Анатомия финансового пузыря

особенно их привлекают из-за своего географического положения Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Гавайи, а из- за типа недвижимости – статусные офисные здания, гостиницы и гольф-клубы. В 1986 году компания Mitsui покупает здание Exxon на Манхеттене за 610 млн долларов, что на 260 млн долларов превышает цену, запрашиваемую продавцом. Переплата объясняется желанием попасть в «Книгу рекордов Гиннесса». В 1990 году девелоперская компания Cosmo World с японским капиталом (ее основной акционер –японская Itoman, основанная выходцем из банка Sumitomo) покупает Pebble Beach – группу отелей и гольф-клубов в Калифорнии за астрономические 831 млн долларов.

Бум охватывает сектор роскоши, в частности гольф-клубы (этот вид бизнеса представляет собой нечто среднее между недвижимостью и услугами в секторе роскоши). Всего в Японии на 1989 год насчитывается 1700 клубов, из них 160 построены в 1989–1990 годах. На начало 1991-го в стадии получения разрешений находится еще 1200 проектов. В стране насчитывается 1,8 млн членов гольф-клубов. Один клуб продает 30 тыс. членских мест вместо обещанных 1800 – таков спрос. Стоимость членства в клубе доходит до 250 млн иен, совокупная стоимость всех членств составляет 200 млрд долларов! [Wood 2006, р. 60].

То, что цены на активы непомерно высоки, не так заметно на фоне потребительских цен, которые также растут, особенно на товары и услуги для богатых. Стакан виски в баре в центре Токио стоит 300 долларов [Chancellor 2000, р. 301].

Бум в секторе недвижимости и на рынке акций перекидывается на рынок произведений искусства. Японцы вздувают цены на картины на мировых рынках. Особенным спросом пользуются импрессионисты и постимпрессионисты. Эти события прекрасно описывает известный российский искусствовед Григорий Козлов в своей книге «Покушение на искусство».

«В 1987 году аукцион “Кристис” выставил на торги в Лондоне один из вариантов “Подсолнухов” Ван Гога. Картина была написана в 1888 году, и это совпало с годом основания японской страховой корпорации “Ясуда”. Упустить такой “подарок” к своему столетнему юбилею она не могла. На специальном заседании правления “Ясуды” ее президент Гото Яшио заявил: “Ван Гог будет нашим, чего бы это не стоило”.

“Кристис” грамотно разыграл карту: продажа “Подсолнухов” происходила в день рождения Ван Гога. Картина с 1983 года находилась на временном хранении в Лондонской национальной галерее. По традиции, если вещь удостаивалась такой чести, то она уже не покидала стен прославленного музея: ее выкупало либо государство, либо вся нация вскладчину по подписке. Аукцион стал настоящей битвой за первенство на арт-рынке. Картина была оценена в 10 млн долл. На торгах цена взлетела в четыре раза, но японцы не отступили. Победа обошлась “Ясуде” в 40 млн долл.

Картина ушла в Токио. Великобритания, а в ее лице и вся Европа были посрамлены Страной восходящего солнца. Впервые картина художника-модерниста, проданная на открытых торгах, побила рекорды старых мастеров… Ни до, ни после случая с “Подсолнухами” рекордная цена не увеличивалась сразу в 4 раза.

Картина Ван Гога заняла почетное место в специальной галерее на 42-м этаже небоскреба “Ясуда” в центре Токио. Во время празднования 100-летнего юбилея в октябре 1988 года на нее в считаные дни пришли посмотреть 160 000 человек. За “Подсолнухами” – по-английски “Sunflowers” – закрепилось почетное название “Ясуда-сан”. Страховая корпорация обеспечила себе место в Мифе.

Три года спустя был поставлен новый рекорд. И опять японцами. Все тот же “Кристис” по случаю столетия со дня самоубийства художника выставил на торги его “Портрет доктора Гаше”. На этот раз в Америке. И вновь несколько лет картина находилась на временном хранении в самом богатом музее страны – в нью-йоркском Метрополитене, из которого никогда еще избранная вещь не уходила в другие руки. Настал черед американцев мериться силами с японцами, и они тоже проиграли. За десять минут торгов цена выросла до 82 с половиной миллионов долларов, которые заплатил невозмутимый, никому не известный японец, ни слова не говоривший по-английски. Газеты запестрели заголовками “Второй Перл- Харбор” и “Японцы идут”.

Сутки пресса не могла узнать, кто купил Ван Гога, пока репортеры не прознали, что японца зопут Хидето Кобаяши, он арт-дилер из Токио и купил “Портрет доктора Гаше” для мультимиллионера Риойи Сайто. Владелец одной из крупнейших в мире корпораций по производству бумаги “Дайшова” (Daishowa Paper Manufacturing) увидел картину в 1980 году в Метрополитене. “Когда я узнал, что картина написана в последний год жизни великого Ван Гога, я затрепетал. Я почувствовал, что обязан обладать ею”, – рассказывал Сайто. Через десять лет ожидания час настал. “Купи мне ее, цена значения не имеет”, – напутствовал он Кобаяши.

Когда картину доставили в Токио, Сайто в одиночестве несколько часов созерцал шедевр Ван Гога. Потом “Портрет доктора Гаше” завернули в холст, положили в ящик из красного дерева и спрятали в никому неизвестное хранилище где-то в окрестностях Токио. Не вешать же Миф на стенку, дурной вкус.

Западная пресса оценила победу Сайто на аукционе как переход экономической власти в мире к Японии. И для самой Японии эти запредельно дорогие приобретения стали символом “экономического чуда”. Символом превращения страны в великую державу. Гигантский скачок цен на Ван Гога, спровоцированный японцами, стал венцом Мифа о Ван Гоге: “Самый дорой художник в мире, который ничего не стоил при жизни”» [Козлов 2007, с. 308–311].

«Японские коллекционеры были не слишком “продвинутыми”: искусство должно указывать на богатство и эксклюзивность и быть легко узнаваемым… В Японии спекулянты искусством оставались верны “брендированным” художникам, в основном импрессионистам и постимпрессионистам. Когда одного ростовщика спросили, почему он хочет потратить более 300 млн долларов на картины конца XIX века, он ответил: “Импрессионистская живопись лучше идет к современным интерьерам”. Простой вкус на статусные работы не требовал знаний, таким образом, рынок был открыт для неофитов, и, с другой стороны, это гарантировало, что спекулятивная лихорадка была концентрированной, что вызывало рост цен на избранных художников. Один автомобильный дилер заделался галеристом и в интервью художественному журналу договорился до того, что он лично “контролировал цены на Ренуара”.

Финансовые компании кредитовали под залог произведений искусства, кредит составлял половину их стоимости. Японский девелопер Maruko даже выпустил финансовый инструмент – доли по 100 тыс. долларов в картине Модильяни “La Juice”, оцененной в 12 млн долларов. Maruko создал фонд в 5 млрд иен для покупки работ Пикассо, Шагала, Ренуара и других мастеров. Представитель компании заявил: “пайщики фонда, являющиеся инвесторами в недвижимость и клиентами компании, не интересуются именем художника при отборе работ для покупки. Они хотят не картину, а рост курсовой стоимости”». Картины фонда отдавались в залог под кредиты, на которые скупались акции и недвижимость [Chancellor 2000, р. 314].

Прогнозу Nomura Securities о том, что цены на акции удвоятся, не суждено сбыться. В первые биржевые дни 1990-го японские акции посыпались. В течение первого же года падения рынок акций потерял 38% своей стоимости. В 1990–1992 годах акции падают более чем в два раза, достигая уровня 14 300 (согласно индексу NIKKEI). Падение в реальном выражении (с учетом инфляции) составляет около 66% [Shiller, Kon-Ya, Tsutsui, 1996]. В 1995–1996 годах они немного восстанавливаются, поднимаясь до уровня 22 000, но с тех пор находятся ниже этой отметки. Минимальное значение – около 7160, это показатель на осень 2008 года. Получается, что прошло без малого 20 лет со времени предыдущего пика, а он так и не был превышен.

За акциями последовали цены на землю и недвижимость. Падение началось во второй половине 1991 года, с лагом по отношению к фондовому рынку. Сильнее всего цены упали там, где больше всего выросли, – в Осаке. За три года на 50% на коммерческую землю и на 40% – под жилую застройку. В Токио падение составило 38 и 28% соответственно [Mera 2000b, р. 2 9–30]. Примерно параллельно падали ставки аренды. Дна цены достигли только в 2006 году, о причинах этого – ниже.

Cosmo World продает Pebble Beach с убытком в 300 млн долларов. Средняя цена членства в гольфклубе тоже падает – на 50% к началу 1992 года [Chancellor 2000, р. 321]. Itoman банкротится в октябре 1990 года. После ее банкротства выясняется, что ее подразделение недвижимости купило тысячи картин, чьи оценки были сфальсифицированы, а полученные под них займы ушли на финансирование недвижимости.

Все спекулянты картинами испытывают проблемы. В марте 1992 года некто Масахико Савада, который пытался «загнать в угол» рынок Ренуара, объявлен банкротом с долгом в размере 600 млн долларов, его