принципиальных пункта. Во-первых, Апостол выглядел абсолютно не так, как в предыдущие три дня. Мало того, что выглядел иначе, он ещё и смотрел, и разговаривал так, что в жилах стыла кровь. Даже у Сухова, который стоял далеко и к которому Апостол непосредственно не обращался. Просто хищник какой-то, а не полковник-предатель. Во-вторых, Сухов почти понял замысел лидера «СД». Под шумок Апостол хотел выбраться из этого бункера каким-то особым, скорее всего, подземным путём («фаза два»), но путь этот вёл вовсе не до тамбура. Оно и понятно, пятнадцать километров по прямой! А значит, с момента, когда Апостол и его группа выйдут на поверхность, начнётся «фаза три». Так что отвлекающий манёвр — бой автоматики блокпоста с биомехами имеет ещё одну задачу: удержать силы биомехов в районе блокпоста и тем самым очистить от чугунков путь до тамбура. И в-третьих, на ту же уловку Апостол собирался поймать и чистильщиков, которые непременно выдвинутся на подмогу блокпосту, увязнут в масштабной драке с биомехами и тоже не помешают Апостолу провернуть третий этап операции, даже если догадаются, в чём тут загвоздка.
А ведь им ещё требуется догадаться!
«Без подсказки точно не сообразят, — огорчённо подумал Сухов. — Мало ли случается в Зоне таких вот спонтанных столкновений? Сколько угодно. Взять хотя бы нашу драку с чугунками в Припяти. Ни с чего началась. А здесь, близ Чернобыля, сражения и вовсе разгораются, как торфяники в жару, сами собой. Но даже если у кого-то возникнет вопрос, с чего вдруг? Ответ имеется, и ответ железный. Прилетели драконы разбомбить понтоны. Как обычно. А почему они опять прилетели — вопрос к техносу и его чугунным программистам».
Сухов мысленно перебрал доступные функции импланта и разочарованно вздохнул. М-фон по- прежнему не работал. То есть получить подсказку конкретно от Сухова чистильщики не могли.
«Но тогда пусть получат посильную помощь! — Сухов прикинул, насколько реально будет прямо с балкона пробиться к Апостолу и бомбе. — А там разберёмся».
— Чё ты елозишь?
Рядом с Суховым вдруг возник Чех. Откуда взялся — лейтенант не понял. Наверное, вышел из двери, которую «караулил» Павел.
— Ничё, — буркнул Сухов и отвернулся.
— Ты, зелень, нос не вороти, понял? — Чех чуть наклонился к Сухову. — Тут ты никто и звать тя никак, понял?
— Вот уж новость, — Сухов поднял твёрдый взгляд на Чеха. — Отвали, «понял»?
— Я те объясню, летёха, — изображая мудрого и терпеливого наставника, сказал Чех. — Когда ты из своей части сюда свалил, ты с нуля жизнь свою сраную начал, понял? Значит, теперь я твой командир, а не наоборот. А чё ты пялишься, как лунатик, не узнал меня?
— Узнал, — Сухов наконец действительно узнал этого парня. — Рядовой Чехов.
Служил Чех под началом лейтенанта Сухова всего неделю, и было это года полтора назад. И за эту неделю ничем, кроме драк, пьянок и споров с командирами Чех не прославился. Сухов об этом, как и положено, сообщил комбату, который, не долго думая, сплавил Чеха на какой-то блокпост… Тьфу ты, дьявол! Да не на какой-то. А именно на этот! Вот снова всё и сложилось! И вспомни Сухов эти подробности чуть раньше, он ещё в первый день догадался бы, что «Судный день» — не просто группа бандитов, замаскированных под чистильщиков, а вооружённое формирование, состоящее из настоящих чистильщиков, как бывших, так и действующих. Обманутых, купленных или порабощённых Апостолом, но профессиональных вояк. Хотя вряд ли эта догадка смогла бы хоть что-то изменить. Первый уровень «петли» предназначался для общих тренировок, и с кем там воевал Сухов, не имело значения. А вот на новом уровне, когда началось настоящее испытание, следовало учитывать всё до мелочей. В первую очередь, конечно, тот факт, что бойцы «СД» имеют хорошую подготовку и немалый боевой опыт.
«Слава богу, Апостол сбил с пути истинного лишь чистильщиков, а не спецназ, — мелькнула у Сухова мысль. — Вот тогда было бы «дело под Полтавой». Хотя кто знает, что придумает «петля» на третьем уровне?»
— Молодец, летёха, — Чех хмыкнул. — И что память тренируешь, и что из армии свалил тоже молодец. Не хрен там делать. Тут бабки, служба непыльная, а скоро вообще расчёт получим и дембельнёмся. Да не на грошовую пенсию выйдем, а богатенькими станем. Совсем другой расклад. Вот я чё и говорю: не елозь, Сухарь, служи смирно. Чуток осталось. А то Апостол, сам знаешь, из-за тебя может весь этот балкон, — Чех указал взглядом на стоящих по всему балкону бойцов, — в расход отправить. Думаешь, нам это будет по кайфу?
— Стою я, стою, — Сухов сделал вид, что расслабился.
— Ага, стой. А дёрнешься ещё, я тебе жопу до темечка порву. Вперёд Апостола. Понял?
— Да знаю, — Сухов поморщился.
— Учти, Сухарь, слежу, — напоследок сказал Чех и отошел в сторонку.
Чех ничуть не испугал Сухова своим предупреждением (в третий раз оно совсем не впечатляло), но воинственный пыл охладил. А ещё Павел вдруг понял, почему часть бойцов стоит внизу, а часть расставлена по балконам. Вот как раз на случай, если у кого-то сдадут нервы или же кто-то окажется шпионом. Любого, кто дёрнется, смогут снять либо те, кто стоит рядом, либо стоящие напротив. Получалась этакая «круговая антипорука». Апостол страховался и перестраховывался по полной программе.
Ситуация казалась вроде бы безвыходной, но… ведь Сухов знал главный секрет! Знал, что он находится в «петле», и даже если попытка прорыва к Апостолу не увенчается успехом, ничего особо страшного не произойдёт. Да, будет больно и противно. Да, с утра придётся снова долго и нудно топать в город, пробираться на блокпост и так далее. Ну и что? Это в любом случае придётся делать. Вряд ли Сухову светит всего за один день найти переход на следующий уровень игры.
«К Апостолу не подобраться? — Сухов внутренне мобилизовался. — Кто это сказал?»
Первым делом Сухов нейтрализовал Чеха. Просто вдруг резким, почти неуловимым ударом тыльной стороны кулака приложил сержанта в челюсть. Не вкладывая в удар вес всего тела и даже не оборачиваясь. Просто хлестанул наотмашь и попал. И Чех свалился. Ну, а что, в других виртуальных играх и не такие финты проходят. Затем Сухов вскинул импульсник и полоснул двумя очередями по балкону напротив и по балкону выше. А затем Павел сделал то, о чём тайно мечтал всю сознательную жизнь, но всегда опасался свернуть шею. Он прыгнул через перила «рыбкой» и в полёте выполнил сальто вперёд. И у него получилось! Да так здорово получилось, что Сухов едва не вскрикнул от восторга. И приземлился он отлично, на ноги, без потери равновесия, а потому смог открыть огонь в ту же секунду, когда приземлился.
Строй бойцов под командованием Кабанова мгновенно рассыпался. Кто-то рухнул замертво, кто-то упал и откатился, некоторые остались на ногах и попытались развернуться в сторону диверсанта, но никто из воинов не оказал Сухову никакого сопротивления. И так продолжалось долгие три секунды. Павел за это время успел опустошить два магазина и даже вставить в импульсник третий. Более того, он почти прорвался к Апостолу (который, кстати сказать, ничуть не испугался и не спрятался за спины бойцов, как это сделал майор). Сухов уже встретился с Апостолом взглядом, уже ощутил, какая холодная, злая, но мощная энергия исходит от этого человека, уже почти прицелился в лидера «Судного дня», собираясь ранить его (чтобы стал посговорчивее). Но тут «петля» почему-то вновь резко изменила правила игры и заставила местную Фортуну повернуться к Сухову спиной. Это мягко говоря.
Казалось бы неудержимого Сухова вдруг крепко схватили десятки рук. Бойцы «Судного дня» мгновенно разоружили лейтенанта, бросили его на пол и начали тупо пинать. Совсем как вчера это делал с «тем Апостолом» сам Сухов. Павел несколько раз порывался подняться, но голова страшно кружилась, и он едва мог сообразить, где верх, а где низ. Но это оказалось ещё не самым худшим, что довелось испытать Сухову. Гораздо хуже стало, когда с Павла слетел шлем. Сухову тут же расквасили нос, рассекли бровь и сломали пару зубов. Глаза Павлу залила кровь, и он вообще перестал ориентироваться в пространстве. Всё, что ему оставалось, это полагаться на слух, но за гомоном, топотом и сопением разъярённой толпы он не слышал почти ничего. Даже звуки ударов лейтенант воспринимал сразу внутренним ухом. То есть слышал не звуки, а отзвуки, которые оставались в «оперативной памяти» после того, как ботинки, кулаки или приклады глухо (а иногда и с хрустом) врезались в тело.
— Хватит, — прозвучал вдруг властный голос Апостола.
— Он ещё не вырубился, — зло проронил кто-то.
