В его голосе Птухин уловил довольные нотки. С Сергеем Евгений Саввич был знаком. В начале июня он направил только что прибывшего в Испанию летчика эскадрилью Еременко. А Рыбкина, невысокого, светловолосого крепыша, Птухин видел впервые.
Летчики Еременко Птухину вообще понравились. А вот с боевой работой этой эскадрильи получилась непредвиденная заминка.
После прибытия в Испанию, в начале июня, эскадрилья Еременко на истребителях И-16 несла боевое дежурство над Картахеной, Эльче и Аликанте, прикрывая республиканские боевые корабли и транспорты в Средиземном море. Но командованию республиканской авиации срочно потребовались истребители И-16 для переброски их на север, в Сантандер, где было всего труднее. На помощь северу летели специально отобранные, обстрелянные в боях летчики. Самолеты же пришлось взять у Еременко. Взамен эскадрилья получила истребители И-15 — «чатос». Вот и пришлось летчикам в спешном порядке осваивать новый для них самолет.
Иван Еременко, Леонид Рыбкин, Михаил Якушин, Сергей Шелыганов, Иван Карпов, Михаил Петров быстро овладевали И-15. Для Анатолия Серова это была знакомая машина. В эскадрилью влилось новое пополнение: югослав Божко Петрович, австрийцы Вальтер Короуз и Том Добиаш, испанцы Хозе Редонта и Луис Сардино, американец Альберт Баумлер. Из прежнего состава эскадрильи Птухин временно оставил заместителя комэскаВиктора Кузнецова и командира звена Владимира Сорокина — летчиков, имевших боевой опыт и хорошо знавших Мадридский участок фронта, где предстояло сражаться эскадрилье.
Сам Евгений Саввич Птухин прибыл в Испанию сравнительно недавно, в мае. Вместе со своим бывшим сослуживцем Сергеем Плыгуновым он ехал через столицу фашистской Германии Берлин. В ожидании отхода парижского экспресса они наблюдали из окна вагона, как в стоящий на соседнем пути поезд с громкими песнями и криками садились молодчики, одетые в форму немецкого «люфтваффе». Неожиданно дверь в купе, где ехали советские летчики, с шумом растворилась.
— Хайль! Документы! — рявкнул офицер-эсэсовец. Птухин не спеша повернулся. Вынув из бокового кармана бумажник, протянул эсэсовцу паспорт.
— Цель вашей поездки?
— Мы с коллегой едем по торговым делам в Париж, — кивнув на спокойно рассматривавшего газету Плыгунова, ответил Птухин.
На перроне опять раздались пьяные крики. Птухин слышал, как кто-то довольным голосом проговорил в коридоре:
— Наши едут в Испанию добивать красных.
— Из вагона не выходить! — резко проговорил офицер и с силой захлопнул дверь купе.
— Спокойно, Сережа, — мягко сказал Птухин Плыгунову.
Им предстояло еще немало подобных проверок: позади были советско-польская и польско-германская границы, впереди — франко-германская и испано-французская. Чем грозила осечка с документами на территории фашистской Германии, знали оба. Ведь они ехали не под своими именами. Но это был самый быстрый и короткий путь в Испанию. Там их ждали.
На третий день своего пребывания в Испании Птухи ушел в небо войны. В первый боевой вылет его повел командир истребительной авиагруппы Иван Копец, на смену которому прибыл Евгений Саввич.
За те недолгие дни, что они пробыли вместе, Птухив сумел по достоинству оценить замечательные человече ские и боевые качества Конца. Зная, что в ближайшие дни ему предстоит отъезд на Родину, Копец ни на минуту не расставался со своим латаным-перелатаным И-16.
Удивленный тем, что командир группы летает на такой и изношенной машине, Евгений Саввич спросил его об этом. Тот ответил: «Она счастливая, эта «моска», через все прошла. А потом учти, мы в Испании. Где здесь набрать новых истребителей? Тысячи глаз на тебя смотрят. Лучше новую машину молодому пилоту отдать. Увереннее чувствовать себя будет, больше фашистов наколотит».
Иван Копец прибыл под Мадрид еще осенью тридцать шестого года, начав летать на «гробах» — старых самолетах, сохранившихся в испанской авиации с двадцатых годов. Все горькое и страшное той поры пережил он вместе с испанским народом. Копец был одним из первых Героев Советского Союза, удостоенных этого высокого звания за бои с фашистами над Пиренейским полуостровом. С грустью говорил он Птухину:
— Мне уезжать скоро. А жалко. Не сполна рассчитался я с фашистами за тех, кому уже не доведется вернуться домой. За то, что они с Испанией делают…
— Ты свое отработал, — пытался успокоить его Птухин.
Копец в ответ качал головой:
— Понимаешь, полюбил я испанцев. Остался бы здесь рядовым летчиком.
Вскоре Иван Копец уехал, оставив Птухину свое испанское имя Хозе. Республиканское правительство Испании присвоило Птухину звание генерала.
… Истребители набрали высоту и, срезав Харамский выступ фронта, вышли к реке Мансанарес. Впереди лежал Мадрид. К западу остались занятые фашистами Вильяверде, Карабанчель, парк Каса-дель- Кампо, разрушенный Университетский городок. Обогнув Мадрид с севера, И-16 подошли к аэродрому Алькала-де-Энарес.
Подруливая к ангару, Птухин увидел несколько легковых машин и среди летчиков высокую, чуть сутуловатую фигуру командующего военно-воздушными силами республиканской Испании подполковника Игнасио ильго де Сиснероса.
Как и все, Птухин знал необычную историю этого человека. Выходец из знатной, аристократической семьи, внук вице-короля Аргентины, офицер королевской армии, Сиснейрос стал одним из первых летчиков в Испании. Перед ним открывалась блестящая карьера. Но в тяжелые, полные драматизма дни июля 1936 года Игнасио Сиснерос стал на сторону народа. Он нашел в себе силы порватьс той средой, где родился и вырос. После гибели командовавшего республиканской авиацией Нуньеса де Прадо, зверски замученного фашистами в Сарагосе, Сиснерос был назначен на его место. Осенью тридцать шестого года, когда фашисты стояли у стен Мадрида, Сиснерос вступил в ряды Коммунистической партии Испании, а затем стал членом ее Центрального комитета.
Едва Евгений Саввич вышел из кабины истребителе и расстегнул лямки парашюта, как обычно спокойный сдержанный Сиснерос быстро и взволнованно заговорил. Птухин развел руками — он не понимал по-испански. Подошла переводчица и стала переводить, с трудом поспевая за Сиснеросом:
— Мой генерал, я вас поздравляю. Сеньоры Чкалов, Байдуков и Беляков благополучно совершили посадку в Ванкувере. Америка должна быть счастлива, что увидит советских героев.
Сиснерос попросил перевести текст телеграммы, которую он посылает командарму Алкснису: «От имени подчиненных мне частей и от моего собственного горячо поздравляю вас с блестящим воздушным рейдом, толы что совершенным летчиками Чкаловым, Байдуковым, Бляковым. Я прошу передать им поздравления от республиканской авиации, которая борется в Испании за свободу и с волнением следит за все большими и большими достижениями героических товарищей в СССР».
Как только переводчица закончила читать, Птухина окружили испанские летчики. Евгений Саввич только и мог разобрать: камарада Чкалов, камарада Байдуков, камарада Беляков…
Когда улеглось волнение, Сиснерос отвел Птухина в сторону.
— Мой генерал! Хочу вам сообщить, что наши летчики, окончившие летную школу в Советском Союзе, при были в Испанию. После кратковременного отпуска они начинают съезжаться в Эль-Кармоли. Их нужно вводить в строй. Напоминаю: вы обещали дать хорошего инструктора.
Птухин согласно кивнул головой. Этот вопрос уже был им решен в Лос-Алькасаресе с Плыгуновым. Сначала Сергей не хотел уходить с боевой работы на тыловой аэродром. Но Птухин сумел убедить его, что подготовка молодых испанских летчиков, из которых будут сформированы республиканские эскадрильи, дело крайне важнои ответственное. Выбор Плыгунова для этой трудной работы был не случаен. Когда в начале тридцатых годов Птухин командовал авиабригадой, Сергей Плыгунов был там инспектором по технике пилотирования. Он свободно пилотировал самолеты самых разных типов и назначений, много прыгал с парашютом.
Сейчас на Алькале Птухин и представил Сергея Сиснеросу. Невдалеке от ангара они втроем обсуждали предстоящую работу Плыгунова в Эль-Кармоли.
— Внимание! — громко крикнул вдруг один из офицеров, сопровождавших Сиснероса.
