенный во всех отношениях неисходно оставался в одном только нашем братстве до тех пор, пока при помощи Божией не исправится окончательно. Свою работу я начал следующим образом: в виду недостатка лексиконов, а также и моей неопытности, я принял за руководящую нить для себя перевод отеческих книг с древнегреческого языка на молдавский, сделанный нашими возлюбленными братиями иеромонахом Макарием и Даскалом Иларионом, людьми учеными и опытными в переводе книг. Часть же этого перевода была сделана братом Макарием еще на святой горе Афонской, а часть в Драгомирне, а также и отец Иларион трудился над своим переводом в нашем братстве. Приняв их перевод по всем соображениям за несомненно правильный, я начал, руководствуясь их переводом и, следя по древне-греческому подлиннику, исправлять славянские книги. Таким способом я исправил следующие святоотеческие книги: Исихия, Диадоха, Макария, вторую, Филофея, Нила о молитве, Фаласия, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова Слово о внимании и молитве, Кассиана Римлянина — о восьми помыслах и другие, крепко держась, как слепец за тын, вышеупомянутого молдавского перевода, и таким образом закончил первое исправление названных книг. Спустя некоторое время, когда я понемногу стал приходить в лучшее познание своего дела, я заметил в моих первых исправлениях очень много ошибок. Тогда я вторично исправил некоторые из этих книг. Спустя еще немного времени, заметив в книгах новые погрешности, я в третий раз исправил. Впрочем, некоторые книги так и остались только при первом исправлении, потому что у меня не было времени исправить их вторично. Нужно, однако, сказать, что и исправленные мною книги далеки были от настоящего совершенства, так как и те самые древнегреческие книги, которые переписывались для нас на Афоне, оказались во многих местах не совсем правильными. Исправляя старые славянские книги и, не имея еще в своем распоряжении ни одного лексикона, я все-таки вновь перевел с тех же древнегреческих книг писания святых: Антония Великого, Исаия Отшельника и Петра Дамаскина, вторую книгу, но эти переводы вследствие моего тогдашнего неумения заключают в себе столько ошибок, что мне и подумать об этом страшно, исправить же их как следует при отсутствии правильных древне-греческих книг нет никакой возможности. Книгу святого Федора Студита, вследствие крайней нужды в ней, я тогда же перевел с обыкновенного греческого языка, не удостоившись даже и до настоящего времени увидеть ее на древнегреческом языке. Впрочем, и в этом моем переводе по указанным причинам имеется очень много ошибок. Книгу святого Исаака Сирина древнего славянского перевода я целый год исправлял, проверяя ее то по древне-греческому печатному тексту, то по молдавскому переводу. Но, к прискорбию моему вижу, что и эта книга далека от совершенства и что, если только Господь по своему милосердию продлит мне жизнь и даст мне, почти уже слепому необходимое зрение, мне придется снова потрудиться над ее исправлением'.
В другом месте старец Паисий рассказывает еще следующие подробности своих исправлений славянского текста этой книги: 'Когда я проживал в небольшом еще числе братии на Афоне, была у меня книга святого Исаака Сирина, часть которой я переписывал еще в юности моей в Киево-Печерской лавре, а докончил ее для меня по моей просьбе один ревнитель на Афоне. Книга эта и до сих пор находится у меня. Читая эту книгу на Афоне много раз и со вниманием, я во многих местах не мог находить в ней смысла… Я отмечал такие места особыми знаками на полях, надеясь со временем, найдя лучшую книгу, исправить их. Спустя некоторое время, я встретил одного иеромонаха, у которого оказалась книга святого Исаака, будто бы во всем сходная с болгарскою книгою, писанную более чем за четыреста лет до того, и сходную будто бы с греческою книгою. Поверив такому заявлению и желая исправить свою книгу, я выпросил у иеромонаха его книгу, шесть недель день и ночь исправлял по ней свою книгу, но оказалось, что неясные места в моей книге так и остались по-прежнему неясными, ибо они оказались и в данной мне книге написанными точно так же, как и в моей. Желание мое достать книгу святого Исаака на древне-греческом языке оставалось неисполненным и во время пребывания моего на Афоне и в первые года моего жительства в Драгомирне. По прошествии многих лет, когда я потерял уже почти всякую надежду приобрести эту книгу, всемогущий Бог своею благодатию побудил Иерусалимского патриарха Ефрема отпечатать эту книгу, и патриарх поручила это дело премудрейшему иеродидаскалу Никифору, впоследствии архиепископу Астраханскому, а тогда проживавшему в Царьграде. Узнав об этом, один брат из нашего общежития, бывший тогда в Царьграде, стал умолять и святейшего патриарха Ефрема и иеродидаскала Никифора, чтобы они, когда эта книга выйдет из печати благоволили прислать ее мне в Драгомирну. По благословению патриарха отец Никифор сообщил брату нашему, что 'как только книга будет напечатана я немедленно пришлю ее вашему старцу в знак моей любви к нему'. Все это было в 1768 году. Когда брат наш, возвратившись в обитель, рассказал об этом, душа моя наполнилась величайшею радостью и я с надеждою ждал исполнения обещания… В 1770 году в пост Рождества Христова иеродидаскал Никифор исполнил свое обещание и прислал мне бесценный дар, печатную элино-греческую книгу святого Исаака Сирина, которую я принял с невыразимою радостью и со слезами возблагодарив Бога, исполнившего мое давнишнее желание, немедленно же стал читать свою славянскую книгу, сличая ее до слова с печатною элино-греческою с целью произвести в славянской книге исправление тех мест, в которых не оказывалось грамматического смысла, но вовсе не с целью нового перевода книги. Ибо, тогда я не имел еще достаточных познаний в элино-греческом языке, а также и необходимых книг, И потому тогдашний мой труд никак не может быть назван переводом, но только некоторым исправлением славянской книги… Когда же элино-греческая книга святого Исаака была переведена на молдавский язык, тогда я, сравнив этот перевод с моею славянскою книгою, сделал в славянской и еще некоторые необходимые исправления. А так как славянская книга в некоторых частях оказалась более богатой словами, нежели греческая, и эти слова по моему соображению действительно принадлежали святому Исааку, то я их и не исключил из славянской книги, но только отметил. Весь этот мой труд исправления славянской книги святого Исаака начался в 1770 году и окончился в 1771 году'.
Что касается Паисиева перевода книги святого Исаака с греческого языка на славянский, то этот перевод относится уже к 1787 году, когда старец жил уже в Нямецком монастыре, и об этом переводе мы будем говорить в другом месте. В 1774 году пришел со святой горы в Драгомирну один греческий монах по имени Констанций и принес с собою элино-греческую книгу, писанную его рукою и заключающую в себе множество отеческих книг. В ней оказались и такие книги, которых старец Паисий до тех пор еще не видел на славянском языке. По усердной просьбе Паисия монах переписал для него эти книги. Но, так как он был совершенно чужд грамматических познаний, то он и свою книгу и в свой список внес бесчисленное множество ошибок 'так что, поистине, получилось золото святых словес, валяющимся в грязи безграмотности, от которой даже люди хорошо образованные, не имея в своих руках достоверных, греческих подлинников, едва ли могут это золото очистить'.
Из книг, переписанных монахом Констанцием, старец перевел на славянский язык святого Марка и святого Никиту Стифата 300 глав. Из тех же книг монаха Констанция он перевел еще книгу святого Феодора Эдесского. Но все эти книги не только не пригодны к печатанию, но даже и к переписыванию на стороне, ибо нуждаются в предварительном тщательном исправлении по достоверным подлинникам. Далее старец Паисий пишет: 'что же я скажу о книге святого Калиста, патриарха Цареградского, и преподобного Игнатия, о которой свидетельствует блаженный Симеон, архиепископ Солунский? Я сильно желал хотя бы только увидеть при жизни эту книгу, но Господь устроил так, что я не только увидел ее, но даже успел и перевести ее на славянский язык. Но и эта книга, хотя оказалась и лучшего правописания сравнительно с другими, не свободна от таких погрешностей, что даже сам наш искуснейший переводчик греческих книг на молдавский язык отец Иларион не мог отыскать в некоторых местах настоящего смысла и должен был перевести так, как ему казалось правильным. Его мнению следовал и я в своем переводе. Вот почему и эту книгу затруднительно печатать и распространять где-либо на стороне. Тоже самое должен я сказать и о второй книге святого Калиста, именуемого Катафигиота: хотя я перевел ее на славянский язык, но и она не чужда многих погрешностей. Житие святого Григория Синаита, писанное учеником его святейшим Калистом, патриархом Цареградским, было принесено схимонахом Савою со святой горы нашему общему отцу и старцу Василию, а мы, воспользовавшись этим, переписали его для себя. Книгу же святого Максима Исповедника мы имели только одну — четыреста глав о любви, московской печати, и кроме нее его слово постническое по вопросу и ответу, переписанное мною еще в юности в нашем отечестве с многочисленными ошибками и пропусками. Элино-греческого же текста ее я и до сих пор не видел, несмотря на все желание. Книги
