Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание

И, пожалуй, последняя мысль, на которую у меня хватит сил:

«В нижеследующей заметке Фрейда, опубликованной после его смерти, заключено самое чарующее и, возможно (Я говорю это без преувеличения), самое решающее его высказывание: 'Psycheist ausgedehnt: we issnichtsdavon'. 'Психика протяженна: но ничего не знает об этом'.

То есть 'психика' — тело, и это то, что как раз и ускользает от нее; такие выходки или выходы (надо полагать) и создают ее в качестве «психики», находящейся в измерении не-(возможности/желания) — самопознания.

Тело или тела, к которым мы хотим прикоснуться мыслью, этим и являются: они суть тело «психики», бытие-протяженным и вне-себя, связанные с при-сутствием-в-мире» (Там же, с. 45).

Начну с того, что Psyche это все-таки не психика, а душа. Тут либо Нанси, либо его переводчики сами усложнили и без того сложное. Как только мы говорим «Душа протяженна», мы тут же попадаем в круг вопросов, поставленных Декартом. Нанси, кстати, считает себя знатоком Декарта.

Декарт делил тела и души именно по признаку протяженности. Душа отличается от всех остальных вещей именно тем, что она не протяженна. Заявить, что душа протяженна — это действительно чарует, потому что из этого вытекает, что душа — это тело.

Но именно это всегда ускользает от души, она постоянно ощущает себя нетелесной и непротяженной. Это и делает обычно самопознание невозможным хотя бы потому, что оно идет неверным путем.

И хоть Нанси всеми силами сопротивляется попыткам перевести себя на более понятный язык, я все же приведу пример того, как Валерий Подо-рога пытается сделать его понятнее:

«Составление анатомического атласа — один из древних, но и сегодня действенных способов описания человеческого тела. Первая анатомия, 'Anatomi adel corpohumano', появляется в 1560 году.

Рождающийся медицинский взгляд нарушает освященное религиозным чувством единство 'души и тела', Человеческое тело теряет свою неприкосновенность, тайну и становится не внушающим более страха мертвым остатком человеческого, или трупом; первые вскрытия переводят его в класс медицинских объектов. Медицинский взгляд получает новую остроту видения. Теперь это взгляд расчленяющий, проникающий в тело настолько глубоко, насколько допускает хирургический нож.

Из этого медицинского взгляда на тело как тело-труп и появляется сомнение Декарта. Да, именно так все и происходит! Сначала — тело-труп и лишь потом «сомнение», которое есть просто метафизическое освидетельствование мертвого человеческого тела» (Подорога, с. 176).

Честное слово, наши философы все-таки проще и понятнее. А что касается глубины, то прочитайте еще несколько мнений Подороги и решите сами.

«Почему мне нравится анатомический атлас? Потому что по нему я узнаю географию тела Бога, поскольку мое тело дано, только когда оно как-то относится к Телу, телу универсальному, копируемому, и в этом случае я сумею, если захочу, описать строение всех тел, которые обладают знаком существования» (Там же, с. 179).

«И последнее — чтобы прервать этот нескончаемый, как приступ заикания, список — есть, существует 'мое тело', из которого я говорю, пишу, где боюсь боли и никогда не умираю, которым я вижу другие тела и которым они меня видят. Его первоприсутствие я не в силах отрицать, хотя именно мне в первую очередь 'мое тело' и недоступно, несмотря на то, что я его «чувствую», «знаю», «присваиваю», считаю своим собственным.

Я не могу увидеть себя в собственном теле, не могу понять, как я размещаюсь в самом себе, и почему одно мое Я называют «телом», а другое — 'душой'» (Там же, с. 180).

Интеллигент — понимающий, по выражению другого русского философа Владимира Бибихина. Интеллигент должен понять западного философа и принести его в Россию, русским читателям. А западный философ, как капризный ребенок, занят тем, что обижается и топает ножкой: нет, вам меня не понять!

Как бы мне хотелось, чтобы Подорога поменьше тратил жизнь на погоню за сумеречными смыслами французов, а сел и написал собственную философик. тела. Возможно, тогда мне удалось бы понять, что доступно в нем очищению. И даже если философия тела в этом деле никогда не будет помощником, очищение можно и опустить, лишь бы это вело к самопознанию.

Слой 4. ПРОБУЖДАЮЩАЯСЯ ТЕЛЕСНАЯ НАУКА

Наука ни плоха, ни хороша. Она такая, какой ее делаем мы. Она дает нам лишь возможности, а мы делаем свой выбор. Как говорится, неча на зеркало пенять… Иными словами, если появляются другие ученые, — ученые, озабоченные не тем, как делать Науку, а, скажем, просто хотящие разобраться в чем-то, что кажется сложным, — Наука тут же поменяется. Единственное, что есть у нее своего, — это заботливость. Злой и кровожадной делаем ее мы.

Глава 1. Психология телесности Тхостова

Недавно вышла книга Александра Тхостова «Психология телесности».

Я считаю, что это первая ласточка иного выбора — начало новой науки о теле. По крайней мере, нового направления в психологии. Что есть в этой книге?

Самое малое, — а это уже основание для движения дальше, — четкое и определенное описание дел в изучении телесности и постановка задачи о необходимости создать психологию телесности. Расскажу по порядку.

Все знают, что тело есть. Некоторые, как Медицина, например, его даже лечат. О теле кричат философы, кричат прикладники, вроде психоаналитиков, — только психологи хранят целомудренную девственную клятву никогда не говорить о теле! Тело для психолога выражается в его нервной системе — это верх допустимой телесности. Все остальное просто бесстыдство!

«Если в современной философии тело понимается как 'решающий момент в генезисе объективного мира' (Мерло-Понти), а в современном психоанализе оно представляет собой первичную, «ядерную» форму существования субъекта, то для психологии его как бы не существует.

Не существует не только в том смысле, что современная психология остается в значительной степени бесполой, но и в том, что если попытаться на основании психологических публикаций создать некий схематический образ человека, учитывая внимание, уделенное отдельным областям физического тела, то мы получим «гомункулуса», состоящего из огромного мозга, не очень больших половых органов и еще, может быть, лица.

Не существует и никакой собственно психологической концепции телесности; тело понимается как область, абсолютно рядоположная организму, как некий материальный субстрат или, скорее, 'место обитания' психического, и несмотря на свою самоочевидную важность телесность оказалась 'теоретически невидимой' для психологии»

(Тхостов, с. 3–4).

Мое наблюдение над Психологией позволяет добавить к образу, созданному Тхостовым, разве что