раздражай ее, не серди… Нам бы выбраться отсюда, а потом уж я избавлю тебя от нее…
– Но я не хочу избавляться! – возмутилась я. Надо же – столько трудов, столько волнений – и вдруг избавляться! – И вообще, подарки не принято забирать обратно.
– Это не подарок, – мотнул стриженой головой Олег. – Гривну невозможно подарить. Не будем спорить. Давай, я поскорее покажу как надевается скафандр – и уберемся отсюда!
– Ну, показывай, – согласилась я. А про себя подумала: там посмотрим насчет гривны. Мне понравилась эта дивная фенечка и расставаться с ней совершенно не хотелось.
– Елена, сосредоточься. И слушай внимательно. Сначала надо выдохнуть. Выдохни. Еще, еще! Выдохни как можно сильнее! До потемнения в глазах! А теперь представь, что ты навсегда лишилась воздуха. Тебя здесь нет, ты в безвоздушном пространстве. В космосе! Вокруг ледяной холод, ты задыхаешься, легкие рвутся, голова лопается!…
«Какая бредятина!» – в отчаянии подумала я. Я действительно задыхалась и мне совсем не нравился черный ледяной космос. В глазах у меня потемнело и только безжалостные искры далеких звезд заглядывали в зрачки. Стало одиноко и печально. Как перед смертью.
А потом вдруг – весело и тепло. И совсем не душно. Я все еще сдерживала себя, чтобы не начать дышать, но уже можно было и расслабиться. Дышать не было необходимости. Зачем? Мне и так было хорошо. Я не понимала, как обхожусь без дыхания – но обхожусь ведь! Странно. И приятно. Зачем же я раньше столько сил тратила на это никчемное засасывание воздуха в свои легкие? Ежеминутно, день за днем! А ведь потом его еще приходилось и обратно выпускать – страшно вспомнить сколько маяты! Слава богу, что эти хлопоты кончились…
Я тихонько рассмеялась.
– Теперь точно получилось! – констатировал приятный мужской голос рядом. – Ты в скафандре.
Повернув голову, я увидела, что говорит это Олег. Но куда делся его мальчишеский дискант? Голос был чистый, молодой – и вполне зрелый. Казалось, что слова произносит парень лет двадцати пяти.
– Как ты повзрослел… – констатировала я с улыбкой.
– Подожди, я тебя не слышу, – чуть виновато произнес Олег все тем же взрослым голосом. – Сейчас…
Он поднял взгляд к потолку, на секунду вроде бы задумался – и исчез.
– Олег? – позвала я удивленно.
– Да.
– Ты где?
– Здесь.
Он отступил на шаг, в полоску рассеянного света, пробивающегося в коридор из холла через неплотно прикрытую Мамонтом дверь, и я увидела. На фоне серой стены. Иссиня-черный, ртутно отблескивающий силуэт маленького мальчика.
– Нравится скафандр? – раздался взрослый голос Олега
– Это он и есть? Ничего.
Мне было неловко признаться, что я Олега почти не вижу. Впрочем, кажется именно для этого мы и затеялись с гривной. Чтобы стать невидимыми.
– А я тоже в скафандре?
– Тоже. Можешь посмотреть. Подними руку.
О, этому голосу так сладко было подчиняться!
Я послушно подняла ладонь к глазам. И сначала ничего не увидела. Текучая ртутная чернота почти растворила очертания моей руки. Я вновь хихикнула.
– Какая я смешная! И ты смешной. Но только… Как же так? Это в темноте мы почти невидимы. А стоит выйти в освещенный холл – нас сразу заметят! Еще бы таких чудищ не заметить!…
– Придется сделать холл темным.
– Выключим свет? – восхитилась я.
– Можно бы и так, но долго искать выключатели. Поэтому просто разобьем люстру.
– Долго бить придется, – весело возразила я. – Она большая. У тебя камней не хватит кидать в нее.
– Зачем кидать? Ты ведь уже видела – я могу кое-что сделать и на расстоянии. А бить не стоит, ты права. Достаточно просто перерезать провод.
– Хулиган, – хихикнула я.
– Спасибо. А у тебя в скафандре изменился голос.
– Стал хуже?
– Ласковее.
– У тебя тоже изменился.
– И в какую сторону?
– Стал взрослым. Молодым, но взрослым.
– Наверно таким меня воспринимают мои гривны.
– Значит, ты их обманываешь?
– Их невозможно обмануть. Они смотрят в глубину. Может быть на молекулярный уровень. Или даже на атомарный. Идем?
– Добивать бильярдный клуб? Бедняжка «Эльдорадо»!
– А нечего было с нами связываться! Сами виноваты!
По-моему, Олег улыбался. За чернотой скафандра ничего нельзя было разобрать, но я будто кожей чувствовала смеющийся изгиб его губ.
– Ты опять оторвешь себе руку?
– Если нужно для дела – придется оторвать!
И я весело засмеялась в ответ. Мне было так легко и свободно! И непреодолимых препятствий в мире просто не существовало!
Через щелочку мы заглянули в холл.
Там стоял Мамонт. Посередине. И виновато улыбался. А вокруг него шла дикая ругань.
– Странно. Мордобоя так до сих пор и нет… – удивился Олег. – Что ж, устроим им «темную».
Никто не обратил внимания, но я-то знала куда смотреть. Над люстрой, под самым потолком материализовалась черная ртутная рука, чем-то чиркнула – раз, другой. И настала тьма.
– Что за… – возмутились камуфляжные.
И тут со стороны лестницы раздался дикий визг девиц. Стало шумно, суматошно.
– Выходим, – спокойно сообщил Олег.
Была одна заковыка. Свет фонарей на улице. Хоть и далекий, призрачный, но все-таки. Оставалась надежда только на продолжающийся визг. Сейчас, по идее, все мужики таращатся в противоположную от выхода сторону – на невидимую лестницу. А нас все-таки не заметят.
Когда мы выскальзывали в проем разбитой двери, кто-то из охранников догадался достать фонарик. Резкий луч задергался по холлу, высвечивая распахнутые рты орущих девиц, но нам это было уже неинтересно.
Добежав до угла, мы юркнули в темную, пустую подворотню.
– И чего они принялись визжать? – подивилась я, имея в виду девиц. – Темноты боятся, что ли?
– А я их щекотал, – спокойно сообщил Олег.
– Надеюсь, не под юбками?
– Эх, какая идея осталась нереализованной! – с горьким сожалением развел он руками (теперь обе имелись в наличии).
– Я тебе дам «идея»! – смеясь, замахнулась я на него. – Развратник нашелся!
А Олег (уже серьезным тоном) сказал:
– Можно снимать скафандр.
– Жаль. Мне в нем так понравилось…
– Надо.
– Ты первый.
– Тогда ты можешь не услышать моих советов. И останешься в скафандре.
