говорит, что очень пристают к нему помыслы. Старец улыбнувшись сказал: 'Почему вы такие глупые? Делайте так, как я делаю: я с вами весь день спорюся, а с иными и плачу, с иными радуюсь и другие дела делаю. Когда же выгоню вас всех из кельи, то вместе с вами выгоню и все помыслы. Тогда возьму в руки книгу и ничего не слышу, как будто в Иорданской пустыне безмолвствую'.
Говоря о том, что слово старца было сильно и действенно, жизнеописатель объясняет это тем, что старец с детства исполнял все заповеди Божии. Он читал священные книги с величайшим вниманием, от внимания рождалось разумение, от разумения желание, от желания ревность. Однажды прочитанное навсегда оставалось в его памяти. Как-то у старца в кельи шла беседа о книгах. В беседе принимал участие один брат, знавший древний греческий язык. Спрошенный, как нужно перевести такую-то греческую фразу, он отвечал: 'Объяснял нам ее наш учитель, но я не могу сейчас вспомнить'. Услышав это, старец с улыбкой сказал: 'А я, если прочту что-нибудь однажды, до смерти не забуду'.
Чувствуя себя со всех сторон охваченными любовью и попечением старца, слушая его беседы, братия все более и более преуспевали в любви к Богу и в терпении Христовом, хотя и не все в одинаковой мере. Старец радовался и побуждал еще к большему усердию говоря: 'Не унывайте, чада, ибо ныне время благоприятное, ныне день спасения'. Тогда, по словам жизнеописателя, жизнь в Драгомирне представлялась как бы земным раем. Люди, отвергши ради любви Божией свою волю, стали мертвыми для мира сего. Тайные же их подвиги, сокрушение сердца, глубокое смирение, страх Божий, внимание и молчание и непрестанную молитву в сердце невозможно и передать словами и на них исполнялись слова преподобного Исаака: 'Господу приятно собрание смиренных, как собрание серафимов'. Существовавши в братстве старца Паисия взгляд на существо монашеского подвига нашел свое выражение в 'Поучении на пострижение монашеского чина', приписываемом некоторыми самому старцу. (Сбор. № 485. Рукоп. Academia Romana. См. в приложении 2-м.)
Эта тихая, мирная и радостная жизнь братии в Драгомирне омрачилась одним горестным событием.
Около 1766 года скончался отец Виссарион, первый ученик старца Паисия на Афоне и его единодушный друг и ближайший помощник. Горько оплакав умершего, старец установил ежегодно совершать память его и поставлять всей братии поминальную трапезу, что и соблюдалось до самой кончины старца. В первые же годы пребывания в Драгомирне старцу Паисию пришлось выступить на защиту Иисусовой молитвы, то есть внутреннего сердечного молитвенного пребывания со Христом, как главнейшего средства одоления злых помыслов и достижения чистоты сердца. На Украине в Мошенских горах появился некоторый монах, отрицавший умную молитву как ересь и прелесть. Этот монах приобрел такое влияние на свою братию, что некоторые, наслушавшись его речей, собрали отеческие книги, учившие об умной молитве, и, привязав к ним камни, потопили в реке. Узнав об этом, старец Паисий написал в 6 главах сочинение об умной молитве, которое и послал заблуждающимся инокам. Это сочинение будет воспроизведено дальше.
Глава 2. Учение старца Паисия об Иисусовой молитве, умом в сердце совершаемой
'Сладостна бывающая в сердце чистая и
постоянная память об Иисусе и происходящее
от нее неизреченное просвещение'.
Учение старца Паисия об Иисусовой молитве, как и его учение о монашестве, тесно связано с учением об этом предмете его учителя и друга схимонаха Василия. Поэтому мы сначала вкратце передадим учение об Иисусовой молитве старца Василия, изложенное им в предисловиях на книги святого Григория Синаита, блаженного Филофея Синайского и блаженного Исихия Иерусалимского.
Свое предисловие на книгу святого Григория старец Василий начинает указанием неправильности мнения тех, которые думают будто бы умное делание прилично одним только совершенным, достигшим бесстрастия и святости. Думающие так, ограничивают свое моление одним только внешним исполнением псалмопения, тропарей и канонов, не понимая того, что такое внешнее моление назначено нам святыми отцами только как временное в виду немощи и младенчества нашего ума с тем, чтобы мы, постепенно совершенствуясь, восходили на ступень умного делания и ни в каком случае не оставались при одном только внешнем молении. По словам святого Григория, только одним младенцам свойственно, совершая устами внешнее моление, думать, что они совершают что то великое, и утешаясь количеством читаемого, выращивать в себе внутреннего фарисея. По словам святого Симеона Нового Богослова тот, кто ограничивается внешним деланием молитвы, не может достигнуть внутреннего мира и преуспеть в добродетели, ибо он подобен ведущему борьбу со своими врагами в ночной темноте; он слышит голоса врагов, получает раны от них, но не видит ясно, кто они, откуда они пришли, как и для чего они борются с ним? По словам святого Исаака Сирина и преподобного Нила Сорского, если бы кто-нибудь захотел помимо умной молитвы одним только внешним молением и внешними чувствами отразить прилог вражий и противостать какой-либо страсти или лукавому помыслу, тот скоро оказался бы много раз побежденным: ибо бесы, одолевая его в борьбе и снова добровольно ему покоряясь, как бы им побеждаемые, издеваются над ним и располагают его к тщеславию и самонадеянности, провозглашая его учителем и пастырем овцам. Из сказанного можно видеть силу и меру, как умной молитвы, так и внешнего моления. Не следует думать будто святые отцы, удерживая нас от неумеренного внешнего моления и обращая к умной молитве, уничижают этим внешнюю молитву. Да не будет! Ибо все священнодействия Церкви установлены в ней Святым Духом и все они отображают в себе тайну воплощения Бога Слова. И нет ничего в церковных обрядах человеческого, но все есть дело Божией благодати, не возрастающее от наших достоинств и не умаляющееся от наших грехов. Но мы говорим сейчас не об уставах святой Церкви, а об особом правиле и жительстве каждого из монахов, т. е. об умной молитве как таком делании, которое, усердием и сердечною правотою, а не одними только словами произносимыми без внимания устами и языком, обычно привлекает благодать Святого Духа. И этим умным деланием может разумно заниматься не только совершенный, но и всякий новоначальный и страстный, блюдя сердце. И потому святой Григорий Синаит, более всех и до тонкости рассмотревший и обсудивший живущею в нем благодатию Святого Духа, жития и писания и духовные подвиги всех святых, заповедует иметь все старание об умной молитве.
Также и святой Симеон Солунский заповедует и советует и архиереям, и священникам, и монахам, и мирянам на всякое время и на всякий час произносить эту священную молитву и как бы дышать ею, ибо нет более крепкого оружия ни на земле, ни на небе, говорит он вместе со святым апостолом, как имя Иисуса Христа. Знай и то, добрый труженик этого священного делания, что не только в пустыне или в уединенном отшельничестве были учители и многочисленные делатели этого священнодействия, но и в самых великих лаврах и даже в городах. Например, святейший патриарх Фотий, возведенный на патриаршество из сенаторского звания и не будучи монахом, уже на своем высоком посту обучился умному деланию и до такой степени преуспел в нем, что по словам святого Симеона Солунского лицо его сияло благодатию Святого Духа как у второго Моисея. По словам того же святого Симеона, патриарх Фотий написал и замечательную книгу об умном делании. Он же говорит, что и святой Иоанн Златоуст, и святые Игнатий и Каллист, будучи патриархами того же Царьграда, написали свои книги об этом внутреннем делании.
Итак, если ты, возражая против умной молитвы, скажешь что ты не пустынножитель, чтобы тебе заниматься этим деланием, то тебя обличат патриарх Каллист, который обучился умному деланию, проходя поварскую службу в великой лавре Афонской, и патриарх Фотий, который будучи уже патриархом, обучился искусству сердечного внимания. Если ты ленишься заниматься умным трезвением, ссылаясь на послушания, то ты особенно заслуживаешь порицания, ибо, по словам святого Григория Синаита, ни пустыня, ни уединение не бывают настолько полезны при этом делании, как разумное послушание. Если ты скажешь, что не имеешь учителя, который научил бы тебя этому деланию, сам Господь повелевает тебе учиться из священного писания, говоря: 'испытайте писания, и в них обрящете живот вечный'. Если ты смущаешься, не находя безмолвного места, тебя опровергает святой Петр Дамаскин, который говорит: 'в
