Должен вас предупредить — это окажется непростое упражнение. Дело в том, что крошечный ломок на кисть, если начать в него вглядываться, оказывается безмерным пространством, огромным полем боя, в котором легко потеряться. Только пока ты снаружи ломка, кажется, что больно в кисти, и что выйти из этой боли просто. Но вот ты вошел созерцанием внутрь ломка, и вдруг понимаешь, что даже если не видеть остальное тело, сама кисть огромна, и в ней множество возможностей для движения во всех мыслимых направлениях. К тому же она проливается в предплечье, то в плечо, плечо в раменье…
И где-то посреди этой безмерности затерялся тихий голосок учителя: боль здесь!..
Как его расслышать, как найти? Помню, когда мне делал эти приемы Поханя, обучая позволению, я несколько раз почти засыпал внутри них, блуждая мыслью в поисках боли. Думаю, что раза три-четыре мы стояли в одном ломке по нескольку часов. Конечно, это заслуга Похани — ему доставляло наслаждение показывать самые тонкие вещи. Про себя могу сказать, что я просто не понимал, что происходит, и терялся во времени.
Но я помню это ощущение: ты велишь разуму остановиться и приказываешь найти боль и следовать за ней. Вот и вся хитрость. Просто перестать думать, заставив тело идти за болью. Боль не из мира разума, она — сама стихия. И ей естественно вести в мир стихий. Ей всего лишь надо отдаться, и она заменит разум и спасет тебя в самом сложном мире, где иначе не выжить. Не только в ломках. Ломки — лишь начальная школа бойцовского выживания.
Так вот, ты отключаешь разум, приказав ему найти внутри ломка боль, и велев телу следовать за ней. Разум начинает искать эту боль и не находит, потому что никакой боли в действительности нет. А есть давление, которое может разрушить тело. Это трудно понять сходу, особенно разумом, почему и важно его отключить. В итоге способность видеть давление выйдет наружу в чистом виде. В сущности, она вырастает из способности ощущать плотности мира.
А этому мы обучаемся в самом раннем детстве, когда только осваиваем собственное тело. И обучаемся именно так, как нужно для выхода из ломка: видеть нечто невидимое, потому что видны стулья, столы, диваны, но не плотность. Плотность глазами не увидеть, ее надо видеть оком души. А научившись видеть, обрести способность стекать с плотности, будто наши тела жидкие. Тела же наши, если вы вспомните, действительно жидкие. Как говорили мазыки, основное состояние тела — лухтовое, жидкое. И это надо использовать.
Кости лишь поддерживают этот мешок с жидкостью, но само тело текуче. И вот, стоит тебе услышать, голос боли, как ветер давления, проносящийся сквозь пространство твоего тела, как ты раскрываешь крылья души и начинаешь парить внутри себя. Душа летает, и тело следует за ней.
Противник мягко переходит из ломка в ломок, пытаясь перехватить тебя. Боль становится все тоньше, она уже не способна разрушать, но она способна вести сквозь пространства и миры…
Так начинается настоящая учеба.
Глава 25. Отбор силы
У многих бойцов, воспитанных в современном естественнонаучном мировоззрении, требование не вырываться из ломка силой и не упираться, вызывает удивление и даже некоторую оторопь. Человек, всю жизнь посвятивший добыванию силы, не может от нее легко отказаться. И не может просто изменить мировоззрение, в основе которого положена погоня за силой. Как ему кажется.
В действительности, все это обман и самообман. Нам подменили понятия, заставив построить опоры на естественнонаучные представления. А в них нет ничего, кроме тел. Дух не учитывается естественно- противоестественной наукой. Его просто нет для нее, там — слепое пятно. А раз нет души, нет духа, то сила может быть только телесной. И вот древнее понятие силы и богатырства переползло на то, что в старину называлось 'гора-человек'.
Если вы вспомните русские сказки, то богатыри постоянно побеждают таких громадин. И так народ пытался показать, что сила не в телах и не в мышцах. Действительные богатыри были не велики ростом и не обильны плотью. Слово богатырь вообще происходит от понятия богом любимый или наделенный. Наделенный божественной силой, то есть силой иной, не той, что в мышцах.
Поханя, когда объяснял мне это, вообще говорил просто:
— То, что ты считаешь силой, всего лишь твоя способность напрягаться. К силе вообще никакого отношения не имеет.
И показал мне упражнение, которое потрясло и перевернуло меня до оснований. Он показал отбор силы. Просто дал ладонь и велел ее выломать самым сильным способом. И когда я заломил ему руку, так что его согнуло, он сказал:
— А теперь смотри…
И вдруг я потерял силу, а он спокойно распрямился, со мной, подобно бычку, упирающимся в его ладонь. Не могу сказать, что его рука стала жестче или в ней чувствовалась какая-то бешеная мощь. Просто у меня вдруг не стало силы. Хуже того, когда я устал упираться и чуточку обратил взор на себя, на то, что со мной происходит, я вдруг понял к ужасу своему, что стою только потому, что держусь за его руку!..
Мне казалось, что я его ломаю, а на самом деле, я висел на его руке. И он это подтвердил, всего лишь сделав легкое движение кистью, после которого я закувыркался по лужайке…
Вся моя накачанность была самообманом, нужным лишь для пускания пыли в глаза другим. Хороший способ избежать драки, заранее запугав противников мышцами. Но она не имела отношения к силе. Сила — это что-то совсем иное.
Я повторяю: я был потрясен, и вся моя жизнь пошла после этого иначе.
Но, видно, я еще далеко не дорос до того уровня мастерства, которым владел Поханя. Мне давно удается показывать отбор силы, наверное, с такой же яркостью, как и ему. Но почему-то это никого не потрясает. Видимо, я не умею донести чего-то главного в этом искусстве.
Помню, лет пять-шесть назад ко мне на семинар приезжала команда американцев, очень хотевших чего-нибудь таинственного или мистического. Среди них был чемпион Канады по пауэрлифтингу и член олимпийской сборной США по греко-римской борьбе. Оба под центнер веса, а лифтер еще и перекачанный, как культурист. Вот уж чего там было в достатке, так это мышечной силы.
И я решил начать с ними с самого простого и яркого — с отбора силы. Я дал им сразу две руки, научил делать ломок посильнее, а когда они разошлись, отобрал у них силу и заставил плясать у меня на руках под русскую песню.
Вы думаете они сказали мне хоть слово признательности?
Ни они, никто из тех, кому я показывал это упражнение никогда не испытывали никакого потрясения. Хамеры просто пожевали губами, а потом их представитель передал мне тайком, что вот если бы я смел их накатом…
Наши же остаются стеклянными, словно кроме отбора силы я еще должен рассказать им сказку на ночь. И никто не видит, что после одного такого упражнения жизнь должна пойти иначе, ведь оно разрушает всю естественнонаучную картину мира.
Но все мои проверяющие, кажется, считают, что я просто очень сильный человек — всего лишь сильнее их. А это не чудо, просто надо качаться еще больше…
А может, задуматься?
Глава 26. Борьба
Чаще всего поединок или драка в быту начинается с ударов, и лишь после обмена ими, переходит в борьбу. Это естественный для человека способ вести бой, из которого выделили несколько видов единоборств, разделив их правилами. Однако в жизни подавляющее большинство поединков начинается с ударов словами, переходит к ударам руками, а от них к борьбе. После этого драку либо разнимают, либо один из противников признает свое поражение. Если, конечно, он не успел потерять сознание.
